Литмир - Электронная Библиотека

Вервольф скучающе зевнул, забросил пульт в угол и с отвращением покосился на шипящие в стакане с водой таблетки «Алко-Зельтцер». Спрашивается, и чего он вчера так напился? Голова гудела невыносимо. А во всем виновата эта рыжая Селестина, с ее прозрачными, похожими на бесценные изумруды глазами! Несомненно, мужчина очень долго остается под впечатлением, которое он произвел на женщину. А в том, что он ей понравился, Конрад был уверен на все сто процентов. Нет, даже на сто пятьдесят! Так что напился Конрад от радости, а может, и с горя, вопрос мотивации оставался спорным. Он с сомнением покачал больной головой, чертыхнулся и залпом проглотил мерзкое противопохмельное пойло. Кажется, полегчало.

– Нашу волю не сломить – пили, пьем и будем пить! – философски пообещал себе рыцарь, подбирая с полу подсохший ломтик сыра и закусывая им изрядно горчащий оздоравливающий напиток. – Хоть бы виноград не померз. А то придется переходить на русскую водку, а они, говорят, ее из опилок гонят, – он с подозрением оглядел богатое содержимое бара, протянул руку, выбрал плоскую бутылку с коньяком, рывком свинтил крышку и отхлебнул прямо из горлышка. На экране укутанная в анорак корреспондентка пристрастно допрашивала каких-то сильно окоченевших беженцев, прыгая вокруг них с микрофоном и задавая банальный вопрос:

– А вы сами-то откуда будете?

– Да мы, милочка, даже из горла будем! – подмигнул субтильной блондиночке повеселевший Конрад и снова надолго приложился к коньяку. Полегчало еще значительнее.

А по телевизору мусолили все ту же самую наболевшую тему – кто или что виновно в произошедших климатических аномалиях.

– Тю, – снисходительно хмыкнул Майер, опуская ополовиненную бутылку в нагрудный карман теплой куртки и зашнуровывая ботинки. – Наивные! Спорим на пузырь «Асти спуманте», что здесь не обошлось без проклятых стригоев и их чертовой магии! Первое, – он загнул палец, – Грааль они бездарно прошляпили. Второе, – вервольф загнул еще один палец, – девчонку упустили. Третье: не смогли предотвратить моей встречи с покойным братом Бонавентурой, пусть земля ему будет пухом. Три просчета у них уже набралось, а Бог, как известно, именно троицу и любит! И как пить дать – сегодня на карнавале эти демоновы кровососы попытаются наверстать упущенное. Ведь стригои, они такие редкостные сволочи, что даже в аду черти внимательно осматривают их души, а потом брезгливо возвращают владельцам и пулей мчатся мыть руки! А поэтому надо мне держать ухо востро! – и он с довольным видом тщательно собрал приготовленное с вечера снаряжение и оружие. Глядя в зеркало, надел черную шапочку и воодушевляюще подмигнул своему отображению.

– Надеюсь, сегодня на карнавале я встречу давешнюю рыжую симпатяшку. Лишь бы ее моя опухшая физиономия не напугала! – Конрад сгреб с подзеркальника упаковку мятной жвачки, забросил в рот сразу две пластинки и принялся сосредоточенно жевать.

Но в это самое мгновение до его слуха донеслись три приглушенных расстоянием колокольных удара, знаменующих наступление карнавала.

– Ваш выход, господин Майер! – решительно отчеканил вервольф, надул пузырь из жевательной резинки, вышел из квартиры и запер прочную дверь. Он интуитивно почувствовал – события начинают неотвратимо нарастать, как снежный ком, быстро переходя в свою решающую стадию.

Волглое, мутное утро, тем не менее показавшееся настоящим раем по сравнению с вьюжной и морозной ночью, началось с уже ставших привычными разборок и препирательств.

Девки по лесу ходили,
Да распятие нашли,
Целый день поклоны били,
На работу не пошли… —

во все горло сипло блажил под завязку напичканный лекарствами Натаниэль, стараясь заглушить больнючие укусы наложенных на спину и икры горчичников, жгучих, будто адское пламя.

– Вранье! – негодующе отбрила Оливия, неслышно вошедшая в его гостиничный номер со шприцом в руках. – В оригинале совсем не так все звучит. Спеть тебе правильно?

– Изыди, паскудница! – замученно прохрипел ангел, обессиленно трепеща крыльями и силясь вырваться из привязывающих его к кровати простыней. – Садисты проклятые! Мочи моей уже нет терпеть эти муки невыносимые! Аллилуйя!

– Терпи давай, гриппозник грешный! – с нескрываемым удовольствием приказала валькирия, тяжеленной ладонью хлопая точно по горчичнику. – А то еще спереди прилеплю, на окаянный отросток!

Нат протестующе взвыл.

Ариэлла смущенно хихикнула и подсунула любимому литровую кружку горячего чаю с медом.

– И ты, Брут! – блеснул цитатой ангел. – Нет, ну ты сама подумай, малышка – я же лежу на животе, так как я пить-то смогу?

– Через соломинку! – примирительно прожурчала заботливая сиделка. – Ну, дорогой, не упрямься же!

– Однолюб, как и сапер – ошибается один раз в жизни! – философски изрек Натаниэль, пытаясь якобы случайно уронить посудину на пол. – Чай не водка, много не выпьешь!

– Брехло ты, а не однолюб, – склочно фыркнула Оливия, бдительно подхватывая емкость с излюбленным народным средством от простуды и упорно подпихивая его назад, под нос капризного пациента. – А кто недавно к Селестине клеился, а?

– Оливия, ты не права! – вознегодовал Нат, брыкая голыми пятками. – Я не приставал, я ей же добра желал.

– Ну-ну, – ревниво протянула Ариэлла. – Ходок блудли… э-э-э… доброхот ты наш!

Разбуженная громкими разговорами за стеной соседнего номера, я на автопилоте сползла с кровати, позевывая, натянула теплый махровый халат и отправилась на разведку. Но сначала, немного опередив меня, в комнату ангела бодро вошел опрятно одетый и чисто выбритый Симон де Монфор. Натаниэль встретил его настороженным взглядом:

– А тебе чего?

– Да вот, – замялся Великий грешник, – может, пополощешь горло чесночной настойкой? И стригоев отпугивает, и для здоровья дюже пользительно!

– Вам дай волю, так вы меня своими лекарствами в гроб загоните! – капризно скривился недужный красавец. – И кто придумал этот суеверный бред о том, что кровососы якобы на дух не переносят чеснока?

– Я! – с вызовом заявила валькирия. – А кто его переносит?

– Оливия, ты не права! – вторично уперся Натаниэль.

И тут в номер вбрела я, совершенно не выспавшаяся и покачивающаяся, словно сомнамбула.

– Какого черта вы меня разбудили своими воплями? И вообще, по какому случаю толпа, что-то случилось?

– Да ничего особенного, – пожал тощими плечами Симон, – все как раз и хотели убедиться в том, что не произошло ничего экстраординарного.

– Да-а-а? Это, по-вашему, ерунда? – оскорбленно взревела валькирия. – А вот Нат утверждает, что я говорю неправду! Обманываю, вру, брешу. Значит, я, по его мнению, кто – собака, что ли? Селестина, будь свидетелем: он меня шавкой обозвал…

– Ничего подобного! – Ариэлла решительно встала на защиту любимого. – Он так не говорил. Наглый поклеп, это ты все переиначила. Да ты какая-то рецидивистка-подстрекательница просто!

– Вот-вот, – кося под невинного паиньку и смиренно обжигаясь горячим чаем, пробурчал очаровательный виновник раздора, усиленно делая вид, будто он тут совершенно не при чем. – К твоему сведению, ангелы настолько интеллигентны, что даже на заборах пишут «стригои – козлы», а не «кровососы – пи…». И тут Натаниэль ввернул такое похабное словечко, что у меня чуть уши не повяли.

– Вот и лечи сама своего матершинника! – обиделась Оливия, швыряя в Ариэллу мокрое полотенце.

– Ну и пожалуйста! – полотенце полетело обратно.

– Что тут происходит? – схватилась за голову я.

– Да просто две дамы из-за одного мужчины ссорятся! – доходчиво разъяснил мне Симон, становясь между двух красавиц, того и гляди готовых превратиться в разъяренных фурий. – Одна кричит: забирай его себе. А вторая отвечает: а нафиг он мне сдался…

Натаниэль восхищенно заржал, девушки не сдержались и прыснули. Я облегченно улыбнулась:

67
{"b":"107427","o":1}