– Ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

Его глаза загорелись.

– Ты мог бы поехать со мной. Это стало бы настоящим приключением. Мы бы останавливались в тавернах, где наверняка найдутся симпатичные и доступные служанки.

Образ грудастой служанки из таверны возник перед глазами Джона, и он поморщился. И тотчас он представил красивую грудь Кэтрин, и его охватило приятное чувство удовлетворения.

«Оставить Кэтрин?»

– Нет, не могу. Сейчас для меня не самое подходящее время.

Эндрю пожал плечами:

– Я так и думал. Если ты собираешься жениться на мисс Рейнольдс, лучше сделать это побыстрее, если хочешь, чтобы я был на твоей свадьбе.

– Никакой свадьбы не будет, – быстро возразил Джон. И тут же неприятное чувство, очень похожее на чувство вины, шевельнулось в его душе. – Проклятие, Эндрю. Меня тянет к ней, и мне это непонятно. Я постоянно думаю о ней. Мне нравится проводить с ней время. Мне хочется быть с ней. Я не хочу, чтобы она танцевала с кем-либо, кроме меня, но чтобы жениться. – Джон покачал головой.

– Да, Джон, жениться. Я думаю, что именно такие чувства испытывают мужчины, когда они встречают женщину, на которой хотели бы жениться.

– Честно говоря, эта мысль пугает меня. Не думаю, что женитьба – это то, чего мне хотелось бы.

– Вы не будете возражать, если мы к вам присоединимся?

Джон поднял голову и увидел подошедших к ним Уилкинса и Филлипса.

– Присаживайтесь, – сказал он.

Он был рад, что прервался их весьма интимный разговор, но когда Уилкинс бросил на стол газету с последней заметкой лорда Труфитта, ему стало неприятно.

– Вы это видели? – спросил Уилкинс, отодвигая стул и присаживаясь к приятелям, Филлипс молча обошел столик и сел с другой стороны.

– Вероятно, к настоящему времени это видел уже весь Лондон, – проворчал Джон себе под нос.

– А я не видел. Что там? – Эндрю взял газету и начал читать.

– Джон, почему ты нам ничего не рассказал? – спросил Уилкинс.

– Да, мы ведь вроде бы твои друзья, – поддержал его Филлипс, в голосе которого сквозили нотки раздражения, что случалось весьма редко.

Джон в недоумении посмотрел на них:

– Да, вы мои друзья. Но о чем вы толкуете? Я не контролирую то, что пишут в этой дурацкой газетенке.

– Ты мог бы быть с нами пооткровеннее и рассказать, что в этом была замешана девушка, которой в тот день в парке понадобилась твоя лошадь. Нам пришлось узнать об этом из колонки Труфитта.

Эндрю положил газету на столик.

– Джентльмены, перестаньте расстраивать сэра Чатуина. Идите сыграйте партию в бридж или на бильярде и забудьте об этой истории.

– Но из-за этой истории мы уже дважды потеряли деньги, – возразил Уилкинс.

– Как это? – спросил Эндрю.

– Сначала в парке, когда Джон проиграл Уэстерленду скачку, и во второй раз теперь, когда узнали, что не было никакого призрака, скакавшего на лошади.

– Дьявол! – сказал Джон. – Неужели вы поставили на призрак?

– Ну конечно. Все это сделали. Ты ведь тоже, не так ли, Эндрю? – спросил Филлипс.

Джон посмотрел на Эндрю, и тот довольно мрачно улыбнулся:

– Нет, я собирался это сделать, но так и не собрался. Оно и к лучшему, не правда ли?

– Это ты виноват, Чатуин. Когда ты сказал, что не видел, кто напугал твою лошадь, я подумал, что, возможно, это был призрак, или привидение, или что-то в этом роде, – проворчал Уилкинс.

Джон еле сдержался, чтобы не расхохотаться, но лишь улыбнулся. Да уж, его приятели готовы ставить на что угодно.

– Бог мой, что тут у нас такое – приятная дружеская беседа?

Джон поднял глаза и увидел, что к ним подходит Уэстерленд с парой своих дружков. Улыбка исчезла с лица Джона.

Маркиз бросил еще один экземпляр газеты с заметкой лорда Труфитта поверх газеты, принесенной Уилкинсом.

– Надеюсь, сэр, вы не собираетесь присаживаться? – нахмурившись, спросил Джон.

Уэстерленд презрительно фыркнул. Его тонкая верхняя губа изогнулась в усмешке.

– Вы, несомненно, умеете делать себе имя, Чатуин.

– В этом нет необходимости, Похоже, этим занимаются другие.

– Вы отняли у меня выигрыш, господин Файнз, и мне это не нравится.

Джон поднял бокал и с нарочитым равнодушием сделал глоток.

– Не пойму, о чем вы толкуете.

– Все только и говорят, что на самом деле я не выиграл скачку, поскольку вы, сэр, проявив благородство, помогали некой молодой леди, которая попала в беду.

– С каких это пор вы слушаете, что говорят другие? Вы выиграли. Можете торжествовать по этому поводу, но только, ради всех святых, где-нибудь в другом месте. Меня ваши проблемы не интересуют.

– Я пришел по делу. Хочу предложить вам новую скачку.

Джон вновь посмотрел на Уэстерленда и понял, что впервые у него нет никакого желания скакать с ним наперегонки. Никакого желания соревноваться с кем бы то ни было. Ему хотелось помочь Кэтрин найти своего отца.

Ему хотелось быть с ней, а не со своими друзьями или недругами.

– Нет, – ответил он кратко. Все вокруг охнули.

– Вы не можете отказаться, – сказал один из приятелей Уэстерленда, – Вы не можете просто так взять и сказать «нет».

– Он только что это сделал, – сказал Эндрю.

– Маркиз бросил тебе вызов. Ты станешь посмешищем Лондона, если не примешь его, – сказал Уилкинс.

– Я вызываю вас. – Уэстерленд сорвал перчатку и бросил ее поверх газет.

Итак, этот хлыщ бросил ему вызов. Джону это было безразлично.

– Мы уже дважды потеряли деньги, поставив на тебя, – шепотом напомнил ему Уилкинс. – Ты же знаешь, что Генерал может обставить его. Ты должен доказать это и заставить его заткнуться.

Да, эта мысль была соблазнительна.

Уэстерленд засмеялся:

– Если хотите отыграться, вам следует ставить на мою лошадь, только в нашем состязании приз будет более интересным, чем деньги.

– Что же это?

– Если граф выиграет, я прекращаю ухаживать за одной молодой леди. Если выиграю я, он отказывается от нее.

Издав горловое рычание, Джон вскочил так резко, что стул отлетел в сторону. Эндрю, Уилкинс и Филлипс тоже встали.

Джон в упор посмотрел на Уэстерленда и медленно, но с угрозой в голосе произнес:

– Меня не интересуют ваши ставки, ваши скачки или что там еще у вас на уме. В первой скачке вы одержали честную победу. И на этом поставим точку.

Маркиз и глазом не моргнул.

– Боитесь потерять право ухаживать за этой леди?

– Нет. И не впутывайте ее в наше пари.

– Она уже стоит между нами. Откажитесь от ухаживаний и оставьте ее в покое.

«Скорее увижу тебя в преисподней».

– Ну, давай, Чатуин. Ты ведь знаешь, что можешь выиграть, а мы отыграемся.

Джон сердито посмотрел на Уилкинса. Тот тяжело сглотнул.

– И девушка достанется тебе.

– А если нет? – вмешался Эндрю.

На этот раз Джон был рад, что Эндрю вступился за него. Он уже был готов дать Уэстерленду увесистую пощечину, но понимал, что этого нельзя делать ни в коем случае.

– Он хочет получить ее, – сказал Уэстерленд со смешком. – Но вопрос в том, хочет ли ее сестра, чтобы он получил ее. Мой отец может предложить ей гораздо больше, чем можете предложить вы, Чатуин.

– Забудем об этом, – сказал один из дружков Уэстерленда, – граф Чатуин не верит, что его лошадь может выиграть. Пошли.

– Я знаю, какую девушку вы возили сегодня на прогулку в парк, – сказал Уэстерленд и засмеялся. – Но завтра повезу ее я.

– Где и когда вы хотите встретиться? – спросил Джон.

Уэстерленд улыбнулся:

– Я сообщу вам.

Резко развернувшись, он направился к выходу. Его приятели последовали за ним.

Джон опустошил свой бокал. Филлипс и Уилкинс одобрительно на него посматривали, весьма довольные тем, что он принял вызов маркиза.

Эндрю обеспокоено смотрел на своего друга.

Джон знаком подозвал официанта и приказал подать бренди.

Стараясь не шевелиться, Кэтрин стояла на невысокой скамеечке, в то время как мадам Понсар подкалывала подол ее нового вечернего платья. Впервые девушка ж возражала против примерок и постоянных разговоров, которые вели модистка и Виктория. Виктории нравилось производить на пожилую даму впечатление своим отличным владением французским.