Юрий Иванович грустно усмехнулся:

– А иного выхода нет. Чем дальше вы будете влезать в их шкуры, тем более их будет жалко.

– А что с его империей? Она ведь колоссальна.

– Да, успел наработать. И что самое главное, у него ведь ни детей, ни семьи.

– Как так?

– Такой человек. Все себе, все себе. Болезнь, наверное.

– Любопытно. Так что все же с его хозяйством? На кого придется перебрасывать, если вдруг случится?

– Решим. Было бы хозяйство, а подходящий человек найдется.

Санек и Колян проводили Кузьму до самой двери квартиры, подождали, когда закроется дверь, и только тогда стали спускаться на лифте вниз.

Маша встретила Сергея в фартуке, улыбчивая, домашняя.

– А я уже места не нахожу… – Поцеловала его в щеку, спросила: – Ужинать будешь?

– Нет. Я же из ресторанов не вылезаю.

– А я обижусь.

– Но я не могу есть.

– Я действительно обижусь.

– Хорошо, – согласился Сергей. – Только немного.

Маша положила в тарелку поджаренной картошки с мясом, предупредила:

– Я буду готовить постель, а ты чтобы все съел. Договорились?

– Конечно.

Маша ушла в большую комнату, раздвинула кровать, постелила сначала одеяло, бросила на него простыню, подушки.

Когда вернулась на кухню, увидела Сергея, сладко спящего за столом. К еде он так и не прикоснулся.

Маша осторожно помогла ему встать и так же осторожно повела в спальню.

На разработку плана «работы» над Часовщиком Кузьма позвал самых доверенных друзей – Санька, Леху и Костю. Собрались в квартире Кузьмы. На столе были традиционный чайник, сахар, сушки и даже шоколадный торт.

– Сегодня гуляем по-крупному, – засмеялся Санек, окинув взглядом стол. – Маша постаралась?

– Ну не я же, – улыбнулся Кузьма.

– А где сама?

– В полете. Будет завтра.

Сергей налил всем чаю, поставил тарелочки для торта. Сел, обвел взглядом собравшихся.

– Какие есть идеи?

– Завалить, – без раздумий предложил все тот же Санек, кивнув при этом на Костю.

Костя с долей иронии прикинул, отрицательно повертел головой.

– Не годится. Слишком заметный почерк, вычислят сразу. Потом он практически нигде не бывает. Очень трудно будет выследить.

– Какие еще предложения?

– А если отравить? – брякнул Леха. – Сейчас же полно всяких средств. В телефонную трубку подсыпать, и через неделю полный жмурик.

– Сам ты жмурик, – щелкнул его по носу Санек.

– Больше идей нет?

Присутствующие молчали.

– Тогда слушайте меня. Мы не станем его ни убивать, ни тем более травить.

– Задушим? – под общий смешок спросил Леха.

– Взорвем!

– Ну даешь, – хмыкнул Санек. – Кто ж тебя к его машине подпустит? Или ты хочешь шарахнуть его прямо в кабинете? Так там все секретарши полетят вверх тормашками.

– Никто никуда не полетит. Мы взорвем его, когда он будет выезжать из своего офиса.

– Как? – ничего не понял Леха. – Шарахнуть из гранатомета?

Кузьма снова щелкнул его по носу, объяснил:

– Припаркуем какую-нибудь машину с начинкой возле ворот и, когда хозяин станет выезжать, по радио взорвем эту машинку.

– Нереально, – повертел головой Санек.

– Почему?

– Как часто он бывает в офисе?

– Когда как.

– Вот именно. День будет стоять наша начиночка, второй. А потом прикатят менты – а чья, интересно, это стоит машинка? Глянули, раскурочили ее, а там полным-полно «галет». Вот и вся затея. Потом вообще фиг его достанешь!

– А может, в самолете его? Подговорить ту же самую Машу, чтобы пронесла в салон тротильчик, а там остается одна мелочь – послать сигнал да цепь замкнуть, – предложил Леха.

– Ты Машу не трожь, – вступился Санек. – За Машу тебе голову открутят. Не хватало еще и ее втягивать в наш гнилушник.

– Мне нравится машина с начинкой, – заметил почти все время молчавший Костя. – Единственно реальный вариант. А заманить его в офис проще простого. Кузьма и заманит. Сейчас уже надо начинать готовиться. И чтоб дальше этого круга информация не выходила. Иначе всем нам каюк!

Николай долго стоял у окна, смотрел вниз на густой автомобильный поток на Петровке, на снующих туда-сюда людей. Повернулся к Сергею:

– Непростая ситуация. Вы почти в тупике. И не выполнить нельзя, и выполнять жутковато.

– Я могу скрыться, – сказал Сергей.

– Куда?

– Вернусь к семье, и хоть на край света.

– Простите, детские рассуждения. Во-первых, для семьи вас больше нет. А во-вторых, вас отыщут и на краю света. Вы слишком далеко зашли в игру. И выход здесь один – продолжать играть.

– С кем? – Кузьма встал, заходил по комнате. – С Часовщиком? С Грязновым? С Виктором Сергеевичем? С Юрием Ивановичем? С кем? На ком мне остановиться?

– Часовщик вам совсем не попутчик.

– Грязнов?

– До поры до времени.

– А как быть с Юрием Ивановичем, который блюдет государственные интересы?

– Вот он если не конечная точка, то промежуточная. За ним действительно стоят государственные структуры, и он наиболее целесообразное лицо во всем этом пасьянсе.

Сергей рассмеялся:

– Смешно звучит – целесообразное лицо. А куда мне деваться от откровенного криминала – начиная с центральных и заканчивая всякими Гирями?

– Дорогой мой, вы знали, на что шли. В России действительно произошла Великая криминальная революция. А где революция, там война, там кровь, там убийства, там жертвы. И, простите за высокий стиль, вы на самом переднем крае этой войны. Будущее, думаю, простит нам все грехи. У нас просто нет иного выхода, кроме как воевать. Иначе наши дети, внуки никогда не узнают, что такое честное, законное государство!

Когда Сергей, покинув свой офис, в сопровождении Санька садился в машину, Андрей передал ему записочку:

– Подошел какой-то братан, сунул вот это.

В записке было начертано: «Мне вы очень любопытны. Хотелось бы встретиться и побазарить, как нормальные, понимающие друг друга люди. Сабур». И далее прилагался телефон.

– Ну и что? – Кузьма вопросительно смотрел на водителя.

– Без понятия.

– Слова какие-нибудь произнес?

– Молча подошел, молча ушел, – пожал Андрей плечами. – Можешь выбросить.

Кузьма все-таки сунул записку в карман, и автомбиль рванул с места.

Встреча с Сабуром была назначена в полуподвальном ресторанчике на Неглинной. Сам Сабур оказался немолодым седовласым господином, иссушенным наркотиками и со следами многолетней тюремной жизни. В нем легко проглядывались жестокость, коварство, истеричность. При виде Кузьмы Сабур приподнялся, сделал несколько шагов навстречу, руки не подал.

Жестом показал на стул, поинтересовался:

– Кофе?

Кузьма кивнул.

Официантка принесла чашку недорогого растворимого кофе, поставила перед Сергеем, получила от Сабура деньги и ушла.

– Пейте, – зачем-то сказал Сергею Сабур.

Тот послушно отпил.

– Гадость, да?

– Гадость.

– А я вот пью. И знаете почему?

– Почему?

– Чтобы острее ощущать мерзость жизни. Не хочу вкусного, красивого, доброго! Жру всякую гадость, но если как следует кайфанешь, все становится как в лучших ресторанах Парижа.

– И как сегодня с кайфом?

– Вполне. Неужели не видно?

– Что вы хотите от меня?

– Я – от вас? Ничего! Это вы должны хотеть от меня!

– Что же?

– Кайф, например… Знаете, кто перед вами?

– Без понятия.

– Или врете, или полный идиот. – Сабур помолчал, размешивая ложечкой коричневую жижу, поднял глаза на гостя. – Перед вами, уважаемый, человек, который держит в руках весь наркобизнес столицы!

– Да ну? – с юмором воскликнул Сергей.

– Клянусь!

– Никак не похоже.

– Вот и замечательно. Это здесь не похоже, а придите ко мне домой, и тогда убедитесь в обратном. Одна из самых экстравагантных квартир в Москве. Хотите хоть сейчас?