Начали получать ордена Красного Знамени и орден Ленина и регулировщик, простоявший с жезлом на перекрестке, и пожарные, наблюдавшие на вышках, и паспортисты. Короче, все, кто носил звездочку или кокарду на форменной фуражке. А за ними сразу после войны — все правоведы, учителя, врачи. Да и не только они. За ними выхлопотали себе ордена за выслугу работники угольной и сланцевой промышленности, буровые и горные мастера, работники черной и цветной металлургии, химической промышленности, геодезии и картографии, министерства заготовок, рыбной промышленности, железнодорожного транспорта, судостроительной промышленности, и завершился этот беспредел работниками Госзнака. Как же, они сами ковали ордена и медали, печатали орденские книжки, а не получали их за выслугу лет. Замыкали эту кампанию работники сельского хозяйства, включая все его отрасли, причем не только полеводство и животноводство, но и такие редчайшие, как выведение эвкалипта, джута, канатника, кенафа, кендыря, тутового шелкопряда, и заканчивался список коневодством. Все эти указы были приняты в 1948 и 1949 годах. Награждение военнослужащих всех видов ВС за выслугу лет было отменено Указом ПВС от 14 сентября 1957 года, а всех остальных тружеников предприятий и полей — 11 февраля 1958 года. Последние получали ордена «Знак Почета» и Трудового Красного Знамени, соответственно вместо Красной Звезды и Красного Знамени и потом орден Ленина, но с выслугой в 30 лет.

Все, кто имели на груди юбилейную медаль 20 лет РККА, получали после 3.11.1944 года ордена Красного Знамени, через четыре месяца — после 23.02.1945 года — ордена Ленина, после 24.07.1948 года повторно ордена Красного Знамени за 30 лет выслуги и более. Получали не только маршалы, генералы, но и сверхсрочники старшины и сержанты. Сейчас об этом огульном награждении почти не упоминают в печати.

Читатель вправе спросить, откуда берет начало эта «мода» награждения за выслугу лет? В русской армии в одно время существовал порядок награждения знаками беспорочной службы в виде венка из дубовых листьев и внутри него с латинскими цифрами, означавшими выслугу 15, 20, 40, 50 и 60 лет. Эти знаки накладывались военным на георгиевскую, а гражданским чиновникам на ленту ордена Св. Владимира. Крепилась она на груди. Кроме того, в разное время все офицеры награждались орденом Св. Владимира 4-й степени при выслуге 25-летнего срока, а гражданские чины — 35-летней службы на должностях. Потом и военным чинам подняли выслугу до 35 лет. Эти знаки ордена Св. Владимира отличались от обычных знаков тем, что на горизонтальных углах креста были цифры «25 лет» и «35 лет» и «18 кам.» и «20 кам.» (кампаний) для моряков. Кроме того, устанавливались наградные ежегодные нормы: один офицер от 10 — для строевых и один от 15 — для нестроевых офицеров, которые показали похвальные результаты на трех итоговых проверках. Но огульного награждения никогда не устанавливалось. Это наша советская выдумка. Недаром была в моде такая фраза: «И на груди его широкой сияет орден одиноко, и тот за выслугу летов…»

Указ о награждении за безупречную службу, помню, был от 4 июня 1944 года, а я получил выписку из приказа о присвоении мне воинского звания «капитан» от 10 мая 1944 года и от 29 мая — о награждении меня орденом Отечественной войны 1-й степени. В отделе кадров курсов «Выстрел», на которых я в то время учился, мне объявили, что нужно сдать временное удостоверение в отдел кадров Московского военного округа, где мне выдадут знак ордена. Меня отпустили в рабочий день, и я отвез свое временное удостоверение.

Там же назвали день получения ордена, и я прибыл в назначенные часы. Собралось нас человек двадцать. Все, кроме меня, получали награды «за выслугу летов». Каждому из них генерал-майор Член Военного совета вручал орден в красной коробочке, в которой, кроме самого знака ордена, была Орденская книжка и талоны на получение ежемесячного вознаграждения (по 15 или 20 рублей), а также требования на бесплатный проезд в мягком вагоне в оба конца по железной дороге один раз в год. Я хорошо запомнил, что ни один из кавалеров не имел фронтовых наград, и они радовались первому полученному ордену. Когда дошла очередь до меня, то генерал повертел в руках маленькую, как спичечный коробок, коробочку и потертое временное удостоверение с фронта, что-то шепнул распорядителю, тот шепотом ему что-то ответил, и генерал вручил мне с поздравлением золотой знак ордена первой степени.

Вместо положенного в таких случаях «Служу Советскому Союзу» я ответил вопросом: «А что, товарищ генерал, ваши кадровики испугались, что мне снова на фронт, а там ни коробка, ни билеты, ни купоны на орденскую выплату не потребуются — ведь могут убить, и все пропадет?..» Генерал не сделал мне замечания за грубую выходку, а только сказал, что виновные за это понесут суровое наказание. «Вы их просто пошлите на фронт и не в отделы кадров, а в пехоту- Они быстро поумнеют», — посоветовал я. Как я на это отважился, трудно сказать. Но я высказал это, хотя и чувствовал опасность. Таких удач у меня было не больше, чем пальцев на одной руке за всю мою 81 — летнюю жизнь.

С ними дело выглядело так. Кроме командармов и командиров корпусов, обмен визитами с американцами был разрешен и командирам дивизий. Наш комдив полковник Дерзиян на первой из встреч с американским командиром дивизии наградил того орденом Красной Звезды, а тот его и командиров полков — орденами «Легион Почета» кавалерской (офицерской) степени. Попойка была большой и длительной на спор: кто кого перепьет, которую выиграл командир нашего полка Макаль, поспорив на автомобиль. Американцы всегда держали свое слово и передали автомобиль «Бьюик» победителю в соревновании. (Потом Макаль по пьянке выменял за свой гвардейский знак еще и «Джип», который у него все же изъяли за то, что не положен по штату.) А комдив Дерзиян, сняв полученную награду, поехал еще к одному американскому комдиву и с ним снова совершил обмен орденскими знаками.

Поехал и в третий раз, но теперь он не снял орден «Легион Почета», и для разнообразия его пожаловали орденом «Бронзовая Звезда». Мне кажется, что советских орденов у него было меньше, чем американских, хотя у американцев нет моды повторно награждать одним орденом одной и той же степени. «Но нам, армянам, закон не писан…» После того я имел с ним несколько встреч, так как он получил назначение в 1 — ю гвардейскую дивизию в Тбилиси на должность командира 3-го гвардейского полка, а я работал в штабе этой дивизии в оперативном отделении в 1948 году. На праздники он надевал свой мундир и поражал всех своим иностранным бантом из трех знаков, но никому не рассказывал, как они были ему пожалованы.

Так что нет ничего удивительного, что любовница Г. К. Жукова, сопровождавшая его в поездках на фронт в качестве военфельдшера и не перевязавшая за всю войну ни одного раненого, Л. Захарова, помимо орденов Красного Знамени, Красной Звезды и пяти советских медалей имела и три иностранные награды. Судя по этому, Жуков менял советские ордена не только для себя, но и для любовницы.