— Интересно знать, ты в прошлое заглянула или в будущее? Кажется, именно оттуда они и приходят.

Затем он стал рассказывать истории о привидениях, да так, что они выглядели необычайно смешными.

Дэвид был немного раздосадован. Ему казалось, что Джонатан насмехается надо мной, но я улыбалась ему, чтобы заверить, что ничуть не обижаюсь.

— Возможно, — сказала я, — в один прекрасный день Джонатан сам увидит привидение. Тогда он не будет настроен так скептически.

На следующий день я отправилась навестить тетю Софи.

Она уже слышала историю о том, что теперь получило название «видение миссис Френшоу», и очень ею заинтересовались.

— Это был призрак того бедного молодого человека, которого убили вместе с Альбериком, — сказала она. — Их обоих убили, бедных невинных мальчиков. Такие люди возвращаются… те, кто умер насильственной смертью. И возвращаются они потому, что жаждут отмщения.

Была там и Долли Мэйфер, которая внимательно прислушивалась к нашему разговору. Время от времени тетя Софи обращалась к ней:

— Долли, деточка, принеси мне еще одну подушку. Пододвинь мою скамеечку для ног чуть поближе и позвони, чтобы подбросили угля в огонь.

Долли выполняла эти просьбы охотно, даже ревностно.

Я спросила о бабушке, и Долли сказала, что та нездорова и не хочет никого видеть.

— Это очень печально, — сказала тетя Софи с тем упоением, которое всегда вызывали у нее несчастья. — Но Долли очень часто посещает меня, не так ли, детка?

— Я не знаю, как бы я могла жить, не приходя сюда, — ответила Долли.

Я уехала в обычное время, приблизившись к тропе, спешилась и повела лошадь под уздцы. Стояла глубокая тишина, а темнота придавала этому месту мрачный вид. Если бы я не знала, что Билли Графтер на свободе, я бы могла поверить в то, что видела привидение.

На второй день, когда я собиралась навестить тетю Софи, я встретила по дороге Долли и у меня возникло ощущение, что она меня поджидала. Так оно и оказалось.

— О, миссис Френшоу, я надеялась увидеть вас. Мадемуазель д'Обинье сегодня неважно себя чувствует.

— Вот как? В чем же дело?

— Ничего особенного.

Она просто устала и весь день ей хочется спать. Жанна просила передать, если я вас встречу, чтобы вы отложили визит. Я сама сегодня не видела мадемуазель. Когда я пришла, Жанна сказала прийти завтра.

— А, понятно.

— Миссис Френшоу, я хотела бы поговорить с вами. Не могли бы вы немного прокатиться со мной верхом?

— Ну конечно, Долли.

Ее предложение обрадовало меня. Мне всегда было трудно разговаривать с ней. Я и Дэвид считали, что она слишком часто предается мрачным мыслям, и, если Долли нуждается в поддержке, мы могли бы ей помочь.

Мы повернули своих лошадей прочь от Эндерби, и я спросила:

— Куда поедем?

— Эви и я любили ездить вдоль моря.

— Тогда, наверное, тебе не хочется ехать туда.

— О, напротив. Я часто туда езжу. И мы поехали в южном направлении.

— Замечательно, что я могу ходить в гости к мадемуазель.

— Для нее это тоже хорошо. Я думаю, вы ей действительно очень нравитесь, Долли.

Щеки ее залились румянцем.

— Вы действительно так думаете, миссис Френшоу?

— Конечно.

— Она многому меня научила. Французскому и многому другому. Я так люблю туда ездить, особенно после того, как я потеряла Эви.

— Понимаю, — сказала я.

— Она так сочувствует мне. В конце концов, она ведь тоже пережила ужасные события, правда?

— Да.

— Вы чувствуете запах моря, миссис Френшоу?

— О да. Сейчас почувствовала. Здесь так хорошо.

— Эви это тоже нравилось.

Мне было интересно, что же она хочет мне сказать, но я решила предоставить ей возможность заговорить первой. Мне казалось, что она легко может снова превратиться в ту скрытную Долли, которую я всегда знала.

Мы перешли на галоп и понеслись, как ветер над зелеными полями. Долли была хорошей наездницей и, казалось, в седле обретала уверенность в себе.

Затем мы увидели море. Это было серое, спокойное ноябрьское море: на воде не было даже ряби, а в воздухе — ни малейшего ветерка.

— Не спуститься ли нам на берег? — сказала она. — Мне там очень нравится.

Я последовала за ней и, когда копыта наших лошадей коснулись песка, увидела лежащую на берегу лодку.

— О, смотрите, — сказала Долли. — Не подъехать ли нам к ней?

Мы поскакали по песку туда, где лежала лодка. Долли повернулась и взглянула на сарай для лодок.

— Мне кажется, там кто-то есть.

— Наверное, хозяин лодки, — сказала я.

— Не пойти ли нам посмотреть? Давайте привяжем лошадей здесь, к этой скале. Мы с Эви именно здесь оставляли своих лошадей, когда приезжали сюда.

— Хорошо.

Я спешилась и привязала лошадь. Долли уже направлялась к сараю.

— Есть кто-нибудь? — окликнула она. Ответа не последовало.

— Мне все-таки показалось, что я кого-то видела, — сказала она. Заглянем внутрь.

Она осторожно толкнула дверь и вошла. Я последовала за ней.

Дверь внезапно закрылась, н я оказалась в темноте. Мне что-то накинули на голову. Я почувствовала резкий удар по голове, и затем наступил мрак.

Первое, что я увидела, открыв глаза, была Долли. Она сидела на трехногом табурете и смотрела на меня.

Я лежала на полу, состояние у меня было полуобморочное, голова болела, запястья и лодыжки плотно охватывали веревки.

— Долли… — запинаясь, проговорила я. — Что… что случилось?

Она сказала:

— Быстро же вы пришли в себя. Всего лишь десять минут прошло с тех пор, как мы вошли сюда. Я привела вас сюда, миссис Френшоу, чтобы убить.

Если бы у нее в руках не было пистолета, она показалась бы мне смешной.

Увидев, что взгляд мой направлен на него, она сказала:

— Я знаю, как им пользоваться. Это одна из вещей, которым меня научили.

— Долли! Что это? Что за игра?

— О нет, это очень серьезно. Смерть — вещь серьезная.

— Ты на самом деле…

Она сказала:

— О да. Вы должны умереть. Вы убили Эви и умрете, как она.

— Ты сошла с ума. Никто не убивал Эви. Она сама себя убила.

— Она убила себя, потому что ее вынудили.

Это убийство… а убийцы должны умереть.

— Долли, постарайся быть благоразумной. Давай поговорим. Что у тебя на уме? Что это все значит?

— Я вам все расскажу. У нас есть время, потому что я не убью вас до тех пор, пока сюда не приедет Билли.

Это — часть уговора.

— Билли? Билли Графтер?

— Да, Билли Графтер.

— Значит, вы с ним друзья? Она кивнула.

— Ведь он же был другом Альберика, не так ли? — Она улыбнулась. — Вам не пошевелиться, правда? Вы хорошо связаны. Это Билли сделал.

— Он здесь?

Она кивнула.

— Он с ним расправится. Вот что он сделает. А я расправлюсь с вами. Он помог мне, а я помогу ему. Вы не понимаете, да? Билли очень скоро будет здесь. Тогда продолжим.

Она погладила пистолет, и я подумала: «Она не шутит. Она безумна».

— Почему вы, согрешив, можете свободно разгуливать, когда моя сестра Эви… — Лицо ее скривилось, как будто она собиралась заплакать.

— Долли, — сказала я, — давай поговорим.

— А разве мы не разговариваем?

Видите ли, вы совершили прелюбодеяние. Вы нарушили седьмую заповедь. Вы замужем за хорошим человеком и изменили ему с плохим. Это было в Эндерби, когда имение стояло пустым, еще до того, как туда приехала мадемуазель. Мы знали, что вы там с ним. Мы ведь напугали вас, правда, когда вы услышали наши голоса через переговорную трубу?

— Значит, это были вы?

— Да, Эви и я. Вы так струсили. Нас это рассмешило. А затем Эви влюбилась. Она говорила, что любовь — самая прекрасная вещь… У нее должен был родиться малыш. Я хотела, чтобы он родился, миссис Френшоу. О, я бы так о нем заботилась. А потом она убила себя.

— Ей ни в коем случае не следовало делать этого. Мы могли бы что-нибудь предпринять. Мы могли бы помочь ей.

— Все из-за вас, миссис Френшоу. Вы убили Альберика. О, вы удивлены, не так ли? Вы думали, что отцом ребенка Эви был Гарри Фаррингдон. Он ей никогда не нравился. Только наша бабушка этого хотела. А Эви нравился Альберик. Они любили друг друга, я была рада за них.