— Рулевые?

— Угу.

Я кивнул. Что тут еще скажешь?

— Вы знаете, какая у него взлетная скорость? — спросил я в почти эфемерной надежде на то, что он это хотя бы слышал. В противном случае мне пришлось бы действовать наугад — а это чревато неприятностями.

— Скорость принятия решения сто двадцать пять кленетов в метацикл, скорость выхода на редан — сто двадцать девять, скорость отрыва — сто тридцать семь, — без малейшей запинки выпалил Дженнингс. — Впрочем, он сам доложит вам, когда будет готов взлетать.

Все верно. Большая часть тяжелых кораблей обычно разговаривает со своими рулевыми.

— Реверс тяги регулируется гравитормозами? — спросил я, глядя через гиперэкраны на то, как шестерка «327» снова прошлась огнем по вершине утеса. Должно быть, там сейчас сделалось жарко.

— Верно, — подтвердил Дженнингс. — Легкое нажатие на педаль открывает дроссель.

Я пробежался взглядом по пульту и не обнаружил ничего, что говорило бы о состоянии наружных люков.

— Все люки задраены? — спросил я.

— Все индикаторы горят зеленым, адмирал.

— Где тут у вас внутренняя связь?

— Выключатель на левом подлокотнике. Угу. Я и сам мог бы догадаться. Я двинул тумблер в положение «ВСЕМ ПОСТАМ» и нажал клавишу «РАЗГ».

— Всем занять посты для взлета, — объявил я. — Всем занять посты для взлета. Приготовиться к переключению на искусственную гравитацию. — Я собрался с силами, во избежание нежелательных последствий напряг горло и щелкнул тумблером «G», потом оглянулся на задние гиперэкраны. Пока все чисто. Наконец — возможно, я что-то и упустил, но в голову ничего больше не шло — я передернул плечами, поставил ноги на сенсоры педалей и плавно нажал. Низкий рокот из корабельной утробы сделался громче, и корабль кормой вперед начал отходить от пляжа. Никакого скрежета я не слышал: это судно с самого начала проектировалось с расчетом выхода на берег.

— Ну что ж, двинули, — пробормотал я. К этому времени до облачников дошло, что «Монтрояль» не отвечает на их огонь, и они начали спускаться с утеса по оставшимся от наших саперов тросам. По меньшей мере полсотни их столпилось вокруг моего «Огня», и у некоторых даже хватило наглости забраться внутрь: я видел какое-то шевеление на мостике. До боли обидно было видеть свой элегантный боевой кораблик в руках врага. Если не считать искореженных понтонов, он оставался вполне в пригодном для полета состоянии, но теперь он был обречен. Никому не по душе уничтожать хорошее боевое судно, а уж рулевым тем более. Увы, у меня не оставалось иного выбора. Похоже, я только и занимался в тот день тем, что убивал — людей, корабли… Я мрачно нажал клавишу «РАЗГ».

— Внимание подрывной команде, — передал я. — Повторяю: внимание подрывникам. Немедленно сигнал на детонаторы! Повторяю: немедленно сигнал на детонаторы! — Мгновение спустя шесть ослепительных взрывов разнесли новенький, с иголочки, «Звездный Огонь» на клочки, превратив его стремительный корпус в оседающие клубы обломков броневой обшивки и осколков ходовых кристаллов. Я поежился. Какая бессмысленная трата техники… впрочем, суть войны, похоже, и заключается в подобных бессмысленных тратах, не правда ли? По крайней мере мой славный кораблик захватил с собой в небытие несколько десятков облачников, а именно ради этого его и создавали.

Что ж, вернемся к делу. Все новые облачники спускались на пляж, а те, что уцелели после взрыва, поднимались с гальки и палили в нас из всего, что у них имелось. Благодарение Вуту, пока что у них не было ничего, кроме лучевых пик — я хорошо слышал, с каким треском хлестали их разряды по обшивке транспорта. Впрочем, я мало сомневался в том, что очень скоро подоспеют и другие, вооруженные чем-нибудь посущественнее.

Я осторожно добавил тяги ходовым генераторам и не без облегчения отметил про себя, что «Монтрояль» достаточно послушно притормозил, а потом двинулся вперед. Выруливая тяжелую машину на старт, я поставил секторы газа на «МАЛЫЙ», но даже этой тяги хватило, чтобы «Монтрояль» легко развернулся на 180 градусов.

— Славно, — не удержался я, хотя мое кресло отделяло от остроконечного носа корабля непривычно большое расстояние — никак не меньше тридцати иралов.

— Все так говорят, — с ухмылкой заметил Дженнингс. Машина и правда была приятна в управлении — не «Звездный Огонь», конечно, но для такой махинищи очень даже ничего.

Я вел корабль все дальше от берега, а над нашими головами продолжал кипеть воздушный бой. Небо кишело «Звездными Огнями» и «Горн-Хоффами», а также дымными шлейфами подбитых судов. Только этого не хватало! Эти ублюдки из Лиги наверняка понимали, что мы здесь делаем, так что пытались любой ценой помешать нам.

Наконец мы вырулили в дальний конец озера так, что перед нами расстилалась максимально длинная водная гладь. Я не имел ни малейшего представления о том, какой разбег требуется кораблю для взлета. Я покосился на приборы, но не обнаружил ни малейшей подсказки. Разумеется, я видел цифры и иероглифы, но не знал, что означают они применительно к этому судну. Дженнингс, возможно, не понимал этого — а я не имел желания пугать его этой приятной новостью, — но выходило так, что управлять взлетом предстояло именно ему, а я всего-то мог держать штурвал ровнее…

Что ж, пора! Нацелив нос корабля на дальний берег озера — ветер задувал сбоку, что было не то чтобы очень кстати, но если уж я разгоню эту махину, потребуется хороший шквал, чтобы отклонить нас от курса, — я нажал на гравитормоза и повернулся к Дженнингсу.

— Сколько энергии дать для выхода на взлетный режим?

— Одну и четыре десятых крейсерского режима, адмирал.

— Одну и четыре десятых, — подтвердил я и двинул секторы газа вперед, пока на циферблатах не появились эти цифры. Рокот ходовых генераторов в недрах корабля сменился громовыми раскатами, а за нашей кормой взметнулся к небу фонтан водяных брызг и гравитонов. — Что скажете, Дженнингс?

— Он готов и бьет копытом, адмирал, — беззаботно ухмыльнулся он.

— Так поскакали! — крикнул я и отпустил тормоза. Приборы показывали наш вес, равный сорока четырем тысячам мильстоунов. Корабль медленно — во всяком случае, по сравнению со «Звездным Огнем» — разгонялся по водной глади, срезая носом гребни волн, серых, как мундиры облачников. Удерживать его в заданном направлении оказалось легко, даже несмотря на боковой ветер. Все быстрее и быстрее; потоки дождя хлестали по лобовым гиперэкранам. Должно быть, мощным ходовым генераторам приходилось нелегко, разгоняя этакую тушу. Противоположный берег озера стремительно — гораздо стремительнее, чем хотелось бы — надвигался на нас. Я усилием воли заставлял себя сохранять спокойствие — или хотя бы его внешнее подобие. Скорость все росла. Надо было что-то делать, и быстро: скорость приближалась к 125 кленетам в метацикл! Я совсем уже было приготовился силой дергать корабль вверх, когда из расположенного на моем пульте динамика послышался женский голос:

— Выход на гравиредан.

— Задирайте нос, — все так же невозмутимо посоветовал Дженнингс. Я потянул штурвал на себя, и большой корабль плавно приподнял нос, после чего скорость начала расти еще стремительнее. Как и было обещано, он оторвался от воды на скорости 137 кленетов в метацикл и прошел над каменными столбами в дальнем конце озера в какой-то полусотне иралов.

— В-вы, транспортники, поди, не привыкли к запасу высоты, нет? — пробормотал я, покосившись на Дженнингса и пытаясь прийти в себя. «Звездные Огни» обыкновенно переходят в вертикальный набор высоты сразу же после отрыва от воды.

Он улыбнулся и пожал плечами.

— Как правило, хватает и этого, адмирал, — отозвался он как ни в чем не бывало.

Я только закатил глаза. Собственно, Дженнингс вовсе не кривил душой: просто понятие о «нормальном» у каждого свое. Я с радостью отметил, что в задних гиперэкранах мелькнула Уоттерс — «Звездные Огни» не удержатся в воздухе на той скорости, с какой мы сейчас карабкались вверх. Вокруг кипел воздушный бой, который запросто мог продолжаться и за пределами атмосферы, в космосе.