Перспективы победы представлялись теперь немецкому командованию вполне благоприятными. В действительности обладающий довольно сильным характером командующий немецким флотом на Севере адмирал Шнивинд уже вторично не стал ждать условного сигнала. Чтобы выиграть время, он вышел из Альтен-фьорда вскоре после 11.00 и в момент получения приказа, разрешающего сняться с якоря, уже шел шхерным фарватером. Вопреки переданному ему приказу командующего ВМС группы «Север», в котором кораблям предписывалось «выйти из шхер в районе мыса Нордкин», то есть как можно восточнее, Шнивинд придерживался своего плана и намеревался выйти из шхер через фарватер западнее острова Рольвсё, так как считал, что риск встретиться с подводными лодками противника здесь был меньшим.
Карле принял на себя командование подводными лодками на время проведения операции надводными силами и направил Шмундту следующее указание: «Атака конвоя нашими тяжелыми кораблями планируется на полдень 6 июля. Время будет сообщено под условным наименованием „конкорд“. Обнаружение линейных кораблей, авианосцев и самолетов противника доносить немедленно».
В 12.45 из Киля адмиралу Шнивинду была передана радиограмма с окончательной оценкой действий противника: эскадра крейсеров союзников «отходит полным ходом на запад»; авианосное соединение отходит с меньшей скоростью в том же направлении и находится по меньшей мере в 400 милях северо-западнее Альтен-фьорда; никаких других тяжелых кораблей не обнаружено до самой кромки льдов на расстоянии сотен миль в том и другом направлениях; конвой, охраняемый только легкими эскортными силами, разделился на две неустойчивые группы со следующими за ними далеко позади отдельными поврежденными судами. Нахождение немецкого флота в Альтен-фьорде противником, по-видимому, не обнаружено. На пути немецких кораблей нет ни одной немецкой подводной лодки. До полудня 6 июля немецкие корабли совершают обычный переход, после чего намечено атаковать суда конвоя.
Но даже в такой обстановке на карту были поставлены самые мощные и ценные немецкие корабли, и никто не сознавал этого лучше, чем гросс-адмирал Редер.
Утром 5 июля он еще раз позвонил по телефону Карлсу и выразил ему свое беспокойство, несмотря на то, что решение было уже принято. В свете опасений Редера Карле направил на «Тирпиц», выходивший к этому времени из шхер, необычную просьбу — действовать как можно осмотрительнее и осторожнее, которая должна была привести Шнивинда в отчаяние:
«Кратковременные быстротечные действия с частичным успехом важнее, чем тотальная победа, достигнутая в течение длительного времени. Немедленно донесите, если корабли будут обнаружены авиацией противника. Если обстановка сомнительна — без колебаний прекращайте операцию. Ни в коем случае не допускайте успеха противника в действиях против наших кораблей».
Но на немецких тяжелых кораблях не было ни одного человека, который не считал бы теперь, что над ними взошла заря надежды. В 15.00 5 июля «Тирпиц», «Хиппер», «Шеер», семь эсминцев и два торпедных катера наконец вышли из шхер в открытое море.
Тем временем 5-я воздушная армия немецких ВВС полностью использовала свои возможности ведения воздушной разведки и атаки судов. Были проведены необходимые приготовления к тому, чтобы, как только позволит погода, перевести 3-ю эскадрилью «Юнкерсов-88» 30-й бомбардировочной эскадры из Бардуфосса в Банак, где она должна была присоединиться к 26-й бомбардировочной эскадре с целью проведения комбинированных воздушных атак конвоя бомбардировщиками и торпедоносцами. Однако выяснилось, что конвой к этому времени широко рассредоточился и быстроходные суда на полном ходу расходятся в районы, где видимость плохая. Во второй половине дня 5 июля, как только норвежские аэродромы очистились от тумана, немцы впервые начали проводить массированные воздушные атаки. В 14.30 штаб Шмундта в Нарвике уведомили о том, что по конвою наносятся довольно частые воздушные удары бомбардировочной и торпедоносной авиацией. В нанесении воздушных ударов активно участвовала авиация северо-восточного командования ВВС и командования ВВС на Лофотенских островах; в течение всей второй половины дня 5 июля над Баренцевым морем в поисках отдельных судов конвоя непрерывно летали эскадрильи 30-й бомбардировочной эскадры, а также несколько торпедоносцев.
Последствия приказов адмиралтейства о рассредоточении конвоя были прискорбными.
Лейтенант Грэдуэлл, присоединивший к своему маленькому траулеру три судна и скрывшийся с ними в паковых льдах, был единственным офицером, истолковавшим приказ таким образом. В то время как эфир заполнялся сигналами бедствия беспомощных жертв, другие суда искали себе защиту где только могли. Сторожевые корабли шли с «Паломаресом» и «Позарикой», взявшими курсы на восток. Эти корабли ПВО вскоре обнаружили, что траулеры «Лорд Мидлтон» и «Лорд Остин», помимо того что они сильно дымят, идут очень медленно. Траулеры запросили, какова их максимальная скорость хода, и получили ответ — одиннадцать узлов. Больше никаких сигналов передано не было, но траулеры вскоре обнаружили, что они отстают от других кораблей.
«Позарика», на борту которой находился Годфри Уинн — корреспондент газет Бивербрука, присоединила к себе сторожевые корабли «Ла-Малоне» и «Лотос» и шла в Восточном направлении, придерживаясь кромки льда. Немного позади них, стараясь не отстать, шли спасательное судно «Рэтлин» и сторожевой корабль «Поппи».
Рано утром 5 июля американское грузовое судно «Беллйн-гэм», шедшее пересекающимся курсом, увидело эту группу кораблей и впервые за свое двадцатипятилетнее существование выжало из своих машин такую скорость, что вскоре догнало их. Через три часа корабль ПВО «Позарика» передал на «Беллингэм» приказ изменить курс на 45° вправо, потому что, как считал капитан 1 ранга Лоуфорд, курс, которым шел «Беллингэм», привел бы его во льды. Этот приказ восприняли на «Беллингэме» с обидой и грубо ответили на «Позарику»: «Пошел к черту!» После этого с «Позарики» просигналили: «Всего хорошего, желаем удачи!», и группа кораблей ушла в сторону. Эти действия «Позарики» вызвали неудовольствие помощника капитана «Беллингэма».[31]
Другие суда конвоя имели аналогичные неприятности со своими бывшими кораблями охранения. Мы уже упоминали, как корабль ПВО «Паломарес» присоединил к себе противолодочные тральщики «Бритомарт» и «Хэлсион» и решительно направился с ними на восток. Ранним утром 5 июля, к неудовольствию капитана 1 ранга Джонси, к этим кораблям присоединились грузовые суда «Файрфилд Сити» и «Дэниел Морган», проявившие при этом удивительную способность повысить свою скорость хода. Вскоре после 06.00 так же поступил «Бенджамен Хэррисон», а еще через три часа — «Джон Уайтерспун». Четыре американских судна безмолвно искали защиты у эскортных кораблей королевского флота. За этой группой кораблей и судов всю ночь наблюдали немецкие патрульные самолеты «блом и фосс», явно с целью наведения на них подводных лрдок. О том, что произошло дальше, рассказывается в официальных отчетах американских начальников военных команд на этих судах. «В 13.00, — пишет офицер с „Джона Уайтерспуна“, — эскортные корабли изменили курс и одновременно передали сигнаьным фонарем на все суда, чтобы они не следовали за ними, а оставались на прежнем курсе». Офицер с «Дэниела Моргана» доложил своему начальству: «Корабли охранения отошли в сторону, приказав нам оставаться на прежнем курсе». А офицер с «Бенджамена Хэррисона» с горечью записал: «Корабль ПВО изменил курс, а нам приказал оставаться на прежнем курсе». Отделавшись от грузовых судов, «Паломарес» и шедшие с ним корабли увеличили скорость и пошли на восток.[32]
Покинутые таким образом четыре американских судна решили укрыться в полосе тумана, видневшейся неподалеку от них на юго-востоке. К 14.00 над ними снова появился немецкий самолет «блом и фосс», за несколько минут до того, как они вошли в полосу тумана. «Дэниел Морган» развернулся и открыл по самолету огонь из своей 76-мм зенитной пушки, чтобы помешать ему определить курс, которым суда пойдут в тумане.
