Он улыбнулся:

– Так я должен говорить об этом здесь? На виду у всех? Дополнительный бесплатный аттракцион?

Тут же, как бы отвечая на его реплику, около них остановилась парочка подростков, держащихся за руки, и с откровенным любопытством уставилась на Поля и Тэффи. К этим двум зрителям сразу же прибавились темноволосый человечек с фотоаппаратом, белоголовый мальчишка и девушка.

– Ты только скажи мне, – Тэффи старалась перекрикивать шум ярмарки как можно тише, – почему ты не хотел есть? По той же причине, что и я, или нет?

– Я в любую минуту могу пойти своей дорогой и бросить тебя здесь. – Он посмотрел поверх голов – а зрителей все прибавлялось – в сторону, куда они направлялись.

Тэффи немедленно замолчала. Заметил ли он, как хорошо подействовала его угроза? Конечно, он не мог знать, что именно так родители пресекали ее выходки, когда ей было шесть лет.

– Я не очень испугалась, что ты пойдешь своей дорогой и бросишь меня одну, – закричала она. – Просто я решила, что сейчас не время и не место.

– Для чего, мышка?

Она не ответила, даже не смогла отделаться нейтральным «чтобы выяснять отношения». Да были ли у них отношения? Мало ли по какой причине у людей пропадает аппетит?..

– Для разговоров, – сказала она наконец, чувствуя, как неопределенно и неубедительно это прозвучало.

– Разумно. – Поль снова двинулся вперед – такими большими шагами, что Тэффи пришлось почти бежать за ним, чтобы не отстать.

– Пытаюсь стать разумной, знаешь ли, – крикнула она, огибая группу людей на тротуаре.

– Правильно делаешь. – Просто несправедливо, что его сильный голос так легко перекрывает окружающий шум!

– Правда, правда, не смейся, – настаивала она, семеня рядом с ним. – С сегодняшнего дня я буду вести себя как взрослая, разумно… Что это?

– Я все ждал, когда ты спросишь. Это Шествие пастухов.

– Здорово! – Тэффи, приплясывая, устремилась сквозь толпу.

Было невозможно слышать музыку и не танцевать. Барабаны и серебряные трубы играли такой заразительный мотив, что ноги сами пустились в пляс…

Тэффи с трудом взяла себя в руки, прежде чем Поль догнал ее. Незачем ему видеть, что ее поведение не отличается от поведения маленькой девчушки, прыгающей рядом.

– А у овец всегда на спинах люксембургский флаг?

– Их всегда украшают люксембургские цвета, – уточнил он, показывая на ягненка, шею которого обвивала красно-бело-синяя ленточка.

– Мне нравятся эти синие блузы и красно-белые шейные косынки. – Тэффи проводила глазами веселого пастуха в соломенной шляпе. – Вижу, музыканты тоже в них.

– В наши дни это национальный костюм, – объяснил он, – но мне кажется, что он произошел от обычной одежды, в которой удобно работать на ферме. Люксембуржцы все в душе фермеры.

– А куда направляется процессия? – спросила Тэффи, когда последний участник ее скрылся за поворотом.

Поль пожал плечами.

– Хочешь пойти за ними и посмотреть?

– Да, пожалуйста!

– Ты и сама могла бы быть жительницей Люксембурга, – засмеялся он, протягивая ей руку. – Ты тоже без ума от шествий.

Рука об руку они последовали за овцами, пастухами, музыкантами по узким улочкам, под арками, через мосты, все больше углубляясь в старый город.

– Как здесь холодно, – заметила она, замедлив шаг на вымощенной булыжником узкой улице, где музыка отдавалась от стен высоких старинных домов.

– Здесь, внизу, всегда так. – (Музыка затихала, удаляясь.) – С одной стороны протекает Альзет, а с другой – Петрюс.

– Люксембург – город тысячи мостов, – процитировала Тэффи, – каменная история Европы, место встречи народов… В чем дело?

Поль остановился и взглянул на нее.

– Я хочу пить, мышка. А ты?

– Очень хочу. Мы вернемся в то кафе? – Но ей почему-то казалось, что дело тут не в жажде.

– Может, и вернемся, – он сдвинул брови и пристально посмотрел Тэффи в глаза, – но не туда.

Она хотела спросить, куда же, но поняла, что сейчас любые слова окажутся лишними: он уже принял решение. Над их головами завозились голуби. Из глубины дома послышались голоса, где-то далеко журчала река и играл оркестр.

– Moyen, месье Сейлер, мадемуазель. Тэффи вздрогнула. Местное приветствие, означавшее «доброе утро», употреблялось в любое время дня, но она не ожидала услышать его здесь. Пожилая женщина в нарядном платье кивнула им обоим и прошла мимо.

– Моуеn, мадам Тиль, – успел ответить Поль.

Откуда он может ее знать? Тэффи было очень любопытно, но она промолчала, решив, что все выяснится само собой. Однако вопрос, видимо, промелькнул в ее глазах, потому что Поль счел нужным объяснить:

– В Люксембурге все друг друга знают.

– Похоже на то, – улыбнулась она. – Куда мы идем?

– Я еще не решил. – Он посмотрел на маленькую ладонь, доверчиво прильнувшую к его руке, и накрыл ее своей. – Теперь решил.

Женщина успела уйти далеко вперед. Поль повел Тэффи в ту же сторону, они завернули за угол, потом обогнули другой, все время держась от нее на одинаковом расстоянии, как будто это была своего рода воскресная игра, до тех пор, пока женщина не скрылась за одной из дверей. Они подошли к следующей.

– Вот почему я знаком с мадам Тиль – мы соседи.

Тэффи удивленно огляделась вокруг.

– Ты живешь здесь?

Трехэтажный дом был облицован блеклым разноцветным камнем, рамы обложены белыми кирпичами. Ширина фасада была в одно окно, а стекло в двери защищали причудливые завитки чугунной решетки.

– Дом… он не так уж велик… – Тэффи замялась, совершенно смутившись. – Ты говорил, что переехал из той квартиры над моей, подыскав кое-что попросторнее…

– Нет. – Он отпер дверь. – Я сказал: то, что мне больше нравится.

– Я была уверена, что это… ну, ты понимаешь… где-нибудь на верхнем этаже небоскреба, вид на город и все такое…

– Отсюда тоже хороший вид, вот посмотришь.

Не наблюдает ли он за ней? Нет, вряд ли он мог – в маленькой темной прихожей, окруженный вещами, которые она с трудом различала в полумраке. Однако у Тэффи появилось чувство, что она проходит некое испытание, каждый ее поступок, каждое слово оцениваются по неведомым меркам и она чуть было не провалилась. Я не хочу, чтобы он разочаровался во мне, пронзила ее внезапная мысль.

– Стой на месте, – велел он, – я включу свет.

Небольшие фонтанчики света забили вокруг, и Тэффи перевела дыхание.

– Ну как, не слишком тесно?

– Нет. – Ее жест был одновременно уверенным и несмелым. – Просто дай мне оглядеться.

Деревянные ступени открытой винтовой лестницы, тянувшейся до третьего этажа, отливали медово-коричневым цветом. Перила были железные, в форме листьев, цветов и фруктов. То серебристая лилия, то золотистый персик, словно позаимствованные из райского сада. Внизу, в прихожей, райские сады расцвели по стенам, повсюду ветки, побеги, бутоны, а сквозь них пробивались маленькие яркие светильники, изображавшие вырезанных из дерева животных или птиц.

– Совсем как в начале творения. – Тэффи дотронулась до полированных голубок, воркующих среди позолоченных яблок, и наткнулась под ними на одинокий крючок. – Забавно вешать на все это пальто! Поль усмехнулся:

– Ты говоришь, как Жозеф. Скульптор, – добавил он в ответ на ее вопросительный взгляд. – У него было столько проблем с вешалкой, что пришлось позволить ему для развлечения сделать мне подставку для зонтиков.

– Еще бы, – Тэффи бросила взгляд на олениху с олененком, пасущихся около входа. – Представь их, увешанных зонтами…

Поль засмеялся и повесил пиджак на крючок-голубя. Его темный материал вызвал в памяти Тэффи образ змея в раю, того, чей облик принял Люцифер…

Что за чушь, пронеслось у нее в голове, когда галстук повис на том же крючке и Поль закатал рукава рубашки. У какого змея могут быть такие плечи, руки, лоб и щеки? А его глубокий голос ни в коей мере не походил на шипение.

– Пойдем, я покажу тебе дом.

– Я еще и здесь не все рассмотрела. – Она заметила белку, нацелившуюся на яблоко, сову, притаившуюся в листве, стайку воробьев. – Кто этот Жозеф? Я о нем не слышала?