Постепенно у шефа сыскного бюро возникла твердая уверенность, что Высоколобый — такое прозвище получил Майкл Кардинг в заведенном на него досье — был утоплен и это убийство — дело рук «Уэстерн-компани». Но нужны неопровержимые улики. Кроме того, необходимо установить связь между убийством Кардинга и обидным проигрышем «Добрых волков». Если бы только удалось! Какие деньги получил бы он от хозяина!

Вскоре шефу доложили, что детективы выследили в городе человека со сросшимися бровями и установили за ним слежку.

— К вам посетительница, шеф, — пророкотал дежурный робот, огромная фигура которого едва протиснулась в двери кабинета.

— Кто такая?

— Назвалась женой Майкла Кардинга, второе посещение, психическое состояние подавленное, вес уменьшился по сравнению с прошлым посещением на…

— Проси, — перебил шеф не в меру пунктуального робота. Войдя в кабинет, жена Кардинга протянула небольшой листок бумаги.

— Вот, — сказала она. — Я разбирала документы и обнаружила записку Майкла. Вы просили…

— Да, да! — Шеф жадно схватил бумажку.

— Это было еще там, дома, — грустно сказала женщина. — Это все, что осталось у меня от бумаг Майкла.

Шеф пробежал текст. В нем не было ничего, что могло бы пролить свет на дело Кардинга, но шеф тут же вызвал дежурного робота и распорядился отнести записку в графологическую лабораторию. Там же находился и листок из блокнота, найденный в кармане самоубийцы. Надо было установить, одной ли рукой написаны обе записки. В душе шеф не сомневался, что ответ будет отрицательным. Это послужит доказательством, что мнимый самоубийца в действительности жертва «Уэстерн-компани».

Но результаты анализа графологов оказались неожиданными: обе записки, оказалось, были писаны одной рукой, более того — одними чернилами и даже одной авторучкой. Получалось, что Майкл Кардинг сам бросился в мутные волны залива Дохлого Кита. Но почему? Может быть, его шантажировали? Или он боялся каких-нибудь сенсационных разоблачений, связанных с одним из отнюдь не светлых дел «Уэстерн-компани»? К ответу на эти вопросы вела цепочка, первым звеном которой был человек со сросшимися бровями.

— Неплохо придумано! — с восхищением сказал Флетчер, разглядывая маленькую тусклую бляшку размером с десятицентовую монету. — И эта штучка хорошо работает?

— Еще бы, — авторитетным тоном заявил Джон Варвар. (В сыскном бюро каждый сыщик со стажем имел кличку.) — Такая подноготная раскрывается, куда там! Бывает, на допросе спрашивают эдак вежливенько: «Простите, мистер, не говорили ли вы того-то и того-то?» «Что вы, — отвечает тот, — да никогда в жизни!» Ну, тут мы и включаем каскадный усилитель с этой самой бляшкой. Можешь себе представить, что тут делается с беднягой! При мне один такой — хлоп со стула и готов… Разрыв сердца. Ну, тому, считай, повезло. Все равно не миновал бы электрического стула.

— Почему? — спросил Флетчер, жадно внимавший товарищу по ремеслу.

— Подрывной элемент, — махнул рукой Варвар. — Против президента выступал. Думал, в собственной квартире можно говорить, что хочешь. А бляшка его и выдала. Ты, Флет, молод еще. Так что смотри и учись.

— А она не упадет? — спросил Флетчер, возвращая бляшку.

— Прилипает к чему угодно, от габардина до стали и стекла.

— И снимается легко?

— Легче пушинки!

Варвар выглянул из темного подъезда, и лицо его вдруг как бы окаменело.

— Идет, — прошептал он. — Теперь мотай на ус.

Слегка покачиваясь, словно пьяный, Джон Варвар вышел из подъезда и двинулся навстречу мужчине со сросшимися бровями. Тот вышел только что из дверей банка, где провел, по часам Джона, целых сорок пять минут.

— П-простите, мистер, — сказал Варвар, сдвинув на затылок потертый котелок, — не найдется ли у вас закурить?

Джентльмен щелкнул портсигаром. Джон подался вперед, но покачнулся и, взмахнув руками, схватил джентльмена за полу пиджака.

— П-прошу п-прощения, — осклабился Джон. — Качает сегодня здорово! — Он взял сигаретку и нетвердой походкой удалился, а джентльмен, брезгливо одернув пиджак, зашагал дальше.

— Чистая работа! — только и сказал Флетчер, когда в подъезде показался Джон Варвар.

— Завтра мы снимем с него бляшку, — подмигнул Джон, — и будем знать все, о чем будет вести речи достопочтенный мистер за эти сутки.

А человек со сросшимися бровями шел дальше по своим делам. В последние дни ему не раз казалось, что за ним кто-то следит. Но ведь все было обделано чисто — никаких улик. Да и сам президент «Уэстерн-компани» обещал свое покровительство. А впрочем… от этих всесильных магнатов всего можно ожидать. Пока ты нужен, тебя встречают сладенькой улыбочкой и симпатичными листочками из чековой книжки. А потом, когда ты сделал свое дело… Да, пожалуй, лучше всего уехать, и, чем скорее, тем лучше. И хорошо, что он не мешкая перевел через банк деньги за океан.

Зайдя за угол, человек со сросшимися бровями воровато оглянулся, сел в черный «линкольн», поспешно захлопнул дверцу и сразу набрал скорость.

Мрачные громады небоскребов постепенно сменились особняками, утопающими в садах. Каждый особняк представлял собой маленькое чудо архитектурного искусства. Стрельчатые окна чередовались с просторными венецианскими, мрамор — с алюминием и сверхмодным нейтритом. Стояла осень, но опавшей листвы на роскошной пластиковой дороге почти не было: улицу здесь не только подметали несколько раз в день, но и мыли по утрам горячей водой с мылом. Впрочем, это не была улица в обычном смысле слова: тротуары у нее отсутствовали. Здешние обитатели — финансово-промышленная элита — предпочитали не ходить, а ездить.

У лимонного особняка «линкольн» резко затормозил. Человек со сросшимися бровями вышел из машины и зашагал к фигурной ограде. Он знал, что, пока идет к калитке, всю его фигуру внимательно ощупывают с разных сторон десятки фотоэлементов и локаторов. Все данные поступают на счетно-решающее устройство, соединенное с электронным мозгом, а оттуда уже, если случай сомнительный или не оговоренный в программе, — в кабинет самого хозяина, президента «Уэстерн-компани».

Массивная калитка неохотно пропустила нового посетителя и сразу же захлопнулась за ним. «Бежать, скорее бежать отсюда», — твердил себе человек со сросшимися бровями, пока шел по гудроновой дорожке мимо подстриженных газонов.

Беседа с президентом «Уэстерна» затянулась. Чернобровый джентльмен даже взмок от нервного напряжения. Но он был рад, что сумел настоять на своем. Теперь, кажется, все. Билет на скоростной лайнер «Санта-Клаус» в кармане. Корабль отчаливает в одиннадцать вечера. Чем заняться? Джентльмен выглянул в окно «линкольна», в лицо дохнул горячий ветер. «Ну и погодка для осени! — подумал он. — Может, выкупаться?» Джентльмен не хотел себе в этом признаться, но его все время тянуло к заливу Дохлого Кита.

Подогнав машину к самой полосе городского пляжа, человек со сросшимися бровями быстро разделся и направился к воде. Он довольно долго стоял у полосы прибоя, будто стараясь что-то разглядеть. Затем решительно бросился в воду и поплыл. Фыркая, как морж, добрался до буя, отдохнул, держась за скользкую цепь, а когда обернулся к берегу, «линкольна» на прежнем месте уже не было…

Исчезновение «линкольна» ломало все планы джентльмена с заросшей переносицей. Вокруг него собралась толпа. Рослый полисмен сочувственно расспрашивал потерпевшего. В это время к представителю власти подошел малоприметный человек в сером костюме и что-то шепнул на ухо. Полицейский вмиг сменил тон. Он засвистел, вызвал дежурную машину, потом грубо втолкнул в нее потерпевшего.

— Ишь ты, — сказал он с угрозой, — а еще овечкой прикидывается. Пошевеливайся, негодяй!

Машина уехала, и толпа быстро рассосалась. Подобные происшествия были здесь не в диковинку.