Нет, надо снова доставать зеркальце!

Толька достал, подышал, но когда туманный налет сошел со стекла, первым, что удалось услышать, был звучный храп кудесника. Трундакс лежал бородой вверх на каком-то диване или кушетке и задавал храпака. А уши старый хрыч специально, чтоб не мешали его послеобеденному отдыху, залепил воском! Толька это сразу разглядел и понял, что орать и пытаться разбудить Трундакса — дохлый номер. Скорее карликов разбудишь, чем его. Так что придется самому кумекать…

Но тут Тольке — уже не впервые за время здешних приключений! — помог счастливый случай. Хотя он уже несколько раз доставал зеркало из футляра, ему еще не приходила в голову идея пускать этим волшебным предметом, выполнявшим функции мобильного видеотелефона, самые обычные солнечные зайчики. Почему эта идея пришла ему в голову именно сейчас — неизвестно. Тринадцатилетним, как, впрочем, и более старшим тинейджерам, иногда очень трудно объяснить даже самим себе, отчего они поступили именно так, а не иначе.

Как бы там ни было, но Толька, подышав на зеркало, чтоб убрать с него изображение дрыхнувшего Трундакса, и дождавшись, пока зеркало станет просто отражать самого Лаптева, решил подставить его под солнечные лучи и немного погонять «зайчика» по окружающим деревьям и кустам. Занятие это было совершенно бессмысленным, ненужным и даже опасным: «зайчики» могли привлечь внимание какого-нибудь карлика, страдающего бессонницей. Не говоря уже о том, что оно сокращало и без того небогатый запас времени, оставшегося до захода солнца. Была у Тольки и в обычной жизни такая нехорошая черта. Иногда, например, сидя за уроками и пытаясь решить задачу по математике или написать сочинение, он ни с того ни с сего отодвигал тетрадку и начинал рисовать какие-нибудь рожи, солдат-суперменов, роботов, гангстеров, рыцарей, пиратов, а то и вовсе абстрактные фигуры из всяких линий, точек и закорючек. Хотя он прекрасно понимал, что это ни на секунду не приблизит его к завершению работы, но зато намного отдалит от прогулки, игры на компьютере или просмотра телевизора. Понимал, даже ругал себя за то, что ерундой занимается, но… все равно продолжал это бессмысленное занятие.

Однако сейчас, как это ни удивительно, дурацкая мысль пускать «зайчики» волшебным зеркалом сослужила добрую службу. Когда Толька наконец оторвался от этого бесполезного времяпрепровождения и уже собрался вернуть зеркальце в футляр, а футляр — в сумочку, он неожиданно заметил, что зеркало само излучает свет! Не отражает солнечный, а само светится, да так, что на него смотреть больно. Конечно, все это было невозможно в обычном мире, но здесь, где бога заменяют Айбиэм и Майкрософт, почему бы нет?!

Направив зеркало вниз, в колодец со ступеньками, Толька убедился, что оно светит почти как аккумуляторный фонарь, с которым папа лазит под машину, если надо что-то смазать или подремонтировать. С таким светом вполне можно лезть и в подземелье. Правда, плохо, что зеркальце надо держать в руках. Неудобно! Ведь неизвестно, когда и откуда духи выскочат. Лучше бы идти вперед, держа на изготовку лук со стрелой. А для этого нужны сразу обе руки. Стало быть, надо пристроить зеркало так, чтоб оно рукам не мешало.

Размышлял Толька недолго. Он вспомнил про антиколдовской амулет из драконьего зуба, который Трундакс повесил ему на шею. Висел этот амулет, как известно, на серебряной цепочке и представлял собой костяную пластинку, на выпуклой стороне которой были нанесены какие-то письмена, защищающие от неприятельской магии.

Стерва Толька вообще хотел снять этот амулет, потому что ни в стычке с Королем Орков в таверне «Веселый Поросенок», ни в битве с Черепахой на болоте эта побрякушка никак себя не проявила. Вполне можно было снять костяшку с цепочки и подвесить вместо нее зеркальце, продев звенья цепочки через ажурную серебряную оправу.

Однако спустя несколько секунд Толька засомневался. Кто его знает, может именно благодаря этому амулету против него никто и не смог применить колдовство. Нет уж, береженого и Айбиэм бережет!

Поэтому Лаптев очень быстро нашел другой выход. Тут ему опять помогло шило, обнаруженное в рукояти кинжала. Он проколол две дырки в ремне от колчана, выдернул из вязаных штанов-«колготок» толстую шерстяную нитку, свил ее поплотнее, продел оба конца нитки через проколотые дырки и через ажурную оправу зеркальца, а затем крепко привязал зеркальце к ремню. Теперь и обе руки были свободны, и зеркало постоянно светило вперед — стреляй не хочу.

В общем, вновь приободрившись, Лаптев решительно поставил ногу на верхнюю ступеньку.

Потом он, посвечивая зеркалом, довольно быстро спустился вниз, туда, где в стенке колодца обнаружилась каменная арка, а за ней — длинный и узкий сводчатый коридор, обложенный диким камнем.

Но едва Толька вошел в арку, как наверху послышался омерзительный каменный скрежет. Плита, которую Лаптев так легко снял с колодца, сама по себе, без чьего-либо видимого вмешательства, вновь закрыла выход из подземелья…

Толька не очень испугался и не стал истошно кричать, как в старом фильме «Иван Васильевич меняет профессию»: «Замуровали, демоны!» Наверно, потому что считал, будто ему пара пустяков вышибить эту трехсоткилограммовую крышку и освободить себе дорогу. В конце концов, это даже хорошо. По крайней мере, знаешь, что с тылу у тебя Никого нет, а если карлики-дварфы начнут сдвигать плиту, то наделают много шума. Толька это, несомненно, услышит и сумеет подготовиться к обороне.

Поэтому Лаптев сосредоточил свое внимание на том, что находилось спереди. То есть на сводчатом коридоре, который был освещен лучом зеркала и просматривался метров на двадцать пять вперед.

В коридоре никого и ничего покамест не наблюдалось. Во всяком случае, на протяжении освещенного пространства. Только замшелые камни и ничего больше. Никаких ниш или боковых ходов, где могли таиться вероятные противники, не замечалось. Тишина стояла гробовая, даже более зловещая, чем над оврагом, где жила Крокодилообразная Черепаха.

Долгое время безмолвие нарушало только щелканье Толькиных шагов. Деревянные сандалии так и брякали по неровному каменному полу.

Конечно, Тольке эти стукалки немного действовали на нервы. Ясно, что если духи имеют слух, то уже приготовились встречать незваного гостя. И явно не хлебом-солью.

Каким оружием воевать с духами, Трундакс объяснил, а вот рассказать, что сами духи могут против Тольки применить, как-то позабыл. Ведь они же, духи эти, по идее бестелесные, то есть ни мечом, ни копьем, ни стрелой воспользоваться не могут. Но коль скоро Трундакс дал против них снадобье, значит, они вовсе не безобидные. Да и карлики, если приспособили духов сторожить сокровища, небось надеются не только на то, что они будут просто так маячить или выть дурными голосами. Тем более что все это — духи воинов, пусть не самых лучших, раз бросили своих товарищей, но все же наверняка обученных воинскому искусству.

Толька прошел уже шагов пятьдесят, но духи не показывались. Во всяком случае, там, куда светило зеркальце. Время от времени Толька и назад посвечивал, подозревая, что духи могут и прямо из стены появиться, где-нибудь у него за спиной. Однако все было по-прежнему тихо. Насчет того, что «спокойно», конечно, не скажешь. Напротив, чем дальше Лаптев продвигался вперед, тем больше он волновался. К тому же коридор казался бесконечным и выглядел на редкость однообразно: Тольке даже почудилось, будто он шагает на одном месте, ровным счетом никуда не двигаясь.

Пройдя еще пятьдесят шагов, «сэр Заовражный» всерьез над этим задумался. А что, если это действительно так?! Что, если духи и впрямь ему мозги пудрят? Он-то их в виде белесых привидений себе представляет, а они могут быть вообще невидимыми, тем более при свете. Конечно, каким образом они могут заставить Тольку топтаться на месте, было неясно, но Лаптев уже понял, что в этом мире все возможно, а потому особо не пытался разобраться, как они это делают. Гораздо важнее было выяснить, так это или не так.