Бурное развитие техники, происходившее в в 20—30-х годах прошлого века, помогло решить множество сложных инженерных и технических проблем, стоявших перед танкостроением. Целый ряд военных теоретиков разработали эффективную тактику применения танков, которые быстро становились основной ударной силой сухопутных войск. 

Результаты первого боевого применения танков английским военным командованием были признаны удачными, и танкисты заслуженно радовались своему успеху, но чуть меньше своих подчиненных радовался полковник Эрнест Суинтон, на это была причина. Почти сразу после сражения у него состоялся сложный разговор с главнокомандующим английской армией Дугласом Хейгом по вопросам боевого применения танков.

Хейг обладал тяжелым характером и не привык, чтобы ему перечили. Суинтон же был человеком принципиальным, так что закончилось все тем, что главнокомандующий сразил полковника «железным» аргументом – снял его с должности. К счастью для английских танкистов, их новым командиром стал еще один танковый энтузиаст – подполковник Хью Эллис, а начальником штаба – майор Джон Фуллер, человек в теории применения танковых войск выдающийся. Новое руководство энергично взялось за реорганизацию танковых подразделений, за пополнение их машинами новых модификаций и за обучение экипажей.

В начале июля 1917 года танковые подразделения были выведены из состава Пулеметного корпуса и образовали свой собственный Танковый корпус. Шанс упрочить свое положение представился танкистам буквально сразу же – 31 июля началось большое наступление 5-й английской армии в Бельгии, на Ипре. Здесь англичане сосредоточили 216 танков, половина из которых была новой модификации MK-IV (модели MK-II и MK-III были переходными и мелкосерийными и применялись на фронте ограниченно).

Местность, где предстояло провести танковое наступление, была заболоченной, и часто приходилось мостить гати, чтобы пехота не утонула в грязи, так и не дойдя до немецких окопов. К тому же предшествующая наступлению артподготовка, длившаяся 16 суток, привела к тому, что англичане разрушили дренажную систему, что превратило окрестность просто в настоящий океан грязи.

Наступление, начавшееся ранним утром, для танков закончилось уже к середине дня, когда почти все машины застряли в грязи. Буквально единицам удалось оказать какую-то помощь пехоте, но решающего значения это не имело – наступление практически провалилось. После этого танкистам пришлось пережить трудное время – на них со стороны «старых генералов» обрушился целый вал критики, некоторые же вообще всерьез предлагали расформировать танковый корпус как не оправдавший надежд. Но на счастье Эллиса и Фуллера, здравомыслящие люди из командования правильно оценили причины произошедшей неудачи, и в результате английских танкистов больше не бросали в атаку на местности, не пригодной для их боевых машин.

Эллис и Фуллер пришли к выводу, что танки следует применять как можно более массированно, а не «распылять» их по дивизиям по 10—20 машин. Чрезвычайно важными стали отработка взаимодействия с пехотой и кавалерией, а также обеспечение перед наступающими танками артиллерийского огневого вала. Танкистам как воздух нужен был крупный успех, который смог бы доказать случайность неудачи под Ипром. И этот успех пришел к ним поздней осенью 1917 года в сражении у Камбрэ.

В этом районе английское командование планировало силами 3-й армии генерала Бинга прорвать фронт 2-й германской армии, а потом силами кавалерии и пехоты развить дальнейшее наступление. Планы эти были поистине наполеоновскими, особенно в отношении прорыва фронта противника, так называемой укрепленной линии «Зигфрида» – одной из сильнейших линий германской обороны. К тому же немцы в целях противотанковой обороны (ПТО) расширили первую линию окопов до 3,5 метра. И тем не менее для Танкового корпуса в этом сражении на карту было поставлено все – еще одной неудачи танкистам не простили бы, тем более что местность в районе наступления была ровной, а почва – твердой и сухой. Англичанам перед началом действий удалось скрытно сосредоточить 8 пехотных дивизий, один кавалерийский корпус, более 1 000 орудий и столько же самолетов. В наступлении должен был участвовать весь Танковый корпус в полном составе – 378 боевых танков (MK-IV, пушечные и пулеметные) и 98 вспомогательных (MK-I, из них: 52 танка снабжения, 9 радиотанков и 32 танка, оснащенных якорями-кошками для расчистки проходов в проволочных заграждениях). Кроме того, 2 танка несли мостовое имущество для возможного форсирования каналов реки Шельды, а еще один был отдан в распоряжение телефонистов.

Все командиры танковых подразделений объяснили подчиненным их задачи, разработанные с учетом реальных боевых возможностей танков. Каждый из них получил карту с нанесенным маршрутом и аэрофотосъемку местности. К вечеру 19 ноября танки удалось скрытно сосредоточить приблизительно в километре от передовой линии немецких окопов – чтобы заглушить рев их двигателей, английская артиллерия вела беспрерывный огонь. Командир Танкового корпуса генерал Эллис прибыл к месту на своем танке «Хильда» (MK-IV «самка») и занял место в боевых порядках. На его машине был поднят личный, коричнево-красно-зеленый, флаг командира Танкового корпуса, разработанный майором Фуллером. Эти цвета символизировали базовые для танкистов понятия «грязь, кровь, зеленое поле». Собственных традиций, в силу молодости этого рода войск, у танкистов еще не было, так что пришлось «позаимствовать» их у моряков – не зря же танки в то время называли «сухопутными броненосцами».

Атака началась в 6.20 утра 20 ноября. Под прикрытием огневого вала танки, каждый из которых сопровождался взводом пехоты, пошли вперед. На руку англичанам сыграли густой туман и удачно поставленная дымовая завеса, хорошо поработала и английская авиация, сумевшая нанести значительный урон артиллерийским батареям и командным пунктам противника в тактической глубине его обороны. К 16.00, прорвав все линии германской обороны, кроме последней, танки, израсходовав бензин и боеприпасы, остановились. И хотя прорвать немецкий фронт им не удалось, такого успеха никто, кроме танкистов, не ожидал. За 10 часов боя удалось продвинуться на 10 км в глубь эшелонированной обороны противника, захватить 8 000 пленных и более 100 орудий. Самые закоренелые скептики признали, что без танков у пехоты, кавалерии и артиллерии ничего бы не получилось, к тому же в сражении у Камбрэ танки, единственные из всех родов войск, выполнили все поставленные перед ними задачи. В этой атаке Танковый корпус потерял 280 машин (около 60%), из которых по техническим причинам из строя вышло 220. Британским командованием такой уровень потерь был сочтен вполне приемлемым, тем более что за весь день англичане, достигшие столь крупного успеха, за который еще годом ранее пришлось бы заплатить десятками тысяч солдатских жизней, потеряли «всего» 1 500 человек. Подобная «арифметика» очень понравилась английским генералам, но еще больше – солдатам.

Пехотинцы осознали, что если во время боя спрятаться за «железного друга», а не бежать открытой цепью на пулеметы противника, то шанс выжить в подобной мясорубке будет несравнимо более высоким. Иными словами, всем стало очевидно, что отныне успешные наступления без использования танков проводить просто невозможно. Последние упорствующие были «добиты» еще одной цифрой: стоимость сэкономленных снарядов в результате применения танков соответствовала стоимости 4 000 этих боевых машин. В дальнейшем английские танки приняли самое активное участие во всех крупных и средних сражениях, став главной ударной силой сухопутных войск.

И все же эти гиганты не обладали ни достаточным запасом хода, ни маневренностью. Раньше других это осознал полковник Фуллер, предложивший концепцию создания «кавалерийского» танка, обладающего и запасом хода, и высокой скоростью, пусть даже в ущерб тяжелому пушечному вооружению. Такой танк, причем в рекордно короткие сроки, был создан Уильямом Триттоном на заводе Фостера в городе Линкольне, и уже весной 1918 года поступил в войска. Новый тип танка назвали MK.A, а известность он получил под именем «Уиппет» («борзая» – от названия особой породы английских гончих, выведенных на основе борзых).