Через три дня после возвращения из Кэннон-Бич она рассказала Чарлзу о своей поездке. Рассказала ему все, кроме того, что касалось секса. Он не очень-то обрадовался, узнав, что она много времени проводила с Джоном, однако лишних вопросов не задавал. Он дал ей адрес адвоката своей бывшей жены и еще раз предложил вести получасовую передачу на телевидении. Джорджина нуждалась в деньгах, поэтому приняла его предложение, но только на условии, что передачи будут идти в записи и что Лекси будет присутствовать на съемках. Неделю спустя она уже подписала контракт.

– А что Лекси думает о своих визитах к отцу?

Джорджина забросила ремешок кожаной сумки на плечо.

– Трудно сказать. Я только знаю, что ее немного смущает появление у нее новой фамилии. Лекси трудно ее произносить и писать.

– А она заговаривает об отце?

В течение нескольких недель после того, как Лекси узнала, что Джон ее отец, она держалась с матерью холодно и отстраненно. Джорджина попыталась объяснить ей, почему она ее обманула, и Лекси молча выслушала ее объяснения. А потом выплеснула весь свой гнев на мать, чем причинила той немалую боль. В их отношениях произошла резкая перемена. И все же Лекси оставалась все той же маленькой девочкой, как и прежде. Хотя временами она становилась непривычно тихой. Джорджине не было надобности спрашивать, о чем она думает. Она и так знала.

– Я предупредила Лекси, что сегодня вечером за ней заедет Джон и заберет с собой. Она ничего на это не сказала, лишь спросила, когда он привезет ее назад.

Лекси вернулась из туалета, и они втроем вышли из студии и направились к главному входу.

– Чарлз, ты в жизни не догадаешься!

– О чем?

– Я уже в первом классе. Мою учительницу зовут миссис Бургер. Как гамбургер, только без «гама». Миссис Бургер мне нравится, потому что она добрая и потому что у нее в нашем классе живет песчанка. Она коричневая с белым, и у нее крохотные ушки.

Она продолжала болтать, пока они проходили по зданию, а потом шли через стоянку. Однако, оказавшись в машине, она затихла и молчала всю дорогу до дома. Джорджина пыталась разговорить ее, но ей это так и не удалось.

Джорджина еще издали заметила «рейнджровер» Джона, стоявший у ее дома. Сам Джон сидел на крыльце, расставив ноги и опершись локтями о колени. Джорджина припарковала машину и покосилась на дочь. Лекси смотрела в сторону и покусывала верхнюю губу. Ее крохотные пальчики крепко сжимали пюпитр, который ей дал Чарлз, чтобы она могла записывать идеи для будущих передач. На листке, прижатом зажимом, она уже успела нарисовать несколько уродливых кошек и собак и написать: «шоу дом. жив.».

– Ты волнуешься? – спросила Джорджина у дочери, чувствуя, как у нее самой начинается мандраж.

Лекси пожала плечами.

– Если не хочешь ехать, Джон не будет заставлять тебя, – сказала Джорджина, надеясь, что будет именно так.

Лекси какое-то время молчала, прежде чем спросить:

– Как ты думаешь, я ему нравлюсь?

У Джорджины перехватило горло. Надо же, Лекси, такая уверенная в самой себе и в том, что все ее любят, вдруг засомневалась в собственном отце!

– Конечно. Ты понравилась ему с первого дня.

– О! – только и проговорила девочка.

Они вылезли из машины и направились к крыльцу. Глаза Джорджины были скрыты под большими солнечными очками, поэтому она могла беспрепятственно разглядывать Джона, который поднялся им навстречу. Он выглядел весьма непринужденно. Он постригся, и сейчас его темные волосы были короче, чем в их последнюю встречу. Взгляд Джона был прикован к дочери.

– Привет, Лекси.

Лекси, которая вдруг заинтересовалась своим пюпитром, даже не подняла головы.

– Привет.

– Мы давно с тобой не виделись. Что у тебя новенького?

– Ничего.

– Ты же пошла в первый класс. Как учеба?

Лекси продолжала смотреть в пюпитр.

– Нормально.

– Тебе нравится твоя учительница?

– Угу.

– Как ее зовут?

– Миссис Бургер.

Напряжение стало почти осязаемым. Даже с почтальоном Лекси была дружелюбнее, чем со своим отцом. И Джон это понимал. Он посмотрел на Джорджину, и в его глазах было осуждение. Джорджина тут же ощетинилась. Как бы она ни относилась к Джону, она ни слова не сказала против него – во всяком случае, в присутствии Лекси или когда та могла услышать. У нее и в мыслях не было настраивать дочь против него. Ее саму удивила неестественная робость девочки, хотя она и понимала, в чем здесь причина. Эта самая причина ее необычного поведения сейчас высилась перед ними горой мышц, и Лекси не знала, как себя вести.

– Расскажи Джону о песчанке, – предложила Джорджина, вспомнив, что в последний час это больше всего интересовало дочь.

– У нас есть песчанка.

– Где?

– В школе.

Джон не мог поверить, что перед ним та самая маленькая девочка, с которой он познакомился в июне. Он внимательно посмотрел на нее, недоумевая, куда исчезла забавная болтушка.

– Зайдешь? – спросила Джорджина.

Джону до безумия хотелось схватить ее за плечи, хорошенько потрясти и выяснить, что она сделала с его дочерью.

– Нет. Нам пора ехать.

– Куда?

Он мгновение смотрел в ее солнечные очки, борясь с желанием сказать, что это не ее дело.

– Я хочу показать Лекси свой дом. – Он потянул на себя пюпитр, и Лекси выпустила его. – Я привезу ее к девяти, – пообещал он и передал пюпитр Джорджине.

– Пока, мама. Я люблю тебя.

Джорджина посмотрела на нее и постаралась улыбнуться.

– Солнышко мое, а где мой сахарочек?

Лекси приподнялась на цыпочки и чмокнула мать. Наблюдая за ними, Джон осознал, как ему нужно то, что есть у Джорджины. Он хотел любви от своей дочери. Хотел, чтобы она обнимала его своими ручонками, чмокала в щеку и говорила, что любит его. Он хотел, чтобы она называла его папой.

Джон не сомневался: как только он приведет Лекси в свой дом, как только она успокоится и окажется вне сферы влияния Джорджины, она снова превратится в прежнюю Лекси.

Но этого не произошло. К девяти вечера она осталась такой же, какой была в семь, когда он ее забирал. Разговор с ней напоминал катание по размякшему льду, он был таким же вязким и раздражающе скучным. Лекси не проявила интереса к его плавучему дому и не стала немедленно выяснять, сколько в нем ванных и где они расположены, что очень удивило Джона, потому что два месяца назад расположение ванных в Кэннон-Бич имело для нее огромное значение.

Джон показал ей ванную, которую освободил и приготовил специально для нее, и сказал, что они вдвоем съездят в магазин, где она сможет выбрать мебель, чтобы и обставить ванную по своему вкусу. Он думал, что Лекси обрадуется, но та лишь кивнула и попросила разрешения выйти на палубу.

К тому моменту, когда Джон остановил свою машину перед домом Джорджины, он был мрачнее тучи. Маленькая девочка, с которой он провел последние два часа, была ему незнакома. Это была не Лекси. Его Лекси смеялась и болтала без умолку…

Едва заслышав шум двигателя, из дома вылетела Джорджина и поспешила к ним навстречу. На ней было свободное кружевное платье, которое красивыми складками ниспадало до щиколоток. Волосы она собрала в высокий пучок.

Из сада через дорогу Лекси окликнула какая-то девочка и исступленно замахала ей Барби, которую держала в руке.

– Кто это? – спросил Джон, помогая Лекси отстегнуть ремень безопасности.

– Эми, – ответила она, открыла дверцу и выпрыгнула из машины. – Мам, можно пойти поиграть с Эми? У нее новая Барби-Русалочка. Я тебе ее покажу, потому что я тоже хочу такую же.

Джорджина посмотрела на Джона, который в этот момент обходил машину. Их взгляды на мгновение встретились, и Джорджина тут же переключила внимание на дочь.

– Собирается дождь.

– Ну пожалуйста, – заканючила Лекси и запрыгала, как будто у нее в ступнях появились пружины. – Хоть на минуточку!

– Даю тебе пятнадцать минут. – Лексй уже готова была сорваться с места, но Джорджина успела ухватить ее за плечо. – Что надо сказать Джону?