Купец приблизился. Даже в слабом предутреннем свете по его лицу было видно, что он очень устал.

Антор указал гостю на мраморную скамью, и тот с явным облегчением развалился на ней, не обращая внимания на холод и сырость.

— Простите меня, Антор, но я только что с дороги, — Сервину было явно не до церемоний, — корабль вошёл в бухту три часа назад, и сразу же навалились куча дел, всего сразу не расскажешь. Надо было бы поспать, но я не смогу, да, не смогу заснуть, пока всего не переделаю. Учтите, на этот раз я выставлю вам счёт, который вас удивит.

— Потом, потом… Она согласилась? — домину не терпелось услышать главное.

— Она уже здесь, — Сервин выдержал паузу. — Я привёз домину Нелию прямо к вам. Я взял на себя смелость разместить её в вашем малом дворце. Но всё-таки я не понимаю, зачем вам это надо. Как я и предупреждал, она постарела и подурнела. Откровенно говоря, она почти старуха. Сомневаюсь, что она вообще способна зачать, и тем более выносить плод. Да, сомневаюсь.

— А она?

— И она тоже. Но сказала, что готова рискнуть. Она согласилась приехать только после того, как я предложил ей три дюжианды дюжианд дюжианд золотом. Вообще-то это безумие, — добавил он. — На такие деньги можно купить не самый плохой остров.

— Я был уверен, что Золотая Лисица не откажется от денег, — самодовольно заявил Антор.

— Нет, не только это… Она богата и ни в чём не нуждается. Скорее уж ей движет тщеславие, да, оно всегда было ей свойственно, — Сервин завозился на скамье, пытаясь устроиться поудобнее. — Как и вам.

— Пусть так, — Антор усмехнулся, — я могу себе это позволить. Я хочу быть отцом последнего ребёнка Золотой Лисицы.

— Как бы то ни было — счастливого соединения, золотого потомства, — вежливо завершил Сервин, после чего неожиданно широко зевнул. — Но почему всё-таки именно она? Есть женщины здоровее и моложе, не уступающие ей в популярности. Вот, например, эта новая женщина, Миу? Сейчас она блистает в Гонгуре. Я видел её, она юна и красива. Я уверен, что она станет очень популярной матерью, да, очень популярной.

— Скажите уж честно, Сервин, что вы увлеклись этой Миу как женщиной, и теперь пытаетесь сделать ей рекламу, — Антора позабавило провинциальное простодушие купца.

— Я никогда не путаю удовольствия с коммерцией, — проворчал Сервин, но было понятно, что стрела попала в цель.

— Говорят, на ваших родных островах существует обычай забавляться только с той женщиной, которая готова родить вам ребёнка? — поинтересовался Антор. — Простите меня, но я очень любопытен.

— Ну не так, — протянул Сервин, — мы не настолько дики. Хотя длительная привязанность к матери своего ребёнка вполне естественна… А Миу и в самом деле великолепна. Я закажу ей ребёнка. И заплачу ей достаточно, чтобы дать хорошее начало её карьере.

— Вот и славно. Дайте ей мешок золота, и пусть она родит вам умного сына или прекрасную дочку. А я предпочту потомство от Лисицы.

— Вы тщеславны, — Сервин снова зевнул. — Ещё раз простите, я очень долго не спал… и к тому же выпил вина. Иначе я бы свалился прямо на дороге… У вас, случайно, нет с собой глоточка чего-нибудь этакого? Я замёрз.

Антор протянул ему флягу с ромом.

Сервин приложил сосуд ко рту, сделал долгий глоток, закашлялся.

— А, новый напиток… крепкий, — он отхлебнул ещё, — но от него тепло… — ещё один глоток, — вот теперь хорошо. Но как же я устал!..

Он опустил руку и положил флягу на землю.

— Осторожнее с ромом, — предупредил Антор, — это коварное питьё. Тем более, вы уже пили вино…

— Пустяки, дорогой друг, в молодости я один выпивал три кувшина красного и потом всю ночь играл в кости, — отмахнулся Сервин. — А на последнем празднике у дома Сеназы я выпил не меньше, хотя вино было лучше, да, лучше…

— Кстати, как поживает старик? — почти невежливо перебил его Антор. — Говорят, у него какие-то денежные затруднения?

— Ну, золота у старого церрекса ещё хватает, — подумав, сказал Сервин, — но он перебарщивает с расходами. Сейчас он затеял перемену убранства во дворце, снос старых построек, и ещё кое-что по мелочам. Кстати, он очень интересовался строительством на Малой Гряде. Я постарался описать всё как можно подробнее. После чего мы заключили с ним ряд новых соглашений о поставках…

Антор усмехнулся.

— Пока что моему скромному жилищу далеко до дворца Сеназы, — признал он, — но придёт время, и оно затмит великолепием всё, что видела Арбинада. Я не пожалею расходов.

— А Сеназа не пожалеет расходов, чтобы этого не случилось, — тем же тоном отозвался купец. — По-моему, это безрассудство. К тому же за ним уже потянулись и другие. Например, дом Корел с Архипелага…

— Я там был, — презрительно скривил губы Антор, — дом Корел совершенно лишён вкуса и чувства изящного. Он всего лишь богат, не более того. И к тому же скуп. Представляете, он при мне торговался с каким-то купчишкой из-за нескольких брёвен чёрного дерева! Я не выдержал, купил эти брёвна сам и подарил их ему, чтобы только избавить себя от этого зрелища.

— Он никогда этого вам не простит, — серьёзно сказал Сервин. — Вы его унизили.

— Почему же тогда он их принял, да ещё и рассыпался в благодарностях? — огрызнулся Антор. — Этот скряга был явно доволен.

— Потому что он ценит деньги. Вы, Антор, совершенно не понимаете, что такое деньги, и тратите их без счёта. Вам следует ограничить расходы и больше думать о доходах.

— И это говорите мне вы, Сервин? — изумился Антор. — В конце концов, мои деньги идут в основном в ваш карман!

— Не спорю, я неплохо наживаюсь на ваших прихотях, — Сервин заговорил несколько живее: похоже, ром всё-таки ударил ему в голову, — но меня волнует будущее. Деньги имеют свойство кончаться. Даже ваш знаменитый клад, в конце концов, конечен. Хотя вы уже трижды объявляли об увеличении состояния…

— Клад очень велик, и спрятан в разных местах, — повторил Антор своё обычное объяснение. — Я произвожу поиски в своих владениях — то там, то тут. Иногда что-то нахожу.

— В таком случае, вы находите больше, чем объявляете. Может быть, вы открыли месторождение золота или серебра? Впрочем, рудознатцы уверяют, что в землях Гряды никакого золота нет и быть не может. К тому же не видно и следов разработок… Нет, это совершенно невозможно. Но я-то знаю ваши настоящие расходы! Сейчас ваше объявленное состояние сравнимо с капиталами того же дома Сеназы…

— Меньше, — сухо поправил его Антор.

— Официально — меньше. Но ваши траты совершенно непомерны. Вы бы давно разорились, да, разорились бы, если ваше состояние было бы равно указанному в Храме Справедливости… Кстати сказать, это обстоятельство вводит в заблуждение дома Сеназу и всех прочих. Им кажется, что они могут соперничать с вами в роскоши. Я их, впрочем, не разубеждаю — пока они мне платят. Но они скоро это поймут. И потребуют расследования, рано или поздно. Обратятся к Совету Сословия и жрецам Справедливости и обвинят вас в укрывательстве части состояния с целью избежать дополнительных обязательств и выплат в казну.

— Пусть попробуют. У меня нет лишних денег, которые я укрывал бы от Совета Сословия. Да и зачем бы?

— Зачем бы? — переспросил купец. — Сложный вопрос, да, сложный. Для разных целей. Некоторые думают, что ваш клад не кончится никогда.

— Что это значит? — Антор насторожился.

— Идут разговоры, — неохотно объяснил Сервин, — что вы открыли способ превращения неблагородных металлов в золото.

— Но ведь это невозможно, — пожал плечами Антор. — Всем известно, что золото является одним из первоэлементов, а они не могут превращаться друг в друга.

— Наверное, это так, — протянул неуверенно Сервин, — но ваше богатство… и тайна его происхождения… это, знаете ли, распаляет воображение. Да уж, распаляет. В учёных кругах подобное превращение называется алкемизмом, если я правильно произношу это слово. Алкемисты учат о какой-то "живой жидкости", способной обращать олово и медь в золото…

— Какая нелепость, — Антор позволил себе усмехнуться. — Простите, Сервин, но вам всё же не хватает образования. Меня учили истории наук. Алкемизм — это древнее учение о стихиях, давно отвергнутое всеми образованными людьми. Возможно, несколько сумасшедших ещё занимаются подобными изысканиями, но втайне, чтобы не быть осмеянными. К тому же алкемисты делали странные вещи. Например, проводили опыты с кровью и разными телесными выделениями. В том числе и такие опыты, которые Белый Храм запрещает из милосердия.