Кэтрин услышала, как Вики зовет ее, еще до того, как та влетела в спальню Кэтрин, размахивая газетой, зажатой в руке.

– Ты не поверишь, – почти прокричала Виктория, плюхаясь на кровать сестры. Держа газету, словно боевой штандарт, она опрокинулась на спину и расхохоталась.

Кэтрин, сидевшая за своим туалетным столиком, поднялась со стула, с тревогой глядя на сестру.

– Ради Бога, что случилось?

– Случилось! Вот что! – воскликнула Виктория и уселась на кровати поудобнее. – Это просто восхитительно!

Лорд Чатуин и маркиз будут участвовать в новой скачке, но ты ни за что на свете не догадаешься, какой назначен приз.

– Приз? Обычно пари заключают на деньги, не так ли?

– Чаще всего, но на этот раз, моя дорогая, наградой будешь ты! – Она снова засмеялась. – Лучше не придумаешь!

Кэтрин почувствовала, как забилось ее сердце.

– О чем ты говоришь? Они не могут состязаться ради моей руки. Дай мне посмотреть.

Виктория протянула ей газету, и Кэтрин быстро прочитала колонку лорда Труфитта. Это было возмутительно! Она перечитала заметку, не веря своим глазам, но все было именно так. И Вики улыбалась, как кошка, только что поймавшая незадачливую пичугу.

– О нет! – в отчаянии прошептала Кэтрин. – Как Джон мог так поступить со мной?!

Кэтрин была возмущена и опустошена. Как он мог так поступить после того, как помог ей найти ее деда, после того, как она позволила ему почти все, после того, как он полностью заполонил ее сердце?! Она же любит его! Как он мог причинить ей такую боль?! Надо было не забывать, что он-то ее не любит. Она могла примириться с этим, но не могла поверить, что он готов отказаться от нее, согласившись на это мерзкое состязание.

Вики от радости почти подскакивала на кровати.

– Кэтрин, дорогая, почему у тебя такой удрученный вид? Новость просто замечательная!

– Замечательная для кого? – спросила Кэтрин, скомкав газету и сжав кулачки. Она чувствовала гнев, боль и разочарование. – Уж точно не для меня. Что с тобой, Вики? Как ты можешь считать это хорошей новостью? Я не вещь, которая может достаться победителю в качестве приза.

Ты знаешь, Кэтрин, когда я прочитала эту заметку, то моей первой мыслью было: «Как они могут так поступать со мной?!»

– С тобой?

– Да, со мной. – Виктория встала, подошла к туалетному столику и посмотрелась в зеркало. – Разве для того я столько времени провела в хлопотах, стараясь найти для тебя хорошую партию, чтобы сейчас эти джентльмены решили сами устроить твою судьбу? Я просто не могла в это поверить. – Вики была неподражаема. Она повернулась к Кэтрин.– Но, хорошенько подумав об этом, я поняла, что в действительности я так хорошо провела свою игру с лордом Чатуином и лордом Уэстерлендом, что обхитрила их обоих. Я знаю, что это, должно быть, затея лорда Чатуина. Пожалуй, маркиз не настолько сообразителен, чтобы придумать столь восхитительный ход.

Вики продолжала болтать, но Кэтрин отвернулась и перестала слушать. В ушах звенело, а на сердце была тяжесть. Она могла думать только об одном – как Джон мог допустить такое? Ей казалось, что она знает этого человека, но ей это только казалось.

После их вчерашней поездки вечером на балу они разговаривали, смеялись и танцевали, между ними не было никакой неловкости. Если он собирается за ней ухаживать, то зачем какие-то пари или состязания? Зачем эта скачка?

Неужели он думает, что это наилучший способ сказать «прощай»? Джон может специально проиграть скачки, и тогда он будет связан словом чести и будет просто обязан прекратить ухаживать за ней.

Ее сердце было разбито.

– Но потом я подумала, что это самая замечательная вещь, которая могла произойти с тобой, – продолжала Виктория. – Внимание, которое вызовет это пари, станет самым большим событием сезона, может быть, даже самым важным с момента запрета дуэлей.

– Вики, это недопустимо.

– Нет-нет, моя милая. Все будут думать, что я приложила к этому свою руку, и это станет свидетельством моих способностей свахи. Мамаши всего Лондона будут пытаться заручиться моей поддержкой, а после того, как ты будешь благополучно обручена, я займусь самыми выгодными клиентами.

Кэтрин изо всех сил пыталась понять Викторию.

– Речь идет не о тебе, а обо мне. Я не хочу, чтобы кто-то состязался за право ухаживать за мной, и я этого не допущу, – закончила она твердо.

Виктория выглядела растерянной.

– Что ты имеешь в виду? Это будет вполне законное состязание между двумя знатными джентльменами. Ты не можешь помешать им.

– Послушай меня, – решительно произнесла Кэтрин, понимая, что должна что-то предпринять. – Если скачка состоится, ни с одним из них я не стану даже разговаривать.

– Конечно же, станешь, – спокойно произнесла Виктория, словно речь шла о погоде. – Вокруг не так уж много знатных холостяков. Тебе, без сомнения, не удалось очаровать лорда Дагдейла. Но теперь об этом не стоит беспокоиться. Тебе придется принять ухаживания победителя. Потому что для тебя это будет лучше всего. А теперь заканчивай одеваться. Сегодня на всех приемах только об этом и будут говорить, а мне не хотелось бы упустить ни одного из этих восхитительных обсуждений.

Для того чтобы выработать план действий, Кэтрин потребовалось провести большую часть дня в полном одиночестве, но затворничество дало результат. Она не будет стоять в стороне, позволив разыграться этому спектаклю, и ее реплика станет ключевой.

Сначала ей казалось, что она никогда больше не захочет видеть Джона, потом она не могла дождаться встречи ним, желая высказать сэру Чатуину свое возмущение по поводу заключенного пари. И тут же, мгновение спустя, любовь поднималась из глубины ее сердца, переполняя душу, и Кэтрин начинала думать, что наверняка есть какое-то разумное объяснение всему этому.

Возможно, его каким-то образом принудили к этому. Может быть, маркиз назвал его трусом. О многом она передумала, но ответы на ее вопросы были только у Джона.

Первый же вечер, который посетили Виктория и Кэтрин, стал для последней настоящим кошмаром, превратившись для Виктории, которая охотно принимала восторги по поводу популярности Кэтрин, в желанный праздник.

Кэтрин была совершенно не в настроении для таких приветствий. Некоторые барышни смотрели на Кэтрин с, пренебрежением, тогда как другие толпились вокруг нее, спрашивая, как она себя ощущает, когда два самых красивых холостяка в Лондоне будут состязаться за права добиваться ее руки. Для Кэтрин была невыносима каждая минута, проведенная на людях, и она извинялась и, пыталась уединиться, как только было возможно.

Были только два человека, с которыми ей хотелось поговорить.

Когда она и Виктория прибыли на второй вечер, Кэтрин сразу же увидела одного из них. Она спешно покинула свою сестру и последовала за леди Линетт в дамскую комнату.

Выждав несколько мгновений, она подошла к леди Линетт:

– Линетт, мы могли бы поговорить наедине?

– Да, Кэтрин, – ответила Линетт, ее лицо выражало возбуждение, оно же звучало и в ее голосе. – Я ищу тебя весь вечер. Умираю от любопытства, мне очень хочется узнать, что ты думаешь об этом состязании. Давай найдем местечко, где мы сможем спокойно поговорить.

Они пошли по коридору, заглядывая в двери, пока не нашли небольшую комнату, в которой, по счастью, никого не было. Они проскользнули внутрь, и как только дверь за ними закрылась, Линетт сказала:

– Ну, так расскажи мне, каково это – ощущать себя самой популярной девушкой в Лондоне? Кэтрин сделала глубокий вдох и ответила:

– Отвратительно.

– Но почему? Ведь твоей руки добиваются такие известные джентльмены.

– Нет, им нужна не я, просто каждый из них хочет стать победителем. Но я не стану их призом, и я прошу тебя помочь мне в этом.

Линетт казалась озадаченной.

– Чем я могу тебе помочь?

– Я решила, что сама приму участие в этой скачке, Я обойду их обоих, а потом никогда не буду общаться с ними.

– Что?! – воскликнула Линетт. – Ты не можешь это сделать. Они ни за что не позволят тебе участвовать. Это мужское соревнование.