Он твердо решил выяснить эти и другие моменты лжи.
Принимая во внимание ее популярность, она наверняка уже приглашена на другие званые вечера, которые состоятся в ближайшее время, куда и он будет приглашен в качестве гостя – все знали, что он ищет невесту. Вот там-то их пути и будут пересекаться регулярно.
А на завтра они договорились, что она придет к нему домой, чтобы погадать, и он сможет понаблюдать за ней – в первый раз и при свете дня.
Волна жара, причиной которого не были ни близость к камину, ни выпитое им бренди, окатила его при мысли, что она будет в его, доме. Он нахмурился, вспомнив, что точно так же отреагировал на их общение в саду леди Мэллоран, когда она взяла его под руку и их плечи соприкоснулись. А еще когда она сидела напротив него в карете.
Ощущение было почти болезненное, потому что он обратил внимание на детали, которые предпочел бы не замечать. Например, на ее роскошную женскую фигуру, подчеркнутую вечерним платьем из золотистой парчи. На то, как в лунном свете блестели ее темные волосы, на россыпь веснушек на прямом носике и на то, как ее губы оставались полными даже после того, как она их сжимала.
А еще он запомнил, как чудесно от нее пахло апельсинами. Это был его любимый фрукт. Он со стоном закрыл глаза и сделал глубокий вдох, словно хотел поймать этот свежий запах, который преследовал его все то время, пока они ехали в карете. Когда они прощались, он не смог удержаться и поцеловал ее в запястье, чтобы убедиться, что на вкус она такая же восхитительная. Он не ошибся. Во время этого поцелуя он ощутил быстрое биение ее пульса, и это было единственным подтверждением того, что она вовсе не была так спокойна, как ей хотелось казаться. Это его немного утешило, потому что ему не нравилась мысль, что нервничает только он. Единственное, что удержало его от того, чтобы поддаться безумному желанию поцеловать ее в губы, было ее уверение в том, что существует месье Ларчмонт.
«Что за человек ее муж? – подумал он. – Как давно они женаты? Интересно, он честный торговец или вор? Знает ли он, что она обчищала карманы? Или он тоже умеет это делать?» Колину хотелось получить ответ на эти вопросы и еще на многие другие. Притом как можно скорее, потому что охватившее его в прошлом месяце дурное предчувствие становилось все навязчивее, особенно с тех пор, как он приехал в Лондон.
Он открыл глаза, допил бренди, потом налил еще. Глядя на янтарную жидкость, он задался вопросом, мучившим его с тех пор, как сон о его собственной смерти стал повторяться почти каждую ночь.
Как долго ему осталось жить?
Тяжело вздохнув, он провел рукой по волосам. Он пытался убедить себя, что чувство надвигающегося конца было подсказано его воображением, которое вышло из-под контроля, или просто вызвано усталостью. Не более чем обычная меланхолия, которая всегда наваливалась на него при приближении годовщины смерти его матери. Но даже после того, как эта дата прошла, чувство тревоги осталось.
А потом начались ночные кошмары. Ему снилось, что он в каком-то узком тесном месте, сердце отчаянно колотится, дышать нечем, и он знает, что он в опасности. Смерть неминуема. Он просыпался в холодном поту, охваченный необъяснимым страхом замкнутого пространства, преследовавшим его с детства, и больше не мог заснуть.
Он уже давно научился прислушиваться к своим ощущениям и доверять своей интуиции. Интуиция не один раз спасала ему жизнь, когда он был на службе ее величества. Именно поэтому он сейчас не мог ее игнорировать: с ним что-то должно случиться. Нечто, чего ему не удастся избежать, чего он, скорее всего не сможет пережить. Чувство тревоги стало более отчетливым с тех пор, как он приехал в Лондон. Оно не исчезло после столкновения с вооруженным грабителем. Тогда ему удалось избежать беды, но будет ли он так же удачлив в следующий раз? Интуиция подсказывала ему, что нет, его и дальше подстерегает опасность.
Он подумал, что его состояние частично связано сейчас с его возрастом, таким, в каком была его мать, когда она умерла, но отмел эту мысль как глупое суеверие. Он не был суеверным человеком, хотя и прислушивался к своему внутреннему голосу.
Понимание, что он смертен, что его время заканчивается, угнетало его, отсюда его неотступное желание выполнить свой долг – и немедленно, пока не стало слишком поздно. Самыми настоятельными обязательствами были женитьба и рождение наследника.
Здравый смысл подсказывал ему, что он не прав, что все будет хорошо, и он доживет до старости. Конечно, он на это надеялся. Но он никак не мог избавиться от чувства обреченности и не хотел рисковать. Особенно если в случае его безвременной кончины титул и все, что с ним связано, перейдет к Нейтану. А он знал, что это никак не совпадало с желаниями его младшего брата, поэтому и Колин не хотел этого для него. Нейтан всегда сторонился развлечений высшего света, предпочитая сосредоточить свои таланты в области медицины. Он стал хорошим врачом, а титул для него, по его собственному выражению, был все равно как если бы он хотел, чтобы ему вырезали внутренности с помощью ржавого лезвия.
Нет, ответственность за наследника лежит не на Нейтане, а на нем. Сейчас он жалеет только о том, что не занялся этим раньше, до того, как чувство обреченности схватило ею за горло. Пока еще было время. Странно, но месяц назад ему казалось, что у него вся жизнь впереди.
Его взгляд остановился на письменном столе, и он вспомнил слова Эллиса, что на его имя пришло письмо. Он отставил рюмку с бренди, пересек комнату и взял запечатанный красной восковой печатью конверт. Имя на конверте было написано почерком Нейтана, и Колин удивился, что брат нашел время, чтобы написать письмо, ведь он был счастливый молодожен. Если бы Колину удалось найти такую жену, как красавица Виктория Уэксхолл, в которую Нейтан был страстно влюблен, видит Бог, Колин не стал бы тратить время на письма!
Взломав печать, он прочел короткую записку:
Приеду в Лондон послезавтра, а не на следующей неделе, с Викторией и несколькими друзьями. Мы остановимся в Уэксхолл-Хаусе, потому что Виктория обещала своему отцу помочь подготовить званый вечер. Как только мы приедем мы планируем заехать к тебе.
Нейтан
Чувство вины, которое всегда охватывало Колина при мысли о брате, на этот раз сменилось радостью оттого, что он скоро его увидит. Он сунул записку в конверт и обратил внимание на блюдо севрского фарфора, где лежали три марципана, искусно выполненные в форме фруктов – клубника, груша и…
Апельсин.
Его выбор был очевиден.
Он взял апельсин и откусил кусочек. Закрыв глаза, он насладился сладким вкусом цитруса и миндаля, который вызвал в его памяти образ загадочной мадам Ларчмонт.
Да, именно загадочной. Но если существовало что-то, в чем он преуспел, так это было разгадывание тайн. До сих пор он еще ни разу не потерпел неудачу в этом деле поэтому он был полон решимости получить ответы на многие вопросы еще до ее приезда завтра к нему домой.
Тот факт, что она не только выжила, а и преуспела, указывал на ее необычайный ум и удачливость. Но на сей раз, поклялся себе Колин, она встретила человека, равного ей по этим качествам. И если она задумала его обокрасть, то удача от нее отвернется.
Алекс быстро миновала несколько переулков и поднялась по шаткой лестнице на второй этаж дома, в котором жила. Оглядев темный коридор, чтобы убедиться, что никого нет, она тихо отперла дверь в свою комнату. Проскользнув внутрь, заперла дверь и, прислонившись к дверной панели, закрыла глаза. Ее сердце билось, она тяжело дышала – и не только потому, что быстро шла, а от тревожного чувства, что кто-то ее преследует. Кто-то появился уже после того, как уехала карета лорда Саттона. Она привыкла к тому, что в этом районе на улицах полно воров и грабителей, и умела с ними справляться. Она нащупала складной нож, спрятанный за подвязкой. Алекс знала, как защититься.
