Кажется, на второй день в штаб полка нагрянуло командование дивизии: командир дивизии полковник Крымов, начальник политотдела, начальник особого отдела дивизии. Последовал вопрос к Бунтину: «Где начальник штаба полка? Почему сразу не доложил?» Ответ: «Виноват, не подумал!» Потом спросили: «Кто заместитель начальника штаба?» Я представился. Ко мне тот же вопрос. Я показываю копию боевого донесения. «Почему не подписано командиром полка?» Бунтин снова: «Виноват, исправлюсь». Комдив по телефону спрашивает в штабе дивизии: «Почему не доложили мне боевое донесение полка?» Ответ не был мной расслышан. Комдив отстраняет Бунтина от командования полком и вызывает из 343-го полка заместителя командира полка капитана Склямина, чтобы тот вступил во временное командование.

21 февраля полк снова в селе Репки, поддерживает наступление всеми видами огня 3-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию, но безуспешно. Впереди слышны непрерывные раскаты орудийных разрывов, ведь 17 и 18 февраля окруженные под Корсунь-Шевченковским вражеские дивизии делают последние, отчаянные попытки пробиться из окружения. К началу ввода полка в бой мы не были полностью вооружены, а артиллерии и минометов не было вообще. Вотчтомыимелина21 февраля: винтовок-507, ППШ — 234, станковых пулеметов — 2, ПТР — 3.

Наконец 27 февраля мы вступили в Виноград. Сразу же я со старшим оперуполномоченным «Смерш» занялся поиском дома, в котором был расквартирован штаб противника. Нам его указали местные жители, а хозяйка подтвердила, что немцы приводили майора в «черном кожухе» (только у него одного был черный полушубок), обыскали, сняли орден, смотрели бумаги, потом отправили на Умань в лагерь военнопленных. В Винограде пришлось мне расстаться вторично и навсегда с бездарнейшим нашим командиром Бунтиным. Что с ним было дальше, никто из однополчан не знает. На прощание его адъютант старшина Борисенко организовал прощальный обед в полку. Хозяйка отварила Бунтину вареники с картофельным пюре и с квашеной капустой. Он пил самогон, закусывая нехитрой закуской, и призвал меня разделить с ним прощальный обед, но я отказался. Он сетовал, что отстранен дважды и не имеет еще ни одной награды (поглаживая на груди знак «Гвардия», который вручался каждому гвардейцу, а он как-никак три месяца слонялся в качестве заместителя командира гвардейского полка).

Я снова, который уже день, тяну лямку в двух лицах при новом временном командире. И он каждый вечер вызывает к себе писаря Валю «для внесения в книгу его учетных данных», но она всякий раз отбивалась от его домогательств, так как была сильной дивчиной и могла за себя постоять. Добавлю, что, когда Ершов находился в плену, прибыл приказ о присвоении ему звания подполковника и о награждении его орденом Красного Знамени по представлению еще за Днепр. Он с майора до подполковника проходил только полгода, а я, полтора года непосредственно пребывая на фронте, никак не представлялся им к званию «капитан», хотя моя должность уже была майорской. Это тоже было…

Ю. И. МУХИН. Даже Лебединцев недоумевает по поводу того, что в 38 сд никто из командиров не читал боевых донесений, а мне остается только руками развести: как они вообще могли воевать, если не знали, что происходит в частях и подразделениях?

Наш завод вполне можно было считать дивизией: четыре плавильных цеха, дававших конечную продукцию, — стрелковыми полками находящиеся в этих цехах 26 плавильных печей — стрелковыми ротами; еще семь вспомогательных цехов — артиллерийскими, инженерными и пр. полками; остальные цеха — отдельными батальонами. Текущее управление заводом осуществлялось так. Три раза в сутки (по окончании смен) сведения о работе всех цехов (боевые донесения) подавались диспетчеру завода. Он их оформлял в сводное по заводу донесение за прошедшие сутки и прошедшую смену. Те образцы донесений, которые готовил Александр Захарович и за которые его хвалили в штабе дивизии, на мой взгляд, вообще не донесения из-за мизерности дающейся в ней информации. У нас работа каждой печи освещалась каждые 8 часов не менее чем 20 параметрами: выплавка, брак, напряжение на печи, анализы металла и т. д. и т. п. Плюс общие показатели работы плавильных цехов, плюс основные показатели работы вспомогательных цехов, плюс работа снабжения и сбыта. Кроме того, диспетчеру передавалось все, что цеха считали своим долгом доложить. Для оперативной информации не существовало никаких специальных людей, сбор информации и ее обработку вели штатные инженеры — мастера и начальники смен.

Управление заводом велось так. С 8 утра в диспетчерскую заходил главный инженер и начинал просмотр всех донесений за прошедшие сутки и ночную смену. Одновременно сходились и главные специалисты (штаб завода), каждый из которых просматривал донесение и оценивал, как параметры, за которые он отвечает, повлияли на конечные результаты работы завода. Главный энергетик смотрел давление воды на заводе и в городе, температуру воды на отопление, параметры сжатого воздуха и пара и т. д. и т. п., главный электрик — частоту тока, напряжение на подстанциях и т. д., главный механик — наличие аварий, их тяжесть и быстроту устранения, главный технолог — удельный расход электроэнергии, начальник снабжения смотрел остатки материалов и сырья на складах. Другими словами: каждый смотрел то, за что директор будет «снимать с него стружку», поскольку загоралась лампочка, и диспетчер нес журналы директору. В это время всем руководителям цехов и заводоуправления полагалось быть на рабочих местах, поскольку директор, просматривая донесения, мог у каждого запросить по телефону дополнительную информацию. К примеру, мог позвонить в Отдел рабочего снабжения и спросить, почему во второй столовой в ночную смену на второе уже четыре дня подают только куриное мясо. В 9 утра к директору сходился штаб — все руководители отделов — и в течение 10–20 минут директор озадачивал специалистов, что они обязаны сделать, чтобы в текущие сутки завод работал бесперебойно. В ходе дня и директор, и заводоуправление занимались и текущими, и перспективными вопросами, но в 18 часов директор, получив донесение о работе цехов за день, снова созывал штаб и снова возвращался к текущим вопросам. Я думаю, что вот эта системная работа по текущему управлению вряд ли занимала у директора больше часа в день, но как без нее управлять? Как управлять чем-то, если ты понятия не имеешь о том, что происходит в организации, которой ты управляешь?

К примеру, ни в одном из цитированных боевых донесений, написанных Лебединцевым, не указана текущая численность боевых подразделений и редко указаны текущее наличие оружия и боеприпасов. А как поставить им боевую задачу без знания этих параметров? И что удивительно — очень часто то какая-нибудь комиссия, приехавшая на завод, то какой-нибудь обкомовский или цэковский умник ставили нам в пример управление в армии! Но, читая Лебединцева, ужасаешься: боже мой, какой же там был тупой бардак!!!

Командир дивизии три дня не знал, что пропал начальник штаба полка с его комдива, боевым приказом и боевым приказом полка! Три дня гнал полки на подготовленный немецкий огонь. Ну что тут скажешь?