– Вы подстрелили разбойника? – удивилась Элинор. Дру раздраженно дернул уголком губ.

– Да, мне удалось ранить его в руку. Но он постоянно умудряется сбежать! И тогда, и два дня назад, после того как Розлин застала его в спальне ее милости, где он рылся в ее шкатулке с драгоценностями.

– Ты говорил мне, старина, что стрелял в него, но и словом не упомянул о вашем последнем приключении, – нахмурился маркиз Клейборн. – Похоже, я пропустил самое интересное.

Дру отбросил салфетку и поднялся:

– Я хочу осмотреть подвала.

Элинор раздраженно вздохнула.

– Кто-нибудь, во имя всего святого, объяснит мне, по чему вор скрывается в винном подвале?

– Вероятнее всего, он прятался там в ожидании, пока все уснут, чтобы без помех добраться до драгоценностей леди Фримантл, – сдержанно ответил Дру.

– Мы считаем, что он ищет брошь с портретом лорда Фримантла, которая очень дорога леди Фримантл, – терпеливо добавила Розлин.

Взгляды присутствующих устремились на Уинифред, теребившую серебряную с эмалью брошь, приколотую к корсажу платья. Бедняжка упорно смотрела в тарелку. Обычно румяное лицо побледнело, губы казались тонкими и бескровными.

– Клянусь, миледи, я узнаю, кто этот злодей, – поспешил Дру успокоить Уинифред, и уже шагнул к двери, как та наконец обрела дар речи.

– Думаю, что знаю, кто он, – выдохнула она едва слышно. Дру резко повернулся:

– И кто же он?

Лицо Уинифред исказилось от боли. Подняв глаза на Дру, она нерешительно пробормотала:

– Возможно, нам следует обсудить это с глазу на глаз, ваша светлость, чтобы не портить ужин остальным.

– Наверное, нам стоит уйти? – спокойно спросила Джейн.

– Ни за что! – запротестовала Розлин. – Это совершенно ни к чему. Уинифред, дорогая, давайте удалимся в зеленую гостиную.

– Да, так будет лучше.

Расстроенная Уинифред окинула гостей извиняющимся взглядом, медленно поднялась и повела Розлин и Дру в гостиную.

Едва за ними закрылась дверь, она хрипло прошептала:

– Спасибо, ваша светлость. Неприлично рассуждать о подобных вещах при посторонних.

Видя, что приятельница едва держится на ногах, Розлин еще больше встревожилась:

– О чем вы говорите? Пожалуйста, скажите, что стряслось.

Не дождавшись ответа, Дру перефразировал вопрос:

– Вы сказали, будто знаете, кто этот грабитель, ваша милость?

– Да, – прошептала Уинифред с несчастным видом. – Кажется, да. Он внебрачный сын моего покойного мужа. Ребенок Руперта от его любовницы.

– Сын лорда Руперта? – ахнула Розлин, не сумев сдержаться.

Уинифред, морщась, кивнула.

– Я надеялась, что это не так, но, похоже, других объяснений быть не может. Не хотелось говорить об этом при остальных. Неприятно, если кто-то узнает о постыдном романе моего мужа.

– Почему бы вам не сесть. Уинифред?

– Пожалуй, ты права.

Уинифред тяжело опустилась на диван. Розлин села рядом и погладила ее по руке.

– А теперь расскажите, почему вы считаете, что это сын сэра Руперта?

– Я узнала его, когда он пробегал мимо. Копия сэра Руперта, и лицом и волосами. Руперт тоже был рыжеволосым, прежде чем начал седеть.

– Простите, миледи, я не совсем понимаю, – вмешался Дру. – Почему вы ничего не сказали об этом раньше?

Уинифред старательно разглядывала руки.

– По правде говоря, мне было стыдно. И я так обрадовалась известию о вашей помолвке, что совершенно забыла о грабителе. И потом, дорогая, я не хотела портить тебе настроение, упоминая о своих бедах.

– Но это не только ваша беда. Мы с его светлостью готовы помочь вам, чем можем.

– Я сожалею о том, что впутала вас в свои дела.

– Об этом судить нам самим. Расскажите все, что знаете.

– Но сначала следует объяснить обстоятельства моего брака, – запинаясь, начала Уинифред. – Когда Руперт встретил меня, он был почти нищим. А вот мой отец был одним из богатейших торговцев в Англии. Нас союз был браком по голому расчету. Папа… купил мне баронета, чтобы его единственная дочь могла стать леди, вращаться в высшем свете и иметь все те преимущества, которых у него никогда не было. Однако Руперт охотно согласился обменять титул на богатую жену. Но не получил всего состояния. Только крупную сумму в приданое.

– Подобные вещи весьма необычны, не так ли? – спросила Розлин.

– Да, но папа соглашался на брак только при этом условии. Он вложил мое наследство в трастовый фонд, чтобы защитить меня и будущих детей. Но даже на проценты мы с Рупертом могли прекрасно прожить. И даже никогда не ссорились, хотя он так и не полюбил меня так сильно, как я его. – Уинифред невесело улыбнулась: – Вряд ли я в его глазах была идеалом невесты: некрасивая толстуха с дурными манерами. Как я обнаружила позже, Руперт предпочитал более изящных дам.

– Позже?

– Когда мы поженились, я узнала, что он завел любовницу. Рано или поздно до обманутой жены доходят слухи. Иногда люди бывают неоправданно жестоки, а хуже всего те, кто считает себя истинными леди. Они словно получают удовольствие, открывая глаза одному супругу на неверность другого. В глаза жалеют, а за спиной смеются. Именно так я узнала, что его возлюбленная – женщина хорошего происхождения. Имени ее мне не назвали, но она была любовью всей его жизни, еще до того, как он решил жениться на мне. И тогда она пожертвовала репутацией, чтобы стать его содержанкой. А потом… я слышала, что она родила ему ребенка. – Уинифред прерывисто вздохнула.

– С вами все в порядке? – забеспокоилась Розлин.

– Да… просто очень болезненные воспоминания.

– Вот, выпейте, – потребовал Дру, сунув Уинифред рюмку с бренди.

Дама рассеянно отхлебнула, явно думая о другом.

– Продолжайте, – мягко попросила Розлин.

– Несмотря на то, что сердце мое было разбито, я предпочитала смотреть сквозь пальцы на измены Руперта. И никогда не давала ему понять, что я все знаю. Сначала не хотела взглянуть правде в лицо. У меня тоже есть гордость. И… и я подумала, что он заслуживает счастья. Хотя Руперт никогда не любил меня, как любила его я, все же он был добрым и заботливым мужем и, как мог, защищал меня от злобных гарпий, которым не давало покоя мое низкое происхождение.

Помолчав, она решительно осушила рюмку и откашлялась, прежде чем продолжить:

– Дело в том… не хотелось, чтобы его наказывали за мои несовершенства. Видите ли, я так и не смогла дать ему законного наследника. Поэтому и была рада, что у него есть ребенок, пусть и от другой женщины. Джентльмен, как вы понимаете, хочет иметь сыновей. Сейчас его сыну должно быть около шестнадцати лет… хотя на вид грабитель немного старше. – Ее глаза внезапно наполнились слезами: – Я думала, что останусь равнодушной, но как же обидно видеть живое свидетельство его неверности!

Розлин ободряюще сжала ее руку:

– Возможно, вы ошиблись, и мальчик вовсе не сын сэра Руперта.

– Нет, дорогая, я не ошибаюсь. Оно не ошибается. – Уинифред прижала руку к сердцу.

Розлин едва не заплакала от сочувствия к подруге. Как грустно и обидно знать, что Уинифред столько страдала из-за предательства своего мужа! Как мог сэр Руперт так ранить эту милую, добрую женщину? Розлин любила Уинифред, пусть иногда ее назойливые попытки сватовства сильно раздражали. Надеясь отвлечь ее от неприятностей, Розлин спросила:

– Но зачем ему останавливать ваш экипаж и вламываться в дом? Скорее всего он охотится за брошью, содержащей миниатюрный портрет отца. Брошь – единственное, что он потребовал, когда пытался нас ограбить, хотя мог отобрать другие драгоценности, лежавшие в шкатулке.

– Да, это вполне вероятно, – тихо согласилась Уинифред. – И, говоря по правде, эта брошь не совсем моя. По крайней мере Руперт никогда не дарил ее мне. Брошь прислали ювелиры, которым Руперт отдавал ее почистить. Он умер так внезапно, от разрыва сердца, что не имел времени привести свои дела в порядок. Думаю, миниатюра предназначалась его любовнице…