Конрад утверждал, что в поведении Ника нет ничего странного.

Мальчишки в его возрасте — страшные шалопаи, — говорил он. — Это пройдет.

Но почему он так ненавидит свою сестру? — возмущалась Мерлинда.

Лизе и вправду доставалось от брата больше всех.

— Он не специально, — защищал Ника Конрад. — Просто малышей он не трогает, если ты заметила, а от Аксения можно и по шее получить.

Вот и остается наша бедная Лиза…

Мерлинда с ним не соглашалась, но и не спорила. Она чувствовала: что-то заставило Конрада поменять свое мнение о Нике после того, как он узнал подробности его ментоскопирования. Ее немного обижало, что он не хочет обсуждать это с ней, но она уже привыкла ему доверять.

За завтраком стало понятно, почему Ник проявил утром такое послушание. У него в запасе было приготовлено еще одно развлечение.

Лениво поковыряв ложкой в тарелке с кашей и сунув нос в кружку с молоком, Ник недовольно поморщился и протянул капризным голосом:

— Надоело… я не буду это есть…

Мерлинда не сразу заметила подвох и сильно удивилась. Обычно Ник отличался завидным аппетитом. А он тем временем брезгливо отодвинул от себя тарелку и продолжал тем же противным тоном:

— И вообще, мне надоела эта… крестьянская пища.

Данован поперхнулся и, откашлявшись, спросил:

— Долго слово учил?

Конрад телепатически попросил Мерлинду не вмешиваться, но Ник об этом не знал и перешел к более активным действиям, разлив молоко.

— А чего бы ты хотел? — спокойно поинтересовался Конрад.

Ник блаженно закатил глаза и стал перечислять:

— Горячего шоколаду, пирожное в корзиноч ке с заварным кремом и вишенкой сверху, торт со взбитыми сливками, малиновое желе…

— Хватит! — внезапно закричала Лиза, и все вздрогнули от неожиданности. — Ты… ты… мерзкое, противное чудовище!

Размахнувшись, она залепила Нику звонкую пощечину и убежала.

В наступившей тишине было слышно, как тяжело стучат молочные капли, падая со стола. Даже близнецы притихли, перестав ерзать на своих высоких стульчиках.

Ник не выдержал сурового взгляда Конрада и опустил голову.

Ты объяснишь нам, почему обиделась Лиза?

Я не знаю…

— Не лги, Ник. Ты прекрасно все знаешь.

Конрад не повышал голоса, но от его тона даже Мерлинде стало не по себе.

— Это… это ее любимые лакомства, — чуть слышно прошептал Ник.

Он мог надерзить кому угодно, но перед Конрадом всегда пасовал.

— И почему ты вспомнил об этом именно сегодня?

Мальчик скривился, как будто надкусил кислый лимон.

— Сегодня у нее день рождения, — сообщил он.

Мерлинда не обратила внимания на то, с какой горечью это было сказано, и воскликнула:

— О! Как же мы забыли!

Вы не обязаны помнить, мы ведь не ваши дети!

Марш в свою комнату! — Конрад стукнул по столу с такой силой, что зазвенела посуда.

Ника как ветром сдуло. Аксений уткнулся в свою тарелку, Данован стал сосредоточенно кормить близнецов. И Бажен, и Донат послушно раскрывали рты и глотали манную кашу.

— Полагаю, вечером мы сможем отметить Лизин день рождения, — пробормотала Мерлинда. Она старалась не думать о последних словах Ника, от которых ей почему-то стало очень больно.

Конрад с грохотом отодвинул стул и пошел наверх. Мерлинда догнала его на лестнице.

— Ты простишь Нику и эту выходку? — спросила она.

Конрад ничего не ответил.

Я против рукоприкладства, — поспешно добавила она, — но как-то его нужно наказать…

Прежде чем наказывать, я должен понять, почему он так поступает.

А ты не понимаешь? — вспылила Мерлин-да. — Я уверена, ты узнавал подробности его мен-тоскопирования.

Да, я знаю, как воспитывался Ник. Но я ничего не знаю о Лизе. Ты же не захотела помочь.

Мерлинда нахмурилась. Это была правда. Конрад давно просил ее расспросить Руфину. Сначала они работали вместе, но потом она полностью переключилась на Полину, и Руфина занималась Лизой в одиночку.

Ты думаешь, дело в Лизе?

Их родители были разведены, — напомнил ей Конрад, — Лиза жила с матерью, а Ник с отцом.

Хорошо, — сдалась Мерлинда, — поступай как знаешь.

Она вернулась в столовую и помогла Аксе-нию убрать со стола. Отчего-то она чувствовала себя неловко и даже не нашла сил, чтобы пойти утешить Лизу. В ушах звенело «мы ведь не ваши дети» и хотелось плакать.

Один Джуль был в прекрасном щенячьем настроении. Он увлеченно грыз игрушку близнецов и был совершенно счастлив.

Погода, как назло, была чудесной. Солнце давно растопило легкий утренний иней и подсушило пожелтевшую траву. Хотелось выбежать на улицу, пронестись по дорожкам сада, взметая опавшие за ночь листья, а потом улизнуть на озеро…

Ник тяжело вздохнул: «Как же! Похоже, сегодня я весь день просижу дома. Впрочем, может быть, Конрад придумает что-нибудь и похуже».

На душе было как-то тревожно. Нет, это был не страх. Когда-то давно Ник перестал бояться наказаний. Его мучило ощущение, что он обидел не только Лизу, которая, безусловно, заслуживала и большего.

Он распахнул окно и уселся на подоконник. Ему нравилось буйство красок, которое принесла с собой осень. В солнечном свете склоны гор отливали всеми оттенками желтого цвета.

Яркие красные пятна зарослей бересклета были беспорядочно разбрызганы, как капельки вишневого сока.

Ник никогда еще не видел осени. Впрочем, как и других времен года. Лиза и Аксений рассказывали, что Терра-2 очень похожа на Землю — почти такая же природа, продолжительность суток и года, такой же климат. Ник никогда там не был. Все, что он помнил, это теплицы и искусственное солнце станции на астероиде. Мама не приглашала его в гости, а отцу даже в голову не приходило свозить его куда-нибудь.

Этот мир казался ему неожиданно сбывшимся сном. Он мог пропадать в лесу с раннего утра до позднего вечера, представляя себя принцем в сказочной стране. Он перетрогал там каждую веточку и каждую травинку.

Из сада тянулся аромат поздних осенних дубков. «А в лесу пахнет грибами», — тоскливо подумал Ник. Он вспомнил, как вчера они все вместе ходили на прогулку и наткнулись на кусты, усыпанные ягодами. Мерлинда сказала, что здесь все называют их шишками. С виду ягоды были похожи на орехи, но оказались мягкими, а на вкус — приятными, сладко-терпкими. Они набрали целую корзину, приготовленную для грибов, и Мер-линда сварила из них такой кисель, что пальчики оближешь.

От мыслей о еде в животе заурчало. Ник пошарил по карманам в поисках завалявшейся конфетки, но ничего не нашел.

Скрипнула дверь, в комнату вошел Конрад. Ник повернулся к нему и выпрямился, ожидая справедливого выговора. Но Конрад только посоветовал ему извиниться перед Лизой. Нику показалось, что он чем-то очень расстроен.

Было справедливо заставить Ника извиняться перед сестрой. Просить прощения у Лизы действительно было сущим наказанием.

Сначала она долго не хотела впускать брата в свою комнату, потом дулась, отворачивалась и делала вид, что не слышит. Наконец Ник не выдержал:

— Ну чего ты хочешь? У меня и так от твоей оплеухи щека распухла. Хочешь ударить еще?

Давай!

Лиза бросила на него злой взгляд.

— Если бы все это видел папа, ты бы не отделался одной пощечиной! — прошипела она.

Ник отмахнулся:

— Ты даже представить себе не можешь, что бы он сделал. Послушай, ты зря расстраиваешься.

Наверняка Мерлинда готовит тебе сюрприз. И я уверен, что у тебя сегодня будут и торт, и шоколад, и все остальное. А я, как всегда, наказал самого себя.

На этот раз Лиза посмотрела на него с удивлением.

Ник, ты же еще маленький. А говоришь так, как будто ты старше меня.

Да? А сколько мне лет?

Шесть, кажется.

А может быть, уже семь? Или еще пять? Когда у меня день рождения?

Лиза окончательно растерялась:

Я… я не знаю…

Но ты же моя старшая сестра, — продолжал настаивать Ник, — ты же должна знать.