– Уйдите, теоретик! – рассердился Штофреген.

Аркадий пожал плечами:

– Я хотел быть полезным.

– Балаган! – сквозь зубы процедил Штофреген, чувствуя себя идиотом.

Аркадий скрылся.

Вторая ловушка была готова через час. Она была идеальна: яма глубиной в два человеческих роста, с отвесными стенами, – настоящая могила, глухая и безнадежная. Сверху ее закрыли ветками и листьями и забросали землей.

Штофреген развернул Волобаева лицом к лесу, и оба они засели между корнями деревьев в укрытиях, предоставленных самой природой Этады. Единственным неудобством подобных убежищ была сырость, но эту неприятность Штофреген считал наименьшим из зол.

Семыкин с Долгушиным ушли чуть дальше – так, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств подойти и помочь.

Они восприняли свое удаление с полным равнодушием, и скоро до слуха Штофрегена донесся характерный стук, с каким яичная скорлупа разбивается о дерево: должно быть, кто-то из двоих разжился яйцами и втайне от остальных участников экспедиции сварил их на обед. Хорошо бы еще, чтобы они не потравились: кто ее знает, эту местную фауну!

– Долго еще ждать? – прошипел (полагая, что шепчет) Волобаев.

Штофреген покачал головой, одновременно приказывая не шуметь и показывая, что не знает.

Волобаев опять застыл в напряженной, неудобной позе.

Фарида для пробы начала покрикивать. Получалось жутковато. Звук доносился гулкий и отчаянный, как будто в погребе с пустыми винными бочками заперли страждующее привидение.

С дерева вдруг успокаивающим курлыканьем отозвался Клавдий. Фарида испустила длинную трель и опять принялась вопить на все лады.

Штофреген не знал, долго ли все это тянулось. Мысленно он писал письмо Стефании и совершенно погружался в мечты, а когда возвращался к реальности, то видел, что ничего не изменилось.

А потом все переменилось в единый миг и никогда больше не стало прежним.

На тропинке показались люди. Высокие, как на подбор, крепкие. Штофреген даже сопоставлять себя с ними не стал: они превосходили его по всем измерениям. Другое дело, что гусарский мундир на таковых сидит преотвратно.

Сперва шли трое, за ними – еще двое. Они переговаривались, посмеивались. Те двое, что шли сзади, несли мешки. У других были гарпуны с тонкими иглами на самом конце. Очевидно, там снотворное, соображал Штофреген. А потом, когда зверь заснет, его вытащат крюками. Чтобы не было мороки.

Да, Аркадий прав: браконьеры – люди опытные, и занимаются своим ремеслом не первый год. Сноровистые малые.

Пятеро из двенадцати. Для начала.

Фарида тоже услышала чужие голоса и завопила еще громче. Штофреген вытащил лучевик, чуть переместился к выходу из своей тесной пещерки, но Волобаеву, который внимательно следил за каждым движением своего командира, сделал знак не шевелиться.

Еще несколько шагов.

Плохо, что между первыми тремя и теми двумя такое большое расстояние. Придется все делать одновременно.

Еще одно осторожное движение, и Штофреген высвободился из пещерки. Теперь можно стрелять.

Он чуть выглянул из-за ствола дерева, за которым сидел. Прицелился в ближайшего из двоих.

Фарида взвизгнула и затихла. В наступившей паузе донесся приглушенный мужской смех, а затем адски затрещали ветки, и все трое ухнули с головой в яму. В тот же миг Штофреген скосил лучом одного из оставшихся, вскочил, метнулся к дороге и зацепил второго.

Этот второй, раненый, покатился по тропинке и, превозмогая боль, потянулся к оружию. Штофреген выбежал перед ним на дорожку и, замерев на миг, выпустил последний заряд ему в голову. Затем наклонился и вытащил из руки убитого лучевик.

– Волобаев, идите сюда, – позвал он.

Сергей появился. Он приседал при каждом шаге и оглядывался. Неожиданно он показался Штофрегену похожим на одного из комических балетных персонажей. На Санчо Пансу, например.

– Умеете пользоваться лучевиком? Берите.

Сергей покачал головой и показал на арбалет.

– Наверное, он вам сейчас не пригодится, – сказал Штофреген.

Он подбежал к краю ямы. Те трое уже похватали оружие и готовы были обороняться. С нависшей ветки в яму вдруг посыпался целый град камней. Один угодил Волобаеву в плечо, другой зацепил Штофрегену кисть правой руки. Штофреген поморщился и переложил лучевик в левую.

– Аркадий, довольно! – крикнул он и снова заглянул в яму.

Теперь трое пленников уже не выглядели готовыми к обороне. Один из них наклонился, подбирая оружие, и Штофреген пустил луч прямо ему в шею. Второй все-таки выстрелил, но промахнулся, и Штофреген оставил ему отметину между глаз. Третий почти выбрался наружу – Семыкин оставил-таки выступ, который мог быть использован как ступенька; но арбалетная стрела пригвоздила ладонь браконьера к земле, а выстрел из лучевика заставил его вместе со стрелой упасть обратно в яму.

Штофреген вдруг ощутил слабость и сел прямо на землю. Он потер ушибленную кисть, потом закрыл глаза и подставил лицо слабому солнцу, едва выбившемуся на миг из-за туч. Казалось, светило сделало это лишь для того, чтобы хотя бы малость утешить Штофрегена.

– А вы говорили, что камни не пригодятся! – произнес у него над ухом Аркадий.

Солнце скрылось, снова утонув в тучах, как будто голос Аркадия его спугнул.

– Я ничего такого не говорил… – устало ответил Штофреген.

– Эй, вытащите меня! – закричала Колтубанова. – Все кончено? Вытаскивайте!

– Вы слышали? – все так же с опущенными веками произнес Штофреген, сам не зная, к кому сейчас обращается, к Аркадию или к Волобаеву. – Помогите госпоже Колтубановой выйти наверх.

Он наконец открыл глаза. Все оставалось по-прежнему. Предстояло забраться в яму и взять оружие. Штофреген перевалился через край и рухнул вниз, стараясь упасть так, чтобы не оказаться на чьем-нибудь трупе. Разумеется, ему это не удалось. Тело оказалось мягким, противным. “Желе, а с виду казался таким мускулистым, – подумал Штофреген брезгливо. – Не мужчина, а тысяча столовских порций студня, упакованных в полевую одежду”.

От собственной фантазии его едва не вытошнило. Он взял все три лучевика и выбросил их из ямы на тропинку. Затем подошел к выступу на стене ловушки, взялся за него рукой, подтянулся и попробовал вскарабкаться наверх.

Над краем появился Аркадий.

– Вот вы где! – как ни в чем не бывало обрадовался он. – Сговорились вы тут, что ли, в ямы падать. Давайте руку.

Всех пятерых похоронили в одной яме. Сровняли с землей, засыпали хорошенько и утоптали, чтобы остальные подольше ломали себе голову – куда подевались их приятели.

Катишь, за время ожидания мысленно подвергшаяся тысячам опасностей и бед и все их благополучно пережившая, встретила отряд всхлипываниями и рассказами о своих воображаемых испытаниях. Волобаев покровительственно гладил ее по волосам.

– Что теперь? – спросила Фарида, поглядывая то на счастливых супругов, то на Штофрегена.

Он покачал головой, пригладил слипшиеся светлые волосы.

– Бог знает, Фарида, что нам теперь делать. Я так думаю, отдыхать, только часовых надо выставить. На нас скоро начнут охоту.

Фарида блеснула зубами:

– Они – на нас, а мы – на них.

– Очень увлекательно, не находите? – устало проговорил Штофреген.

– Съешьте, – приказала Колтубанова, протягивая ему горсть орехов. – Вам нужны силы.

– Я бы лучше поспал, – признался Штофреген.

– Сперва поешьте. – Колтубанова была непреклонна.

Штофреген пожевал немного и заснул с орехами за щекой.

Лагерь сняли и перенесли на десяток верст в глубь леса, где Колтубанова присмотрела чудесное непроходимое болото.

– Нам придется менять места обитания, – сказал Штофреген. – Так что не обживайтесь и не привыкайте.

Аркадию были выданы лучевик и приказание: сидеть на дереве и охранять лагерь. Сам Штофреген с Фаридой отправились на поиски браконьеров.

– Я все думаю о корабле, – призналась Фарида, пока они пробирались по трясине.