Однако незнакомец и после смерти вел себя довольно глупо: клонился из стороны в сторону, не хотел держать голову, то и дело сползал куда-то вниз… Через некоторое время Иванову все-таки удалось придать мертвому телу более-менее естественное положение – такое, чтобы мужчина хоть издали напоминал разморенного весенним солнышком пьяницу.
Для достоверности следовало бы рядом со скамейкой поставить или положить пустую пивную бутылку. Но вокруг, на пешеходных дорожках и на газонах, подходящего мусора не было, а времени на то, чтобы рыться по урнам в поисках реквизита, не оставалось.
Подполковник закончил работу и огляделся по сторонам. Как-то надо бы предупредить адвоката…
Идти напрямик, через парк, вслед за туристической группой было нельзя – по вполне понятным причинам…
Поэтому он вернулся обратно, к воротам, вышел на улицу и быстрым, но не торопливым шагом направился в обход, вдоль трамвайных путей, мимо церкви Святого Фомы и одноименной пивоварни.
* * *
Ракетный фрегат «Табан» шел по ночному Средиземному морю на скорости в двадцать узлов.
Совсем недавно за кормой корабля остался Гибралтар. Движение здесь оживленное в любое время суток, особо не расслабишься – вот и сейчас курс «Табана», только что разошедшегося по всем правилам судовождения со встречным сухогрузом, опасно подрезала прогулочная яхта какого-то богатого бездельника.
Волны с пенными брызгами разлетались по сторонам из-под форштевня фрегата, то и дело вдоль борта мелькали при свете луны серебристые спины дельфинов, а крупные звезды неопытный наблюдатель вполне мог бы перепутать с огнями плавучего маяка. Однако в данный момент капитан второго ранга Прабхакар Кумар Сингх не имел ни возможности, ни желания любоваться красотой средиземноморской ночи.
– Да, благодарю вас… – Военно-морской атташе посольства Индии, возвращавшийся на «Табане» домой из России в качестве почетного гостя, поблагодарил хозяина каюты и принял из его рук фарфоровую чашку.
В воздухе распространился пронзительный запах имбиря.
Командор Нирмал Чандра Видж положил себе ложку сахара, размешал и пригубил получившийся напиток:
– Кажется, необходимые пропорции соблюдены.
Чай был заварен по северной традиции, на небольшом огне, с молоком и пряностями.
– Великолепный вкус.
Собеседники разговаривали на хинди, хотя ни для кого из них этот язык, один из пятнадцати основных, перечисленных в конституции Индии, не был по-настоящему родным. Капитан второго ранга родился в штате Керала, в семье сикхов-беженцев из Пакистана, которые между собой разговаривали на пенджабском диалекте. Командор Видж был коренным уроженцем Бомбея и поэтому в раннем детстве общался на языке маратхи.
Впрочем, офицеры прекрасно понимали друг друга.
– Приходится справляться самому. Жена плохо переносит качку и еще не до конца поправилась после шторма в Бискайском заливе. А доверять вестовому приготовление чая нельзя ни в коем случае…
Атташе в знак согласия склонил голову:
– Надеюсь, что дальше прогноз погоды будет более благоприятным.
На борту фрегата в этом походе, кроме двухсот шестидесяти военных моряков, находилось еще несколько гражданских лиц, в основном – жены офицерского состава. И почти все они сейчас лежали по койкам, постепенно приходя в себя.
– Я также надеюсь, что атмосферные явления окажутся единственной проблемой на нашем пути…
Каюта, в которой расположились собеседники, ничем не отличалась от комнаты в гостиничном номере средней руки – если, конечно, не принимать во внимание глухую вибрацию корпуса и едва заметный крен палубы при смене курса. Из украшений в каюте имелись только государственный флаг, портрет премьер-министра в рамочке и картина маслом, изображающая последний подвиг командира сторожевого корабля «Кукри». На полотне художник с документальной достоверностью запечатлел момент, когда национальный герой Индии, капитан первого ранга Мулла, покидая тонущий сторожевик, передает свой спасательный жилет раненому юноше-матросу.
Поговаривали, что командор Видж как раз и оказался тем самым юношей, извлеченным из воды три десятилетия назад, после морского боя с пакистанской подводной лодкой. Эта красивая легенда пользовалась популярностью среди матросов и унтер-офицеров корабля, и никто ее официально не опровергал. Однако сегодняшний гость прекрасно знал, что на самом деле сидящий напротив него человек в тысяча девятьсот семьдесят первом году уже командовал боевой частью одного из ракетных катеров, которые совершили исторический рейд на Карачи.[19]
– Можете продолжать.
Капитан второго ранга опять кивнул и поставил чашку с чаем перед собой:
– Мне больше не было смысла оставаться в Москве. Переговоры опять отложены – господин министр обороны все никак не может согласовать окончательные условия контракта по новому крейсеру. Я сам был в Северодвинске и видел, что корабль полностью подготовлен для ремонта и модернизации в соответствии с нашими пожеланиями.
– Что вы имеете в виду?
– Русские готовы переоснастить крейсер новым навигационным и радиолокационным оборудованием, увеличить длину взлетной палубы, смонтировать пороховую катапульту последнего поколения – для обеспечения укороченного взлета самолетов. Будут установлены новые противокорабельные ракетные комплексы «Брамос» совместного русско-индийского производства с дальностью поражения целей более пятисот километров и российские зенитные ракетные комплексы малой и большой дальности, способные обеспечить сплошную многослойную противовоздушную оборону. А если еще учесть, что на корабле будут базироваться почти три десятка палубных истребителей и пять вертолетов, он может стать самой мощной боевой единицей нашего флота.
– Это было бы очень кстати… – командор Видж разлил себе и гостю остатки ароматной жидкости. – А что слышно по поводу контракта на аренду атомных подводных лодок?
– На русских оказывается очень сильное давление. Кроме того, общий кризис государственного управления не мог не отразиться на их военно-промышленном комплексе…
– Что вы имеете в виду?
– Например, несколько недель назад в Москве, в своей квартире, был обнаружен мертвым заместитель генерального директора концерна, занимавшегося экспортом русских военно-морских кораблей и вооружений. В случайную смерть этого господина никто не поверил. Некоторые поговаривали даже, что он был причастен к разворовыванию краткосрочного кредита Сберегательного банка на сумму сто миллионов долларов, привлеченного судостроителями из Петербурга для выполнения нашего очередного заказа. В конце концов, этот человек оказался ненужным звеном в этой финансовой схеме… Другие полагали, что лицо, ведавшее едва ли не всем торговым и техническим сотрудничеством России с зарубежными государствами в военно-морской сфере, поплатилось за то, что элементарно пожадничало.
– Да, я слышал версию, будто этот чиновник не поделил с влиятельными людьми из правительства и с командованием русского ВМФ огромную взятку, предложенную конкурентами Балтийского завода за право постройки эскадренных миноносцев для Китая.
– С моей точки зрения, вполне могло быть и то и другое.
О размахе и формах коррупции в высших эшелонах современной российской власти военно-мрской атташе знал не понаслышке. Однако у него имелась и своя собственная версия произошедшего. Дело в том, что на определенном этапе кое-кто начал почти открыто саботировать постройку фрегатов для Индии. Несколько раз график работ оказывался на грани срыва, а сам контракт – на грани расторжения то из-за непомерных требований российской стороны, то из-за каких-то скандалов в прессе, то вследствие неких бюрократических процедур. И все это в ситуации, когда из-за отсутствия инвестиций и государственного заказа последний серьезный корабль для ВМФ России, тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий», на Балтийском заводе сдали почти десять лет назад…