— У него обойма больше!
— Жулики!
— Бей латинцев!!!
Густая волна черных, бурых, пегих овчинных шапок хлынула через парапет. Служители арены брызнули в разные стороны. Судья, визжа, отмахивался от озверевших румын резиновой дубинкой, его рвали на клочки. С западной трибуны плотной стеной шли тиффози-ветераны. Золотая молодежь, радостно улюлюкая, выхватывала из-под туник самодельные гранаты и швыряла их с галерки в толпу дакийцев. Северная трибуна, отведенная для почетных гостей и имперских чиновников, быстро пустела.
Из служебных ворот выкатился полицейский броневик с пожарным насосом на прицепе. Над броневиком колыхался беззвучный белый султан пара — рев гудка тонул в гаме побоища. Двое рабов, путаясь в цепях, бешено качали помпу. Карабинер в золоченой каске декуриона ворочал ствол водомета, разбрасывая тугой водяной струей толпу дерущихся…
…Спартак, оттащив помятого Мирчо в нишу, вытянул из-за второго поножа бутылку спирта и сунул горлышко в зубы румыну:
— Пей, товарищ!.. Так-то вот… И поганая же у нас, все-таки, работенка!..
ГЛАВА IV
…Страна эта велика, в ней много лесов с хорошей древесиной. Через всю страну протекает река Итиль и другая река, называемая Кара-Итиль, которая впадает в Итиль возле города Болгар. Теперь эта страна принадлежит племенам Вису, бледным и беловолосым, как Иблис, их прародитель. Однако, в окрестностях города Казан, что в переводе значит «котел», и другого города, называемого Челны, что в переводе значит «лодки», еще живет много правоверных. Они прячутся в лесах и сражаются с неверными, где только могут, и убивают их. Когда же они не могут справиться с неверными, они быстро скрываются в лесах…
Абу-ль-Хамид ал Гарнати ал Джадид,
[16] «Книга путей и царств»
По пыльному асфальту КамАЗовской трассы брела вереница людей в длинных белых рубахах, расшитых по подолу красными узорами. Вдруг в чахлой лесополосе взревели моторы, и на шоссе выкатилось с десяток мотоциклистов на красно-зеленых «Восходах». Передний, забренчав шашкой, соскочил с мотоцикла, поправил на макушке каляпуш[17] и, сбивая пыль с чапана[18] рукоятью нагайки, засеменил на кривоватых ногах к сразу остановившимся прохожим.
— Кая барабез?[19] — ласково спросил он.
— Ялабуга марте,[20] — ответил ему первый из вереницы, сжимая до побеления пальцев длинный посох с бело-голубым флажком.
— Кем буласез?[21] — мотоциклист обвел нагайкой остальных прохожих.
— Марий улына…[22] — севшим голосом ответил передний.
— Нинди кызык!.. — мотоциклист сдвинул каляпуш на лоб и деланно-задаченно почесал затылок. — Финнча хайваннэр![23] — радостно сообщил он своим спутникам. Те загоготали, хлопая себя по бедрам и выбивая тучи пыли из чапанов и жилэнов.[24]
— Ке те?[25] — дрожащим голосом спросил мариец.
— Без — Фаузиянын егетлэр![26] — гордо сообщил мотоциклист, помахав кнутовищем в сторону своих соратников. Один из них, между тем, неторопливо потянул из сафьянового чехла СКС.[27]
— Уке, уке шол!..[28] — испуганно загалдели марийцы, сбиваясь в кучу у обочины. Старший мотоциклист рассмеялся, вскарабкался на свой «Восход», крикнул: «Айдагыз, малайлар!»[29] — огрел нагайкой заднее колесо, и вся компания в треске моторов и облаке пыли канула обратно в лесопосадку.
— Ме тендан порылыкдан огына мондо![30] — облегченно прокричал им вслед старший паломник, и вереница людей в длинных белых рубахах снова побрела по КамАЗовскому шоссе, направляясь к святыне Великой Суоми — Ананьинскому могильнику.
ГЛАВА V
…В январь 153. Шел я в полуостров Таврика при. Здесь дает оно три народоплемени, которые соседонароды есть. Это есть греки, которые города Херсонес, Пантикапей, Евпаторию, Феодосию, Киркинетиду и др., между которых Херсонес и Пантикапей наибольшие и наикрасивейшие есть, имеют; тавротатары, которые Судак как столицу имеют; а также готы, которые в Крымских горах, где от древнего времени их столица Мангуп, которая также Новое Феодоро называется, находить себя имеет, живут. В севере полуострова лежит город Перекополис, который крепкая и сильная крепость на границе с Высокой Страной есть, в котором все три народоплемени совместноживут…
Подстрочный перевод книги Sigizmund von Bösestein,
[31] «Die Reise in Tawrika,
Hochland, Bulgarien, Großfinnland und andere Lander»
…Мудрость, богиня, воспой Фемистокла, Ахиллова сына,
Славный, который для Таврики благодеяний содеял
Столько…
— затянул слепой аэд, перебирая клавиши рояля. Базилей Фемистокл снисходительно улыбнулся, щелкнул пальцами, и темнокожий раб проворно, но аккуратно разлил в нитролаковые килики[32] разведенное розовой водой вино из дюралевой ойнохойи.[33]
— Славная «массандра»! — сказал, отхлебнув из килика, Сфенелай.
— Под стать твоим апельсинам, — ответил любезностью на любезность базилей. — Метрополия всегда славилась апельсинами, но «Гефра» — превыше любых похвал.
— Льстец! — ухмыльнулся купец. — Был бы спрос… Ну, и как варвары?
— Без перемен. С тавро-татарами и неофеодорийскими готами живем мирно. А вот хохлосы… Дикари! Чудовища! Шестнадцать раз пытались пробиться на Полуостров — и все мало. Ладно, хоть берут не уменьем, а числом. Взвода гоплитов морской пехоты довольно, чтобы разогнать сотню-другую этих их… э-э… «сичевиков». Экзарх Перекополиса — опытный стратег, снарядов хватает, федераты дерутся стойко — благодарение богам, Перешеек все еще в наших руках.
— Да хранит вас Афина Паллада! — воскликнул Сфенелай, метко плеснув вином в треножник перед иконой «Агиа Афина». — Кому сейчас хорошо? Вам плохо, нам не легче. Вот ты говоришь — «апельсины», «Гефра». А знаешь, чего стоят эти апельсины? Конвои прорываются в Понт едва не с боем — османы совсем закрыли Пропонтиду. Падишах ломит такие пошлины… — Сфенелай прижмурился и покрутил курчавой головой. — Впору топить товар в Геллеспонте, право, это будет дешевле, чем везти его дальше!
Он повертел в пальцах опустевший килик и вопросительно глянул на базилея. Тот, спохватившись, снова щелкнул пальцами, и «массандра» забулькала из дюралевого носика.
— Теперь житье одним евреям, — печально сказал Сфенелай, пригубив вина. — Кстати, что у вас с Одессой?
Темнокожий раб, наполнявший свежим вином ойнохойю, подпрыгнул от ужаса и с плеском утопил эмалированный киаф[34] в огромном фаянсовом кратере.[35] Базилей Фемистокл с каменным лицом в два глотка опустошил килик.
