Живка, Чеда, Дара.

Живка (входит с улицы, в бешенстве). Дара, у меня к тебе серьезный разговор. Прошу посторонних выйти из комнаты.

Чеда. Пожалуйста! (Уходит налево.)

Дара уходит за ним.

Живка смотрит на нее в крайнем изумлении, затем в гневе бросает зонтик и шляпу.

Живка, Пера.

Пера (приносит большую кипу газет). Добрый день, госпожа министерша. Вот, я купил еще шестьдесят номеров – всего триста шестьдесят.

Живка. Спасибо, вы купили больше всех, но, говорят, все-таки их еще много продают. А как, вы не заметили, читает их народ?

Пера. Да… как вам сказать, сударыня… читают. Как раз сейчас проходил я мимо гостиницы «Париж»: собрались вокруг столба и один читает вслух.

Живка. Разумеется, если в этой стране нет законов. Я была у градоначальника, просила запретить газету, а он говорит, – по закону о печати не может. Как же так, я вас спрашиваю, разве существует закон, по которому у полиции нет власти?!

Пера. Это, вероятно, потому, что там говорится не прямо о вас, а как будто все происходит в Китае.

Живка. Чтоб он провалился!

Пера. Потому, может быть, полиция и не находит, что ваша честь задета.

Живка. Как это не задета? Ведь он говорит, что я отвратительная баба, разве это не оскорбление чести?

Пера. Конечно, с одной стороны, да.

Живка. А с какой же стороны нет?

Пера. Я думаю, к вам это не относится, потому что все происходит в Китае.

Живка (хватает один номер газеты). А вот, прочтите здесь, в конце, вот это…

Пера (вслух). «Наконец ничуть не удивительно, что такие вещи происходят в Китае, гораздо более удивительно, что то же самое происходит у нас, причем в высших кругах нашего общества, в доме одного нашего мандарина». (Прерывает чтение.) А вот это – да, это не годится!

Живка. Не годится, конечно не годится!

Пера. Как бы хоть узнать, кто это написал?

Живка. Ну, вы так только говорите…

Пера. Я расспрашивал, сударыня, поверьте, расспрашивал повсюду, но нельзя, никак нельзя узнать.

Васа, те ж е.

Васа (вносит кипу газет и кладет на стул). Вот, еще купил, больше нет. Весь сегодняшний тираж расхватали.

Живка. Конечно расхватали, раз вы плохо старались.

Васа. Эх, плохо старались! Ведь с теми, что я принес, я купил сто семьдесят штук.

Пера. А я триста шестьдесят.

Васа. Вот!

Живка. А если б ты был энергичным, то разузнал бы, кто это написал.

Васа. Ей-богу, Живка, я расспрашивал, везде расспрашивал, невозможно узнать…

Пера. И я расспрашивал, но узнать не смог.

Васа. Мне пришло в голову, не может ли как-нибудь узнать этот наш новый родственник – по женской линии.

Живка. А как ты думаешь?

Васа. Если редактор женат, то он, конечно, сказал своей жене, кто это написал, и тогда надо расспросить, кто у нее самая большая приятельница, потому что она, конечно, сказала той; а потом мы разузнаем, кто приятельница у этой приятельницы…

Живка. Ух!

Пера. Таким образом, сударыня, скорее всего мы сможем узнать…

Живка. Ну, идите, господин Пера, найдите эту женскую линию и узнайте. Но только скорее, как можно скорее. Я сгораю от нетерпения, я просто задохнусь от нетерпения, пока не узнаю. Идите, идите, торопитесь, господин Пера!..

Пера. Слушаюсь! (Уходит.)

Живка, Васа.

Живка. Скажи мне, Васа, знаешь ли ты хоть сколько-нибудь законы?

Васа. Да как тебе сказать, Живка, ни я законов не знаю, ни законы меня.

Живка. Ну как же так, ведь ты столько лет был полицейским чиновником?

Baca. Был, не скажу, что не был, но, по правде говоря, пока я был полицейским чиновником, у меня никогда не было необходимости знакомиться с законами. Ну, а если тебе надо что-нибудь посоветовать, я и так могу сказать, что правильно, а что нет.

Живка. Я тебя не спрашиваю, что правильно, а что нет. Ты мне только скажи, что за законы в этой стране, если полиция не может запретить газету, оскорбившую министершу?

Васа. А ты была у градоначальника?

Живка. Только что оттуда!

Баса. И что он говорит?

Живка. Не могу, говорит, по закону это, говорит, не прямое оскорбление, а только намек. А какой там намек, братец. Господи, назвали меня отвратительной бабой, какой это намек!

Васа. Это нет, но намек то, что Симу назвали мандарином. Я думаю, это может быть намеком.

Живка. А если тому, кто писал, я разобью нос, это тоже будет намек?

Васа. Бога ради, Живка, оставь ты… Не знаю, что у вас в семье за мания разбивать всем носы. Успокойся, давай поговорим о том, что делать.

Живка. Что за смирение на тебя напало, чертов Васа! Меня обругали, опозорили, расписали в газетах всеми красками, а ты меня успокаиваешь. Да я землю прогрызу, а найду того, а уж коли я его найду, пусть пишет завещание и проклянет тот час, когда научился писать. Я его задушу, понимаешь, вот этими руками задушу.

Васа. Де, де, де! Снова загорелась?

Живка. А ты что хочешь? Как же не загореться.

Васа. Да… я знаю, какая ты!

Живка. Я думаю, Васа, знаешь, какая змея меня укусила?

Васа. Не знаю.

Живка. Не кто иной, как госпожа Ната. Руку дам на отсечение, если это не ее дело!

Васа. Думаешь, она?

Живка. Я отняла у нее этого.

Baca. Кого ты у нее отняла?

Живка (смешавшись). Да так… только для вида.

Васа. Не понимаю, что ты отняла для вида?

Живка. Ах, братец, я отняла у нее министерское кресло и, значит, все, что с ним связано.

Васа. Экипаж?

Живка. Не только экипаж, кроме него, и другие вещи. Ты этого не понимаешь!

В ас а. Не понимаю, что значит «для вида».

Живка. Конечно, не понимаешь, раз у тебя нет хорошего тона, если б он у тебя был, понял бы…

Анка, те же.

Анка (приносит письмо). Вам, барыня.

Живка. Кто принес?

Анка. Рассыльный.

Живка. Хорошо.

Анка уходит.

Живка, Васа.

Живка (распечатывает письмо и просматривает). Господи, что такое? Подпись разукрашена, как пасхальное яйцо, не могу прочесть.

Васа (берет письмо). Риста!

Живка. Какой Риста?

Васа. Ну да тот, Никарагуа.

Живка. Вот, только его еще мне недоставало ко всем мучениям… Ну что ему надо?

Васа (читает). «Уважаемая госпожа министерша. После той неприятности, которая произошла со мной в вашем доме…».

Живка. А зачем он полез в комнату прислуги?

Васа (продолжает), «…я лишен удовольствия лично прийти к вам, тем более, что после происшедшего скандала, попавшего в сегодняшние газеты, для меня само собой отпадает и всякая возможность стать членом вашей уважаемой семьи».

Живка. А кто его просит стать членом нашей семьи? Пусть убирается подальше! Есть у него его Никарагуа, пускай там и женится!

Васа (читает дальше). «Так как в сегодняшней газетной статье выставлена на посмешище моя торговая репутация и может стать вопрос о моем высоком положении почетного консула, то вы понимаете, что я не пожалел ни труда, ни средств, чтобы узнать имя написавшего статью и потребовать себе сатисфакции. Наконец мне удалось его узнать…».

Живка (нетерпеливо). Ну, кто же это, ради бога?

Васа. Подожди!

Живка. Читай, читай скорей!

Васа (продолжает): «И я считаю своей обязанностью сообщить вам, что…».

Живка Сгорит нетерпением). Не тяни за душу, Баса, читай имя.

Васа. Ах, мать… какая ты…

Живка. Пропусти все остальное, имя читай!

Васа. Вот так да!.. (Читает.) «Автор этой статьи в газете дядя Васа…»

Живка (вспыхивает и бросается на Васу). Васа, старый прохвост! Васа, пьянчужка!.. Васа… (Подлетает и в ярости реет на нем все, что попадется под руку.)