Представление Сети в виде обособленного места в целях правового анализа будет иметь огромный упрощающий эффект. Например, станет возможной система глобальной регистрации для всех доменных имен, а также используемых в Сети имен и символов, имеющих значение для репутации. Подобный режим в Сети мог бы учитывать особые требования владельцев мощных мировых марок (как используемых на вещественных товарах) и резервировать за этими владельцами права на использование их марок на недавно открытой онлайновой территории. Но глобальная регистрационная система Сети также отвечала бы истинной природе Сети, если бы рассматривала использование торговых марок на веб-страницах как глобальное явление, оценивала бы вероятность путаницы и ущерба в онлайновом контексте, а также согласовывала бы любые правила с помощью такого технического критерия, как оптимизация общего объема пространства доменных имен.

Четкий набор правил, применимых кторговым маркам в кибер-пространстве, значительно упростил бы дело благодаря обеспечению базиса для противостояния несообразным и конфликтующим притязаниям на географически локальные прерогативы. Если страна возражает против использования в Паутине марки, конфликтующей с локально зарегистрированной маркой, контрдоводом может служить то, что та марка вообще не использовалась в стране, а лишь в Паутине. Если компания захочет знать, где зарегистрировать использование своего символа в Сети или проверить предшествующие конфликтующие использования этой марки, ответ будет очевидным и эффективным по издержкам: предусмотренный для соответствующей части Сети регистрационный орган. Если нам нужно разработать правила, контролирующие отказ от прав, ущерб и условия использования определенных типов доменных имен и адресов, эти правила — применимые исключительно в киберпространстве — смогут отражать особые характеристики этой новой электронной среды[94].

Серьезное принятие в целях правового анализа киберпространства в качестве отдельного места делает возможным ясность и упрощение правил, применимых к онлайновым сделкам.

Отношение к сообщениям в Сети как к пересылке из одного места в другое, породило замешательство тех, кто озабочен вопросом ответственности за диффамацию: сообщения могут передаваться между странами с очень различающимися законами, и ответственность может быть наложена на основе «публикации» под множеством юрисдикции с различающимися стандартами[95]. Подход, который рассматривает глобальную сеть как обособленное место, напротив, рассматривал бы любое якобы клеветническое сообщение как опубликованное лишь «в Сети» (или в какой-то ее отдельной области) — по крайней мере, до того как произойдет распространение на бумаге[96].

Такое переопределение более осмысленно. Человек, который закачивает потенциально клеветническое утверждение, мог бы легче определить правила, применимые к собственным действиям. Более того, поскольку Сеть обладает своей спецификой, включая возможность оклеветанной особы ответить, правила о диффамации, разработанные для Сети, могли бы учитывать эти технологические возможности, например, требуя, чтобы для определенных клеветнических сообщений в Сети возможность ответить на них имела преимущество перед денежной компенсацией[97]. Отдельные характеристики Сети также можно было бы учитывать при применении и адаптации доктрины «общественного деятеля» в глобальном и вместе с тем поделенном на ячейки контексте, который размывает границу между личными и общественными местами.

Упрощающие последствия «принятия киберпространства всерьез» также проявляются в контексте режимов регулирования профессиональных видов деятельности. Как отмечалось ранее, традиционная регуляция требует того, чтобы профессионалы лицензировались под каждой территориальной юрисдикцией, в которой они предоставляют свои услуги[98].

Это требование неосуществимо, когда профессиональные услуги отправляются по Сети и потенциально предоставляются во множестве юрисдикции. Установление режимов сертификации, которые применяются только к подобной деятельности в Сети, значительно упростило бы дело. Такое регулирование учитывало бы особые свойства профессиональной деятельности в Сети, например дистанционной медицины или глобальной юридической практики, если бы была принята во внимание необходимость избегать любых особых рисков, связанных с выдачей онлайнового медицинского совета в отсутствие непосредственного физического контакта с пациентом или же с ответом на вопрос, касающийся местного закона, из удаленного места[99]. Используя этот новый подход, мы могли бы отмахнуться от попыток местных школьных советов лицензировать онлайновые образовательные учреждения, относясь к посещению онлайновых учреждений студентами скорее как к форме «ухода в школу», чем как к подсудному распространению неодобренных материалов в потенциально не готовом к их принятию сообществе, как это делают локальные лицензирующие власти.

Даже пример, который в иных обстоятельствах мог бы быть рассмотрен как аргумент в пользу утверждения полномочий местной власти — защита местных граждан от мошенничества и нарушений антитрестового законодательства, —демонстрирует благотворные последствия правового режима киберпространства. Как мы должны анализировать «рынки» в антитрестовых целях и целях защиты потребителей, когда анализируемые компании ведут дела только через Всемирную паутину?

В целях оценки концентрации и объема рынка, можно было бы рассматривать киберпространство как отдельный рынок. Концентрация в географических рынках имеет значение лишь в редких случаях, когда объем такого рынка может быть неподобающим образом использован для обретения власти над онлайновыми рынками, например с помощью создания таких условий доступа к Сети, что местным жителям приходится покупать услуги онлайн у той же самой компании (например, телефонной компании). Жалобы, касающиеся права на доступ к определенным онлайновым услугам, в отличие от жалоб по поводу доступа к определенным физическим каналам, будут оставаться немногочисленными до тех пор, пока имеется возможность моментально создать новую онлайновую службу в любом уголке расширяющегося онлайнового пространства[100].

Доктрины защиты потребителей также могут иначе развиваться в онлайне — с учетом того факта, что каждый, кто читает онлайновую рекламу, находится лишь на расстоянии щелчка мышью от руководства из агентств по защите прав потребителя и возможности обсудить проблему с другими потребителями. Может ли Миннесота запретить учреждение схемы Понзи[101] на веб-странице, физически базирующейся на Каймановых островах и доступной жителям Миннесоты через Сеть? В рамках предложенного нового подхода к регулированию онлайновой деятельности ответ — четкое «нет». У Миннесоты нет особого права запрещать подобную деятельность. У властей штата не хватает власти для приведения права в жизнь, они не смогут продемонстрировать желаемые последствия и не могут говорить от имени сообщества, требования которого на самоуправление крайне обоснованны. Но это не значит, что мошенничеству, по крайней мере в крупных областях киберпространства, не может быть придан статус «незаконного». Те, кто учреждает и использует онлайновые системы, заинтересованы в сохранении безопасности своих электронныхтер-риторий и предотвращении преступлений. Вероятнее всего, они будут способны внедрять свои собственные правила. И, как будет более полно рассмотрено ниже, пока согласованное базовое «право Сети» нуждается в обретении уважения и почтения со стороны местных властей, новым законотворческим организациям в Сети имеет смысл избегать видов деятельности, которые угрожают жизненно важным интересам территориальных правительств.