Мистер Де Капелл имел также обыкновение курить трубку, которую предпочитал сигарам, и очень любил осушить небольшой стаканчик бренди с водой. К этим роскошествам он привык еще в годы своей торговой деятельности, но позволял их себе и в более поздние времена, когда трудился в счетной конторе. В описываемое время мистер Де Капелл почти не позволял себе этих удовольствий в домашней обстановке. Ему казалось, что это каким-то образом компрометирует его чувство собственного достоинства. Однако всякий раз, когда он наведывался к генералу и они сидели вдвоем, бренди с водой и чубук вишневого дерева были тут как тут, хотя мистер Де Капелл небрежно замечал в таких случаях, что это все «просто так, пустяки».

— И конца этому делу не предвидется, — заметил мистер Де Капелл, сгорбившись, но затем выпрямился и с глубоким вздохом вынул трубку изо рта. При этом он не отрываясь смотрел в окно, наблюдая, как под сильным снегопадом парк одевается в белое. Наступила зима. Мистер Де Капелл, однако, имел в виду не снег, хотя равнодушный собеседник мог именно так и подумать.

— Снова они вместе, — продолжал он, вздыхая еще глубже, — и оба оказывают друг на друга дурное влияние.

— Да, ночь будет настоящая январская, — отвечал генерал Уэст.

— Я порядком выбился из сил. Этот парень сведет меня в могилу.

— Наверное, будет мороз, и продолжительный.

— Я испробовал уже все средства, и, видно, надо отказаться от него. Он неисправим. Я иногда думаю даже, что восстаю на провидение, якшаясь с таким парнем. Вчера вечером он устроил пирушку в «Гербе Рипли» для рвани со всего графства. В вашей собственной, между прочим, таверне, генерал. И вот что я вам скажу: если вы отберёте у хозяина лицензию, то это будет только справедливо.

— Я об этом подумаю.

— А я… вот вы увидите, они оба, мой парень и ваш, сломают себе шею. Вы слышали, что они учинили месяц назад на болотах?

— Нет.

— Устроили дебош в двух гостиницах, пьянку, гульбу, танцы, одним словом — бал для всех шлюх и негодяев округа. Я уже написал обо всем Джону. Если бы не Джон и Амелия, то хоть ложись и помирай.

— Амелия, кажется, возвратилась домой?

— Да.

— Слышал, что она прекрасная девушка. Отбою от поклонников не будет. Вам надо бы послеживать за ней.

— Уж я об этом обязательно позабочусь, сэр. Мне в семье не нужно всяких там зятьев-негодяев. Но я не раз подумывал, почему бы Рипли Уэсту не жениться на нашей Амелии? С божьей помощью у нее будут деньжата, генерал. Я могу дать за ней тридцать тысяч, а то и поболе, если Торнтон не одумается.

— Да, это была бы разумная партия, — заметил генерал, — но кто же из наших парней слушается доводов рассудка? Рипли ведет себя, как башибузук,[7] и, смею сказать, вряд ли возымеет желание сочетаться браком в ближайшие двадцать лет.

— Для него самого было бы лучше, возымей он такое желание. Хотя слухи о нем до меня доходили. Он очень непостоянен, генерал.

— Да, что есть, то есть. Я с вами согласен.

— Ну а, может быть, жена его немного взнуздает, как вы полагаете?

— А не он ее? Нет, Де Капелл, я вот что вам скажу. Из Артура Рипли, если он сейчас женится, плохой муж получится.

— Вы хотите, чтобы он перебесился?

— Да, хочу, — ответил житейски мудрый генерал Уэст. — Для этого в прошлом году я и посылал его на континент.

— Вы прибегаете к странным способам, чтобы образумить парня, — заметил Де Капелл. — Что до меня, то я всегда старался держать своего подальше от соблазнов. А вы Артура ввергаете в них. Но… «Да не введи нас во искушение» — так, кажется, говорится в молитве господней?

Генерал рассмеялся.

— Артур может радоваться такому ходатаю, как вы. Я хочу лишь сказать, что нет никакого смысла стреножить и ограничивать такого парня, как он. Посмотрите на него, а потом толкуйте о том, что не надо его вводить во искушение. Если бы он был молодой девицей, ну тогда дело другое. Но я вам не посоветую посылать вашу Амелию без присмотра в Лондон, Париж или Флоренцию с их театрами, операми, кофейнями и тому подобным. Я бы не позволил ей даже приближаться к таким местам. И следил бы и за ее помыслами, и поступками. Но Рипли — другое дело, он должен был сам увидеть мир, взглянуть ему прямо в глаза. Если в нем есть золотая жила, он выдержит испытание. Если же одна пустая порода, пусть погибает.

— Боюсь, так или иначе, всякой дряни в нем намешано немало, — заметил мистер Де Капелл. — И мы еще не все о нем знаем. Но что бы вы ни говорили, генерал, есть на свете одна старая книга, которая учит, что дорога в ад вымощена благими намерениями, а добро может подпасть под дурное влияние зла.

— Но как же тогда случилось, что ваш Джон не поддался порче, ведь одно время он был таким закадычным дружком Рипли, как сейчас Торни. Однако теперь просто удивительно, до чего он прекрасный молодой человек.

— Да, господь его благослови, Джон — хороший мальчик. Он все, что у меня есть. Я много на него поставил. Если с ним что случится, не знаю, как я это перенесу.

Мистер Де Капелл вытащил из кармана носовой платок и поднес его к глазам. Он уже выпил три стаканчика бренди с водой.

— Ну-ну, развеселитесь, — подбодрил генерал. — Джон, смею полагать, прочно стоит на ногах. А вы не знаете, они с Рипли переписываются?

— Нет. Думаю, Рипли с ним почти порвал. Он теперь сдружился с этим бездельником Эшвортом. И вот что я вам скажу, генерал. Будь я на вашем месте и имей я такого сына, как ваш Артур, если бы он начал водить компанию с таким негодяем, как Эшворт, мошенником, банкротом, ставшим коннозаводчиком, злонамеренным, жаждущим крови республиканцем, богохульником, приспешником Тома Пэйна, то я бы вычеркнул сына из завещания и отдал бы все до последнего полупенса на больницу для бедных или на новую тюрьму для смертников в Ливерпуле, — продолжал мистер Де Капелл, снова воодушевляясь и все более горячась по мере того, как он развивал свою мысль. — Этот Эшворт пять раз заслужил быть повешенным. Из всех разбойников и подлецов, что ступали когда-нибудь по земле, он самый отъявленный! Этот безбожный обманщик уже лет двадцать должен бы влачить цепи на каторге, в Ботани-Бей. Когда я узнал, что он купил Гилвуд, сделался мировым судьей и собирается здесь у нас жить, я думал, что помру в одночасье. И потом, эти скандальные слухи — о жене Дэниелса, а потом о жене Ферстона и об этой вертушке мисс Аллан, и еще двух десятках таких же, как она. И говорят, генерал, что на следующих выборах он собирается выставить свою кандидатуру от Литлборо. Что вы обо всем этом думаете? — И мистер Де Капелл стукнул по столу кулаком так громко, словно заколачивал ящик.

Графин и стаканы в ответ задребезжали, но генерал не проронил ни слова. Он лишь довольно насмешливо посматривал на собеседника. Вообще-то говоря, генерал был слишком закаленный житейскими испытаниями человек, которого не трогали никакие душераздирающие сведения,

— Полагаю, — сказал он, помолчав, — что у Эшворта где-то есть два сына, которых он не признает.

— Сыновья, рожденные в браке, или незаконные? — осведомился мистер Де Капелл.

— Нет, законные, и сейчас уже взрослые, как я понимаю. Они оба учились в Хэрроу вместе с Рипли, и старший примерно того же возраста, что и он, — лет двадцати.

— И где же они?

— А черт их знает. О них ничего не слышно уже года три-четыре.

— И отца не заботит их судьба?

— Он от них отказался.

— Ну, тогда этот человек — противоестественное чудовище. Хотя у него есть еще ребенок — девица.

— Да, она училась с вашей дочерью в одном пансионе. Разве мисс Де Капелл вам никогда о ней не рассказывала?

— Амелия говорила, что есть такая невысокая девушка, гордая, со странностями. Да, но мне надо отправляться, вечер будет ненастный.

И с этими словами мистер Де Капелл вытряхнул пепел из трубки, позвонил, чтобы подали лошадь, и отбыл восвояси.