— Да, здесь!

— Я прислал за вами обоими глайдер, адмирал, — прокричал он. — Внизу, у подъезда!

Тут окна гостиной разлетелись тысячей осколков, а весь мир вокруг нас превратился в хаос из света и грохота…

Я еще раз окинул взглядом собравшихся за большим штабным столом.

— Вопросы есть? — спросил я. — Все поняли, что от нас требуется?

Никто не раскрыл рта. Вид у всех был ошеломленный. Утреннее совещание затянулось до середины дневной вахты. Присутствовали: лейтенант-коммандер Джилл Томпкинс, новая начальница технической службы; коммандер Бартон Ла-Салль, глава летной службы; лейтенант Терри Уэстовер, начальник космической полиции; и, наконец, Клавдия в качестве администратора порта — не считая нас четверых. Вид у всех был изрядно невыспавшийся, особенно у Клавдии, явно боровшейся с сильной головной болью, на которую накладывалось потрясение от возложенной на базу тайной миссии.

— Что ж, раз так, — сказал я, закрывая дискуссию, — займемся делом. У нас уйма работы и очень мало времени на то, чтобы ее выполнить.

— Тем более что делать ее предстоит в условиях строжайшей секретности, — добавил Уильямс. Судя по всему, тайные операции не были его стихией, но как настоящий звездолетчик он взялся за дело без колебаний.

Пока участники совещания выходили из зала, Клавдия перевела взгляд покрасневших глаз на меня. Наша, так сказать, «дружба» явно не являлась ни для кого на базе тайной, так что я отвел ее в сторону.

— Ты как, ничего? — спросил я.

Она сокрушенно улыбнулась.

— Ничего; если не считать изрядного похмелья, — призналась она, осторожно покачав головой. — Этого, а также упавшего на соседний дом сбитого «Дампьера».

— У меня он тоже не идет из головы, — сказал я, отчаянно борясь с острым желанием взять ее за руку. Смерть прошла на волосок от нас — впрочем, живя в зоне боевых действий, надо быть к этому готовым. Им с Нестерио — боюсь, я так и не привыкну называть его иначе, чем по фамилии — придется заново стеклить окна, но в целом их дом остался почти невредим — чего нельзя было сказать о доме их покойного соседа.

Она нерешительно коснулась меня рукой, но тут же убрала ее.

— Так ты простишь меня? — спросила она.

— За что? — удивился я. — Если, конечно, мы не повторим всего этого — и поскорее.

— Борода Вута! — прошептала она, зажмурившись. — Уж не хочешь ли ты, чтобы я прошла через все это снова?

— Ну, — заметил я с улыбкой, — возможно, твой муж не захочет делиться тобой так скоро.

— Это не доставило нам удовольствия, — сказала она, тоже улыбнувшись.

— Нет, черт подери, — согласился я.

— Хорошо, Вилф. — Она подняла взгляд. — Только не забывай, что Клавдий две.

— Одну я помню уже много лет.

— Постараюсь сделать так, чтобы ты видел вторую как можно реже, — пообещала она, потом оглянулась — комната была пуста — и поцеловала меня в щеку. — Береги себя, Вилф, — прошептала она и вышла прежде, чем я успел произнести хоть слово.

После этого у нас с Барбюсом оставалось в распоряжении еще два метацикла на то, чтобы собрать вещи и сесть на «невидимку», который шел в разведку к Гонтору.

Перелет на борту тесного, идущего в «призрачном» режиме катера-«невидимки» занял три дня. Даже то, что я вычитал в книге Амброза, не подготовило меня к исполинским размерам идеально круглого астероида, висевшего перед нами на фоне звездного космоса. Ровная матовая каменная поверхность тускло отсвечивала в лучах Сюйкса-19. Расположенная на краю огромного скопления астероидов древняя крепость, казалось, была отлита из скальной породы, а не высечена из нее. Если верить прочитанному, изначальный размер астероида составлял больше десяти кленетов в диаметре. Строители крепости — кем бы они ни были — хаотически утыкали ее поверхность огромными матово-черными металлическими конструкциями, большая часть которых окружалась высокими, круглыми в плане стенами. Все это изрядно напоминало батареи исполинских разлагателей: огромные кристаллические шары висели над полусферами отражателей, с которыми они соединялись парой длинных ребристых стержней почти двести иралов в длину. Все установки соединялись кленетами бронированных кабелей и волноводов, на которых вырастали кусты причудливых антенн. У полюсов отдельные пучки кабелей соединялись в огромных башнеобразных конструкциях. Одна имела белую окраску, другая — красную; наверху каждой виднелись странные сочлененные манипуляторы. Каждая башня покоилась на большом черном диске, оторванном от скальной поверхности и установленном на массивных белых колоннах — судя по всему, изоляторах. Каждый диск был окружен пятью кольцами подобных «огневых позиций». Любопытное местечко, хотя безлюдное и полностью обесточенное. Насколько хватал взгляд, ничего не двигалось и не светилось. Абсолютно ничего.

Я уселся за пульт управления шлюпкой «невидимки», Барбюс — рядом, в правое кресло. За нашей спиной напряженно вглядывались в передние гиперэкраны пятеро из двадцати сопровождавших нас полицейских в боевых скафандрах.

— Ух ты!

— Нет, ты только посмотри на это!

— Клянусь бородой Вута, ничего подобного в жизни не видывал…

Усмехнувшись, я позволил им поболтать еще немного. Зрелище и впрямь было потрясающее; даже Барбюс изумленно топорщил брови под забралом своего шлема. Если верить древней книге — точнее, одной напечатанной в ней голографической схеме, — один из четырех основных причалов цитадели находился в том круглом сооружении, к которому я сейчас приближался. Что ж, похоже на то. Вблизи оно производило впечатление большого округлого здания — назовем его пузырьком, — увенчанного еще одним переплетением замысловатых антенн. На высоте примерно шестидесяти иралов из него вырастала угловатая башня, на верху которой виднелось полностью застекленное помещение. Облетев сооружение, я заметил, что примерно четверть его окружности окрашена светлее и вся усеяна воротами разных размеров — я насчитал их почти три десятка. Весь комплекс также был окружен «батареями разлагателей», прикрывавшими небольшую площадку, опаленную и закопченную так, словно она служила целью ожесточенного массированного огня. Я предположил, что в давние времена она служила местом посадки древних ракет на химическом и атомном топливе, какие повсеместно были основным транспортным средством до открытия Шелдоном Тревисом принципов сверхсветового полета.

— Что, попробуем какие-нибудь ворота из тех, что поменьше? — предложил я.

— На мой взгляд, стоит попробовать, адмирал, — согласился Барбюс. — Из того, что я вычитал в этой ихней книжке, там навроде как вход ежели не для людей, так хоть для управляемых аппаратов. — Он еще раз перелистал страницы из пожелтевшего от времени пластика. — И кой-какие из них вскрывали.

Я проверил гравитацию. Счетчик показывал девятнадцать стандартных единиц — нормально для объекта такой массы. Я кивнул сам себе, притормозил шлюпку и плавно опустил ее приблизительно в пятидесяти иралах от причудливого нагромождения непонятных круглых предметов на высоких мачтах, выстроившихся перед зданием с этой его стороны. Переключив гравигенераторы на режим зависания, я перещелкнул тумблер входного люка в положение «ОТКР». Не знаю, почему, но меня не покидало такое чувство, что уходить отсюда нам придется в спешке. Мы выбрались — точнее, «выплыли» наружу: я первый, за мной Барбюс, а уже следом за ним полицейские. Двое последних тащили автономную систему жизнеобеспечения, рассчитанную на пять суток. Остальные были вооружены новейшими микрорадиационными счетчиками пятой модели, способными уловить даже самые слабые следы биологической жизни или чего угодно подобного на расстоянии в пятьсот иралов, даже через толщу скалы.

Мы огляделись по сторонам, потом неестественно большими скачками направились к этим шарам на палках, чем бы они ни были. Как и ожидалось, за годы археологических исследований часть дверей была бесцеремонно взломана. Другие, опаленные и оплавленные, носили следы других, менее успешных попыток вскрыть их.