– Да, – сказал Искандер и принялся рвать полученную бумагу. – На словах. Запомнишь?

Тим кивнул. Ему было нестерпимо жутко находиться здесь, в пустом зале, напоминающем склеп великана, рядом с этим человеком, в глазах которого плясали искорки безумия. Пока он пробирался через разгулявшуюся пургу, Тиму хотелось как можно быстрее добраться до замка, согреться и отдохнуть. Но теперь он почти мечтал о том миге, когда ворота императорского замка закроются за ним, и ветер бросит ему за шиворот колючую пригоршню снега.

– Завтра вечером, – произнес Искандер. – Там, куда он меня послал.

Парнишка торопливо кивнул и бросился прочь чуть ли не опрометью.

«Разница между нами не в том, что ему хочется бежать, а мне нет», думал Искандер, глядя ему вслед. – «А в том, что мне бежать уже некуда…».

Лайтонд парировал удар Рингрина, но не смог увернуться от меча Кулумита. Удар рыжего эльфа пришелся ему на плечо плашмя. Верховный маг Фейре упал на одно колено. Глиргвай дико завопила и прыгнула ему на спину, сбив с ног. Лайтонд ощутил, как еще одно тело, тяжелое и плотное, словно отлитое из бронзы, свалилось на него. Зигфрид тоже решил поучаствовать в схватке.

Они втроем покатились по песку, которым в пансионате Лакгаэра была усыпана площадка для тренировок. Песок был темным, влажным после утреннего дождя. Хотя Лайтонд собирался пробивать дорогу своему отряду через замок Музыкой Смерти, целиком полагаться на магию не стоило – даже если ты являешься самым могущественным магом в мире. Верховный маг Фейре не держал в руках меча уже пятьдесят лет, и считал, что обновить навыки не повредит.

Весь день эльфы провели, увлеченно сражаясь друг с другом, а потом все вместе навалились на Лайтонда. Последними в кашу-малу нырнули Рингрин и Кулумит. Оказавшись на мокром песке, в клубке извивающихся тел, Лайтонд подумал, что его сейчас дружески отмутузят, и решил не сопротивляться. Но Рингрин и Кулумит просто обняли его. Зигфрид и Глиргвай, судя по всему, целовались под шумок. Лайтонд ощутил горячий, смазанный поцелуй и на своей шее. У него комок подкатил к горлу. Тем временем оборотень нашел уязвимое место принца и теперь увлеченно щекотал его под коленом. Лайтонд засмеялся, извиваясь, и попытался выползти из-под тел.

– Хватит, ребята! – крикнул Рингрин, тоже хохоча. – Зиг, перестань!

Первым поднялся Кулумит. Последним, бурча, подчинился оборотень. Лайтонд осмотрел своих товарищей, всех перемазанных в грязи, но довольных и веселых.

– Я пробыл в воспитательном лагере слишком долго, – сказал он. – Мне надо будет еще попрактиковаться. А сейчас нам с Рингрином надо будет принять душ. Мы идем в гости и должны быть чистыми.

Услышав о вечернем визите, Рингрин заметно смутился, но ничего не сказал.

Глиргвай так устала махать мечом, что некоторое время раздиралась между двумя желаниями – никуда не ходить и завалиться спать, смирившись тем, что она вся грязная и пропахла потом, или все же добраться до ванной и выкупаться. Как компромиссный вариант, можно было сходить в душевую, расположенную в конце коридора. Но там уже плескались мужчины. В итоге природная чистоплотность победила. Глиргвай прихватила с собой смену белья и полотенце и долго плелась полутемными коридорами. Эльфка никак не переставала удивляться про себя – и не страшно ведь Аннвилю с Лакгаэром, живут в таком огромном замке вдвоем.

Когда девушка добралась до ванной, ее усилия оказались вознаграждены сторицей. Глиргвай нашла там сверток из желто-красной шелковой бумаги. К нему была прикреплена булавкой бумажка с ее именем (Хелькар научил Глиргвай читать на тэлерине, за что эльфка уже неоднократно успела отблагодарить богов). В свертке обнаружилось много чего интересного. Мыло цвета кофе со сливками пахло чем-то незнакомым, но очень приятным. На этикетке, украшавшей керамичесую бутылочку с шампунем, сообщалось, что он изготовлен по рецепту мандреченских боевых ведьм. Небесные воительницы накручивали на голову свои косы вместо шлема. Надо думать, они знали толк в укрепляющих волосы травах. Помимо этого, там лежали щеточка для пяток с пемзой, спрессованная в виде сердечка розовая соль и крохотный флакон с маслом, которым надлежало натереться после купания, чтобы придать коже мягкость. Верхом всего явилась фланелевая рубашка, теплая и одновременно весьма кокетливая – эльфка приложила ее к себе, и оказалось, что рубашка чуть длиннее бедер.

Глиргвай тихо застонала от восторга и повернула блестящий вентиль. Струя с шипением ударила в каменное дно. Эльфка заткнула слив, бросила в воду соль. Та немедленно запузырилась, превратилась в пенный комок. Глиргвай пришла в голову мысль, что неплохо бы узнать, кто сделал ей такой чудесный подарок. Хотя она догадывалась.

На обороте бумажки с ее именем девушка нашла надпись, удовлетворившую ее любопытство. «От Аннвиля Хиалталлина» – стояло там.

Глиргвай плотно закрыла дверь, задвинула защелку и забралась в ванну, урча от удовольствия. Когда она уже втирала в кожу масло полчаса спустя, в голову ей пришла неожиданная мысль. Девушка задумчиво посмотрела в зеркало, словно ища в нем ответа.

Из зеркала на нее глянула эльфка в короткой цветастой рубашке и высоких черных кожаных сапожках. Черные короткие волосы торчали во все стороны. Глиргвай протерла их полотенцем, пытаясь пригладить и жгуче сожалея о том, что забыла взять расческу.

«В конце концов, и идти тут ближе», подумала эльфка.

Выйдя из ванны, Глиргвай направилась в комнату Аннвиля. Ее пальцы коснулись ручки. Дверь приотворилась без единого звука. В комнате светил крохотный ночник, но эльфка не нуждалась в его неярком свете, чтобы обнаружить на разметавшуюся на кровати фигуру. Здесь было жарко натоплено, батареи работали на всю мощь. Аннвиль во сне сбросил одеяло и лежал совершенно обнаженный. Он был, хвала Мелькору, один.

Аннвиль, почувствовав сквозь сон то ли присутствие девушки, то ли сквозняк из открытой двери, зашевелился и открыл глаза. Он увидел Глиргвай, и на лице его отразилась искренняя радость.

– Я вижу, мой подарок пришелся тебе по нраву, – сказал Аннвиль.

Глиргвай молча кивнула. У нее вдруг пересохло в горле. Эльф поднялся с кровати и запер дверь. Несколько мгновений они стояли друг напротив друга, неподвижные, как статуи.

Невысокая взъерошенная девушка в рубашке, скрывавшей фигуру, но ничуть не прятавшая стройные ноги. Тонкий ценитель женской красоты, нашел бы их, пожалуй, коротковатыми и слишком мускулистыми.

И нагой юноша, с которого можно было лепить Куруфинвэ в юности. Скульптурная группа была достойна резца самого Дангля.

Глиргвай заметила, что губы у Аннвиля чуть дрожат.

Он опустился на колени.

Рингрин заглянул в каминную. Принц искал Зигфрида, но опасался, что найдет в каминной только Кулумита. По вечерам рыжий эльф вязал заговорщикам кольчуги. Веретено с застывшей паучьей слюной крутилось по полу. Для полного уюта не хватало только котенка, который играл бы с нитками. Впрочем, вместо котенка у заговорщиков был взрослый лесной кот, который сейчас лениво растянулся на ковре. Зигфрид был в человеческом облике, но перевернулся на спину и томно, совершенно по-кошачьи раскинул руки. Рингрин облегченно вздохнул – оборотень был один. Кулумит, видимо, еще разбирал посуду после ужина. Зигфрид глянул на принца желтым прищуренным глазом.

Рингрин сел в кресло рядом и спросил напрямик:

– Зиг, у вас в Боремии есть бордели?

Ему надо было с кем-нибудь посоветоваться, а Лайтонда принц спросить не решился. В конце концов, Верховный маг Фейре если и бывал там, то последний раз – полвека тому назад. В Бьонгарде борделей не было и в мирное время. Ближайшее заведение подобного рода находилось в Мир Минасе. Принцу доводилось бывать в пограничной крепости, но в бордель ему дорога не выпала. На Кулумита и подавно рассчитывать не стоило – рыжий эльф никогда раньше не покидал Железный Лес. И теперь Рингрин стеснялся. Бывший химмельриттер же многое повидал в жизни, на любой вопрос отвечал четко, по-военному, да и сам был нелюбопытен. Можно было не опасаться, что он завалит принца встречными вопросами.