Егор веселился от души, слушая забавный рассказ неунывающей пройдохи. Он поверил ей во всем, кроме одного. Глаза девушки, большие, сочные, жадно оглядывали самого Егора, салон его машины, пакеты и коробки, торчащие из баула, и вдруг совершенно без всякой причины на какое-то время становились тоскливыми и скорбными, и Егор решил, что неунывающая Юлька не настолько довольна жизнью вольного корсара, как пытается это представить. В голосе девушки сквозила досада и зависть к тем жлобам, которые ездят в этой машине, лопают эти продукты и носят такие дорогие фирменные шмотки.

Никогда людская зависть не вызывала у Егора сочувствия, но тогда сердце его дрогнуло по необъяснимой причине. И с тех пор вот уже почти месяц, как вокруг братьев Березиных крутился этот тайфун по имени Юлька.

Родион действительно был затворником и не терпел в доме никаких посторонних. В первый раз он просто выставил непрошенную гостью прочь. Во второй раз, когда Егор вопреки запрету вновь привел Юльку в дом, Родион демонстративно ушел сам. А в третий он угрюмо пригласил Юльку к ужину, а потом ни слова не сказал, когда она на следующее утро появилась к завтраку, выпорхнув из комнаты Егора в его небрежно запахнутой полосатой сорочке вместо халатика.

Видимо, Родион представлял, что с любовью шутки плохи. Он смирился и лишь слегка ворчал.

Но Егор рано праздновал свою победу над привычками брата.

Позавчера после внезапно вспыхнувшей перепалки, Родион прогнал Юльку, бросая ей вдогонку множество самых обидных обвинений. Юлька за словом в карман не лезла, и в свою очередь обласкав Родиона, гордо удалилась. Егор не решился принять ничью сторону, потому что, по правде сказать, оба спорщика были хороши… Разгоревшуюся свару унять не удалось, Егор винил себя в этом и просто надеялся, что все само вернется на свои места. Ему казалось, что он достаточно узнал Юльку, чтобы быть уверенным: она вскоре бросит дуться и объявится на горизонте снова.

Вот она, наконец, объявилась. Довольно быстро и, увы, не совсем вовремя. И все же Егор был невероятно рад этому. В отличие от Родиона он готов был простить подружке все выходки, лишь бы ее глаза пореже гасли и не становились неожиданно такими безнадежно горестными.

Наконец, открылась дверь ванной, и Родион прошел на кухню. Его мокрые волосы были гладко зачесаны назад, длинная клетчатая рубашка осталась навыпуск. Милый, кроткий домашний вид.

– Кормиться пришел, – печально сообщил Родион. Остановившись, он потянул носом и кивнул: – Узнаю знакомый запах…

Он сел за столик и взглянул на сковородку под колпаком.

– Все думаю, хорошо бы такой фокус организовать, чтобы вареники сами в рот прыгали и при этом мимо не пролетали… – проговорил Родион. – Может, на яичнице поупражняться?

– Я не для того старался, чтобы ты по всей кухне насвинячил!

Родион старательно изобразил полное смирение и развел руками:

– Договорились. Эксперименты после…

Егор поддел яичницу лопаточкой, с виртуозной ловкостью переложил ее на широкую тарелку и поставил перед Родионом.

– Симпатично выглядит… – проговорил Родион, придирчиво разглядывая яично-овощной тортик. – Присоединяйся!

– Я уже ел, – сказал Егор и замолчал, соображая, как бы поаккуратнее исчезнуть из дома.

Родион отделил от края кусочек и принялся за еду. Он рассеянно смотрел прямо перед собой, за окно, но, судя по всему, ничего там не видел, ни прозрачного октябрьского неба, ни аккуратных маленьких облачков. Угрюмо уставившись в никуда, Родион жевал без всякого видимого аппетита…

– Ты что такой мрачный? – осведомился Егор. Когда его стряпню поглощали с таким отсутствующим видом, Егор начинал тихо ненавидеть едока.

– Знаешь, я вчера вечером думал, что нырну в постель, и мгновенно усну, такой я был разбитый, – нехотя пояснил Родион. – А на деле провалялся всю ночь, глаз не сомкнул.

– Из-за вчерашнего сборища, не иначе, – утвердительно заметил Егор.

– Скорее всего… – согласился Родион.

– В крайнем случае можно будет уехать в провинцию, там обосноваться и послать их всех подальше с их столичными амбициями, как считаешь? – с надеждой уточнил Егор.

– Да с чего мне от них бегать? – нахмурился Родион.

– Подчиняясь инстинкту самосохранения!

– Ты опять о своем, Егорка! – недовольно поморщился Родион.

– Да ну тебя, в самом деле! Хочешь – воюй хоть со всем миром, если больше заняться нечем! – с досадой отмахнулся Егор.

– Вот именно, – подтвердил Родион. – Чем мне еще заниматься?

А время шло, и десять минут, отведенные Юлькой, истекали.

– Родька, – спохватился Егор. – Поскольку у нас с тобой сегодня ничего не запланировано, я беру до вечера выходной!

Родион сидел, наклонившись к тарелке. Он медленно выпрямился и с недоумением взглянул на Егора. Его ноздри вдруг побелели, потом он как бы равнодушно отвернулся и отделил очередной кусочек от яичницы. Положив его в рот и немного пожевав, Родион задумчиво протянул:

– Да-а, симпатично и на вкус недурственно.

– Родион!

– А? – отозвался тот, старательно пережевывая очередной кусок.

– Я не слышу ответа!

– А я не слышал вопроса! – вдруг со злостью сообщил Родион. – Ты разве меня о чем-то спрашивал? Ты ставишь меня перед фактом, так зачем тебе мой ответ?

– Я хочу взять выходной! – спокойно сказал Егор.

– Да ну? Только еще хочешь? А мне послышалось, что уже берешь.

– Нечего к словам придираться! В конце концов я не твой раб! – возмутился Егор. – У меня появились дела!

– Это когда же они успели появиться? – холодно уточнил Родион, не прекращая тем не менее есть. – За те десять минут, пока я мылся?

– Ну какая разница, Родька?! – буркнул Егор, бросая взгляд на часы.

– Прекрасно. Зачем тебе тогда мое согласие? Свободен. Скатертью дорога, – сухо ответил Родион.

Егор повернулся и почти бегом устремился в свою комнату. Там он сбросил домашний свитер и старые линялые джинсы, заляпанные на бедрах брызгами жира и соусов, натянул что-то модное и приличное и побежал на выход, на ходу хватая с журнального столика бумажник и ключи от машины. Десять минут прошли.

Он уже всовывал ноги в кроссовки, когда раздался звонок в дверь.

Юлька стояла на площадке, прислонившись к перилам, и с укоризненным прищуром взглянула на Егора.

– Не уложился, – строго констатировала она. – С тебя штрафные.

– Юлька, я мигом! Только кроссовки надену! – скороговоркой произнес Егор, и уже хотел прикрыть дверь, когда Юлька звонко вскрикнула:

– Ну ничего ж себе! Ты что, джентльмен, оставишь меня на лестнице?!

Проклиная все на свете, Егор раскрыл дверь снова, и Юлька просочилась в прихожую. Егор присел, завязывая шнурки. Он торопился, но на правой кроссовке как назло затянулся "мертвый" узел.

– Вот черт! – ругнулся Егор.

– Не спеши, – отозвалась Юлька. – Я пока отдышусь.

Она встала у стены, сунув руки в карманы короткого и широкого пальто в крупную клетку. На ее длинных темно-каштановых волосах красовался черный колпачок с длинной кисточкой на конце и ярко-желтым знаком радиационной опасности на лбу… При первой встрече Егор был удивлен такому наряду, все-таки девушке давно уж не пятнадцать лет, но потом он понял, насколько верно эта шапочка отражает Юлькину натуру. Этакий огнеопасный чертенок.

– Сейчас, Юлька, сейчас… – бормотал Егор, вцепившись ногтями в проклятый шнурок.

– Ну что, покормил босса? И как ты один со всем справляешься, бедный?.. А этот твой волшебник что делает? На печи лежит?

– По большей части, – нехотя отозвался Егор. – У нас с ним разделение труда.

– Вот садист! – покачала головой Юлька. – Все на тебя взвалил.

– Да тише ты! – взмолился Егор. – Он же дома!

– А ты что, его боишься? – Юлька сдернула шапочку, сунула ее в необъятный карман и принялась расстегивать пальто. – Ты уже готов? Очень жаль. Я передумала ехать за город. Хочу покоя, комфорта и твоих теплых рук. Лучше мы с тобой посидим дома, музыку послушаем, потанцуем, ну и далее по самой полной программе… Раздевайся!