— А что скажет Федеральная комиссия? Я не ханжа, но… вспомните те перлы, которыми сопровождался показ моей «Морской раковины».

Бербело только фыркнул:

— Я уже подумал об этом. Передача будет направленной. Ни одна антенна, кроме той, что установлена в моем загородном доме, ничего не сможет принять.

Ну что за человек — все предусмотрел!

— О'кей, — сказал я. — Начнем.

Бербело снова завозился у пульта, а потом сделал мне знак рукой, и мы уселись в кресла перед камерой. Все было устроено так, что мы могли видеть себя самих и в зале, и на экране, не поворачивая голов.

Передача началась. Бербело взглянул на часы.

— Если я все правильно рассчитал, то мы получим ответное изображение в интервале от десяти минут до получаса. — Его голос прозвучал как-то странно, и спустя мгновение я сообразил, что он идет из микрофонов приемника.

К этому времени аппаратура прогрелась, и мы увидели собственные изображения на экране. Это было странное зрелище: словно вы восседаете перед большим зеркалом — но необычным, в котором «правое» не менялось на «левое»! Я сделал «козу» своему двойнику на экране, и получил в ответ то же.

— Зря стараетесь, — хмыкнул сидящий рядом реальный Бербело. — Мы ведь хотим увидеть аномалию, а не простое отражение…

— Он чертовски прав, — поддержал его голос с экрана. Мы переглянулись, словно ошпаренные, а затем уставились на экран. Экранный Бербело полностью повторял движения Бербело реального, а вот что касается моего изображения, то оно в настоящий момент гнусно ухмылялось. В отличие от меня, застывшего с разинутым ртом.

Реальный Бербело хладнокровно посмотрел на часы.

— Восемь минут сорок шесть секунд. Интервал каждый раз все короче. Если это будет продолжаться, то следующие эксцессы на экранах телевизоров произойдут сразу же после выхода передачи в эфир.

— Верно, секунда в секунду, — ответил экранный Бербело.

Кажется, он полностью обрел независимость от Бербело реального. Я (реальный) потерял дар речи.

Реальный Бербело тяжело опустился в кресло рядом с реальным мной, лицо его словно окаменело.

— Вы слышали? — шепотом спросил он. — Ему понадобилась всего минута.

— И ч-ч-что теперь? — выдохнул реальный я.

— Осмотрите меня внимательно, — попросил реальный парфюмерный король.

Мы оба откинулись в креслах и минуту-другую разглядывали друг друга, будто видели в первый раз. И, о Боже, тем же занимались наши изображения — они рассматривали нас!

Наконец реальный Бербело решился.

— Кто вы? — спросил он, уставившись на экран.

— Кого мы вам напоминаем? — переспросил экранный я. И оба изображения зашлись в счастливом хохоте. Экранный Бербело ткнул в бок экранного меня:

— Да мы просто прихватили первых попавшихся, не так ли, парень?

— Прекратите молоть чепуху! — неожиданно жестко приказал реальный Бербело. Хохот на экране немедленно стих.

— Э, — произнес экранный я извинительным тоном. — Мы совсем не хотели вас обидеть. Не злитесь. Давайте веселиться. Нам же весело!

— О Боже, да они как дети, — вырвалось у реального меня.

— Вы правы, — произнес реальный Бербело. Чуть подумав, он обратился к нашим изображениям. — Послушайте, прежде чем и мы развеселимся, прошу вас рассказать нам все. Кто вы такие, как вам удается влезть в программу, и как и почему вы трижды портили нам настроение.

— Мы что-то напортачили? — выпучил глаза экранный я, сущая невинность! Экранный Бербело только блудливо хихикнул.

— Просто ангелочки, а? — реальный Бербело начинал заводиться не на шутку. — Или вы ответите на мои вопросы, или я сейчас же выключу передатчик!

— Мы расскажем, расскажем! — взвыли оба изображения. Не выключайте нас!

— Как вы догадались? — еле слышно спросил реальный я у реального Бербело.

— Озарение, — так же шепотом ответил он. — Я вдруг сообразил, что им доставляет удовольствие появляться вот так, и другой возможности материализоваться, кроме как усевшись на полихромную волну, у них нет.

— Что вы хотите знать? — спросил нас экранный Бербело.

— Кто вы?

— Э… мы не знаем. У вас же нет имени для нас?

— Где вы находитесь?

— О, везде. Бродим тут неподалеку.

Рука реального Бербело потянулась к выключателю.

— Нет-нет, пожалуйста, не надо! Я пошутил.

— Шутка? — вышел из себя реальный я. — Еще одна такая шуточка, и мы вас вырубим навсегда! Экранный я вступился за товарища:

— Поверьте, это правда. Мы действительно везде.

— На что вы похожи? — продолжал реальный я допрос. — Покажитесь нам в своем истинном облике.

— Мы не можем, — ответило второе изображение, — потому что мы не можем на кого-то «походить». Мы… просто существуем, и все.

— Мы не отражаем света, — поддакнул экранный я. Реальные Бербело и я обменялись удивленными взглядами.

— Либо кто-то из вас решил над нами посмеяться, — медленно произнес реальный Бербело, — либо мы впервые столкнулись с чем-то неслыханным.

— Именно так, — искренне подтвердил его экранный двойник. — Мы уже очень долго изучаем вас — долго по вашему исчислению времени…

— Да, — продолжал экранный я, — мы впервые узнали о вашем существовании двести ваших лет назад. Хотя ощущали испускаемые вами колебания задолго до того, не имея понятия, откуда они исходят.

— Двести лет назад, — пробормотал реальный Бербело. — Как раз тогда начали разрабатывать первые телевизоры нового поколения…

— Точно! — радостно подтвердил экранный я. — Они возбудили особые токи в нашем сознании, и мы получили возможность видеть и слышать. Но лишь недавно мы смогли прорваться к вам — в первый раз это случилось на той дурацкой истории с морской раковиной…

— Еще одно слово!.. — начал закипать реальный я, но Бербело жестом заставил меня замолчать и продолжал допрос:

— Сколько вас?

— Один — и много. Мы конечны и бесконечны. У нас нет ни формы, ни размеров в вашем понимании. Мы просто… существуем.

Последнюю информацию мы проглотили без комментариев.

— Как вы изменяете программы? Например, эту? — задавал все новые вопросы реальный Бербело.

— Ваши волны интерферируют с нашими, постоянно обволакивающими наш мозг. И наши мысли меняют ваши сообщения. До этого мы могли только безучастно следить за вашими программами, но ваша новая волна дала возможность и нам быть услышанными, потому что ее фаза совпадает с нашей.

— Но почему ваше вторжение происходило именно таким образом? Я имею в виду те гадости, которые вы нам устроили.

Первый раз за все время нашей безумной дискуссии экранный Бербело выглядел смущенным.

— Мы просто хотели вам понравиться. Нам казалось, что лучше всего, если мы вас рассмешим. Как это делается, мы изучили за двести лет прослушивания ваших радио- и телепрограмм: этого достаточно, чтобы разобраться в чужом языке, эмоциях, стиле мышления. Мы что, действительно сделали что-то не так?

— Сдается мне, нам сейчас преподадут курс космического чувства юмора, заметил реальный Бербело, обращаясь к реальному мне. А затем спросил своего экранного двойника:

— Да, можно сказать и так. Вы разрушили три огромные корпорации, у которых отобраны лицензии на вещание. Вы выставили в чудовищном свете человека по фамилии Грифф, а также государственного секретаря. Вы, — он даже поперхнулся, — привели моего друга в состояние крайнего бешенства. Все это совсем не смахивает на добропорядочное поведение, вам не кажется?

— Кажется, — ответил экранный я. Я, то есть «он» выглядел сейчас просто потерянным. — Мы никогда больше не будем так поступать. Мы были не правы. Простите.

— А, ладно, забудем об этом, — махнул рукой реальный я. Честно говоря, мне тоже было не по себе. — У кого не бывает проколов.

— Как это благородно с вашей стороны, — с чувством произнес экранный я. Мы бы хотели как-то отплатить вам за причиненный ущерб. И вам, мистер… э…

— Бербело, — представился реальный Бербело.

— Лучшее, что вы можете сделать, это никогда больше не вмешиваться в цветные телевизионные передачи, — произнес я раздраженно.