Первым на берег вылезло трехметровое чудище. Широко раскрыв пасть, усаженную страшными зубами, и неуклюже ковыляя на коротких лапах, оно подошло к Пакунде и улеглось у его ног, словно домашняя собачонка. На задранной кверху морде явственно читался вопрос: чего вам от меня, собственно, надо? Зачем звали? Внизу так отлично спалось…

— Его зовут Авампанго. Он мой брат, — объяснил «секретарь».

Потом нагнулся над крокодилом и принялся что-то тихо нашептывать ему. Он нежно гладил вытянутую морду, не страшась зубастой пасти, способной в мгновение ока отхватить руку побратима. Впрочем, крокодил не проявлял ни малейшего желания сделать это, а лишь умиротворенно вздыхал у ног Пакунды. На глазах изумленного этнографа происходил диалог — полунемой, невнятный, — но все-таки диалог. И хотя невозможно было поверить в способность человека общаться с крокодилом, эти двое явно общались!

Будто ожидая результатов беседы, прекратили свист и сгрудились вокруг мальчишки, вынырнули и покачивались вблизи от берега два других крокодила. Но вот «секретарь» выпрямился и решительным шагом направился к воде. Тотчас навстречу ему устремилась пара рептилий, тоже вылезших на берег. Последовала отрывистая команда Пакунды, и ученики вступили с ними в игру. Они садились на крокодилов верхом, ложились на них ничком, пускали страшенных чудищ в рысь, нимало не опасаясь ни мощных хвостов, ни оскаленных пастей. Возможно, в этой сцене не крылось ничего таинственного, а здешние крокодилы были давным-давно приучены к таким номерам, однако леденящее кровь зрелище потрясло Дебре.

Приблизительно через полчаса, когда этнограф убедился в миролюбии рептилий, Пакунда предложил Мишелю тоже поиграть с Авампанго.

— Не бойтесь, я сказал ему, что вы мой друг, — заверил он Дебре.

Не без опаски француз приблизился к крокодилу. Тот никак не среагировал. Тогда он рискнул сесть на спину пресмыкающегося. И тут из его глаз хлынул целый поток слез, словно Авампанго горько сожалел, что нельзя пообедать столь аппетитным гостем. Осмелев, Дебре ухватил крокодила за хвост. Рептилия оказалась тяжелой, как бревно, но он все же ухитрился метров пять протащить ее по песку.

Когда Дебре вернулся к Пакунде, «секретарь по крокодилам» вытянулся перед ним, словно новобранец перед капралом, и торжественно произнес долгожданную фразу:

— Вы выдержали испытание. Ваши помыслы чисты.

На этом радостном известии знакомство Дебре с «людьми-крокодилами» закончилось.

Итак, экспедиция близилась к завершению. Оставалось найти тот очаг, откуда, судя по легендам, слышанным этнографом от колдунов, пошло гри-гри. Вот только как это сделать, он не представлял. И тут на помощь опять пришел счастливый случай. Впрочем, с некоторых пор у Дебре закралось сомнение относительно кажущейся случайности происходящего. Скорее это было похоже на умысел. Словно кто-то все время наблюдал за ним и в нужный момент вмешивался в ход событий. Еще немного, и Мишель поверил бы во всемогущего Мбока не хуже африканцев.

…Визитную карточку необычного колдуна Дебре углядел рядом с рекламными проспектами на стойке портье в гостинице с трафаретным названием «Африканское сафари», между прочим, одной из лучших в Либревиле. На карточке изящным шрифтом было напечатано: «Люсьен Гванкве, джу-джу, бакалавр искусств. Лечение и советы».

Не мешкая француз отправился по указанному адресу. Приемная африканского колдуна ничем не отличалась от стандарта европейских психоаналитиков: письменный стол, кушетка, два кресла возле журнального столика, какие-то таблицы на стенах.

— Белых не лечу, — сразу предупредил джу-джу. — Я только предсказываю им будущее. Если вы нуждаетесь в моих услугах, будьте любезны уплатить заранее. — Посмотрев на свои часы, надетые на правую лодыжку, он назвал сумму гонорара за тридцатиминутную беседу.

Дебре согласился и вручил деньги, которые колдун спрятал под ступню. После этого прозвучало вступление к разговору:

— Я — джу-джу, чье искусство сотворено высшей силой. Я успокаиваю боль, дарю радость, раскрываю перед человеком судьбу, заставляю его петь, даже когда он на краю могилы. Что нужно тебе? — с вежливого «вы» колдун перешел на снисходительное «ты».

Когда он говорил, на его лице, как у чревовещателей, не двигался ни один мускул. Перед Дебре сидела точная копия знаменитого Фантомаса. Только физиономия колдуна была черная, да к тому же изрезана ритуальными шрамами.

— Я хочу знать, где мне найти родину силы «У», — этнограф решил сразу же взять быка за рога: если для этого джу-джу с дипломом бакалавра действительно нет тайн, пусть укажет точный путь к цели. Иначе нет смысла терять время.

— Ты неправильно спрашиваешь. Родина силы «У» — Вселенная…

Дебре разочарованно хмыкнул. Как он и опасался, колдун намеревался отделаться космической болтовней, поскольку не знал ответа.

— …Но я могу указать тебе, где найти Бот ба Нгуа, того, с кем говорит Всемогущий…

Этнограф чуть не подпрыгнул от радости. Это было то, что надо!

— …Но прежде ты должен пройти четвертое испытание. Разве ты забыл об этом?

Француз даже не удивился, что джу-джу в габонской столице знает о пророчестве пигмея-ньянги за тысячи километров отсюда. Главное, что он наконец-то окажется у цели.

— Где и когда оно мне предстоит? — с опаской, спросил этнограф.

— Здесь и сейчас.

Джу-джу поднялся с кресла и направился к письменному столу. При этом француз машинально отметил, что спрятанные под ступню колдуна деньги куда-то исчезли. Он достал из ящика стола длинный капроновый передник и накинул его на клиента, как это делают парикмахеры и зубные врачи. Дебре весь напрягся, приготовившись к какой-нибудь болезненной процедуре. Но африканец всего лишь вручил ему четыре маленьких птичьих яичка и велел легонько зажать их в кулаке левой руки. Потом с неожиданной силой сдавил кулак своими ладонями.

Этнограф ожидал, что раздастся хруст и содержимое потечет ему на колени. Ведь не зря же джу-джу предусмотрительно закрыл его передником. Однако случилось нечто невероятное. Он почувствовал, что его пальцы словно одеревенели и не поддаются внешнему давлению.

Секунд через тридцать колдун отпустил руку Мишеля и разрешил разжать пальцы. Все четыре яичка целехонькие лежали на ладони.

— Возьми любое из них правой рукой и сдави, — предложил джу-джу.

Не понимая, для чего это нужно, Дебре выполнил его указание. Но стоило ему чуть-чуть сдавить яичко большим и указательным пальцами, как скорлупа треснула и что-то клейкое потекло по ладони.

— Ты выдержал и четвертое испытание, — объявил колдун. — Помыслы твои чисты. Поэтому я могу открыть тебе, где найти Бот ба Нгуа. Его зовут Тиваренг. Он — могон и живет в деревне Винай-сен…

Лекции-занятия с Бур Муром — так по примеру его коллег я стал называть Прянишникова, когда мы перешли на «ты», — растянулись на всю осень. Совершенно неожиданно для меня они в основном были посвящены… проблемам космических контактов.

Опыты американских астронавтов с телепатической связью или дальновидением, как ее стали теперь именовать, показали, что посылка мысленного импульса с Луны и его прием на Земле происходят одновременно. Свету же и другим электромагнитным колебаниям требуется больше секунды, чтобы пройти этот путь. Отсюда следовал вывод, что кванты разума по своей природе отличны от фотонов, электронов, нейтрино и других частиц, а поле разума — от известных электромагнитных полей.

— Тебе знакомо имя Козырева? — однажды спросил Прянишников.

Об этом ленинградском физике я, конечно, слышал, однако, чтобы не попасть впросак, молча пожал плечами. Впрочем, для Бур Мура это не имело значения.

— У него есть блестящие работы по парамагнитному резонансу, — не дожидаясь ответа, продолжал он. — Но дело не в этом, Козырев высказал интересную мысль о природе времени. Философы определяют его как форму существования материи, а современная физика вообще не знает, что оно собой представляет. Так вот, Козырев полагает, что времени присущи некоторые физические характеристики и одна из них заключается в мгновенном распространении в нем информации.