ВАЗ занимает преходящее, но конкретное место в пространстве-времени. Однако ясно, что она должна также занимать «место» в Паутине, хотя это место совсем иного рода, не актуальное, а виртуальное, не непосредственное, но с возможностью мгновенного доступа. Паутина не только обеспечивает логистическую поддержку ВАЗ, она также помогает ей возникнуть. Грубо говоря, ВАЗ «существует» в информационном пространстве, как она существует в «настоящем мире». Паутина может объединить и упаковать большой объем времени и пространства в виде данных, при этом «объем» полученных данных будет приближаться к нулю. Мы уже отметили, что ВАЗ, поскольку она временная, обязательно будет недоставать некоторых свобод, связанных с устойчивостью и более или менее зафиксированным положением в пространстве. Но Паутина может обеспечить своего рода замену, по крайней мере частичную, этой устойчивости. Она может снабжать ВАЗ информацией с момента ее появления, снабжать большими объемами сжатого пространства-времени, которое было подвергнуто «возгонке» и превращено в данные.
В связи с эволюцией Паутины мы должны четко понимать, учитывая наше требование быть с другими «лицом к лицу» и потребность в чувственных отношениях, что Паутина — это система поддержки, которая способна переносить информацию от одной ВАЗ к другой, защищать ВАЗ и делать невидимой или демонстрировать ее «оскал», как того потребует ситуация. И даже больше: если ВАЗ — это лагерь кочевников, то Паутина помогает хранить эпос, песни, генеалогии и легенды этого племени, хранит карты тайных караванных троп и схемы набегов — потоки племенной экономики. Она даже содержит некоторые из этих троп в «свернутом виде», некоторые из снов, которые видят погонщики, зашифрованные в знаках и предзнаменованиях.
Паутина не нуждается в компьютерах для своего существования. Устная речь, бумажная почта, маргинальные сетевые журналы, «телефонные деревья» и так подходят для создания информационной паутины. Самое главное — это не уровень технической оснащенности, а открытость и горизонтальность структуры. Тем не менее сама концепция Сети подразумевает использование компьютеров. Научно-фантастический образ Сети — это киберпространство (как в «Троне» или «Нейроманте»[245]) и связанные с ним псевдотелепатические свойства «виртуальной реальности». Как поклонник киберпанка, я ничем не могу помочь, но если без шуток, то именно «взлом реальности» играет главную роль в создании ВАЗ. Вслед за Гибсоном и Стерлингом я утверждаю, что официальная Сеть никогда не сможет положить конец существованию Паутины и контр-Сети — компьютерному пиратству, неавторизованной передаче данных... Свободное течение информации не может быть заморожено. (Теория хаоса, как я ее понимаю, утверждает, что существование системы тотального контроля невозможно в принципе.)
Тем не менее, если оставить в стороне все спекуляции относительно будущего, мы окажемся перед серьезным вопросом о сущности Паутины и используемой в ней техники. Высшая цель ВАЗ — избежать опосредования, для того чтобы получить опыт непосредственного переживания бытия. Сама сущность ее может быть выражена суфийским термином «грудью к груди», или, как говорим мы, лицом к лицу. Но! Сама сущность Паутины — это медиация, посредничество. Машины — это наши посланники, в частности тело сводится к терминалу в зловещем смысле этого слова[246].
ВАЗ может определить собственную позицию, возвысившись над двумя противоположными точками зрения на Хай-Тек и Сеть как его апофеоз: (1) точкой зрения тех, кого мы можем назвать консервативными радикальными анархистами, сторонниками неопалеолитической постситуационистской и «ультразеленой» позиции, которые по-луддистски протестуют против опосредования и Сети; и (2) киберпанковских утопистов, футуролибертарианцев, Хакеров Реальности и их союзников, которые видят Сеть как ступень в естественной эволюции человечества и полагают, что все возможные неприятные эффекты опосредования могут быть преодолены, по крайней мере, когда мы освободим эти новые средства производства от их бывших хозяев.
ВАЗ согласна с хакерами, потому что хочет воплотиться также и посредством Сети (да, даже посредством, опосредованно). Но она согласна и с зелеными, потому что обладает острым чувством себя как тела и испытывает отвращение к кибергнозису, к попытке превзойти тело через умирание и последующее призрачное бытие симуляции. В свете ВАЗ дихотомия технологии и ее противоположности выглядит надуманной, как, впрочем, и вообще все дихотомии, которые есть не что иное, как фальсификации или даже галлюцинации, порожденные семантикой. ВАЗ хочет существовать в этом мире, а не в идее иного мира, не в некоем мире визионера, где царит опасная и ложная унификация (все зеленое либо все металлическое). Подобные миры — это всего лишь стая журавлей в небе (как говорила кэрролловская Алиса, «вчерашнее варенье или завтрашнее, но только не сегодняшнее»).
ВАЗ «утопична» в том смысле, что она максимальное воплощение и интенсификация повседневной жизни, или, как могли бы сказать сюрреалисты, это проникновение Чудесного в жизнь. Но она не может быть утопией в буквальном смысле этого слова, быть нигде, «местом, которого нет». ВАЗ находится где-то. Она располагается на пересечении множества сил, как какое-нибудь языческое «место силы», лежащее на перекрестке таинственных линий, находимых адептом по вроде бы ничего не значащим особенностям почвы, ландшафта, потокам ветра, воды, миграциям животных. Просто сегодня не все линии проходят через время и пространство. Некоторые из них существуют только «внутри» Паутины, даже если они и пересекаются с реальным пространством-временем. Некоторые из этих линий «необычны» в том смысле, что не существует терминов, в которых мы могли бы описать их существование. Эти линии лучше изучать в свете теории хаоса, чем в рамках социологии, статистики, экономики и т. д. Переплетение силовых линий, в котором воплощается ВАЗ, чем-то похоже на хаотические «странные аттракторы», которые, как говорят, существуют между измерениями.
ВАЗ по самой своей природе использует любые подходящие средства для того, чтобы реализовать саму себя, в пещере ли или в Космограде в пятой точке Лагранжа. И там и там она стремится жить — сейчас или как можно раньше, какой бы подозрительной и обветшавшей ни казалась бы ее форма. Она возникает спонтанно, без всякой связи с идеологией или даже с антиидеологией. Она использует компьютеры, потому что компьютер тоже существует, но она прибегает и к силам, которые настолько далеки от отчуждения или симуляции, что гарантируют ВАЗ известную степень психического палеолитизма, примордиально-шаманскогодуха, который «заражает» собой даже Сеть (в этом для меня и заключается подлинный смысл киберпанка). Поскольку ВАЗ — это интенсификация, избыточность, излишек, потлач, жизнь, отданная жизни, а не одному только выживанию (сопливый пароль 1980-х), она не может ограничиваться рамками только Технологии или только Антитехнологией. Она противоречит сама себе как истинные ненавистники домовых, потому что она хочет быть — любой ценой, ценой «совершенства», ценой громоздкости результата.
Множество Мандельброта и его компьютерная графическая модель дают нам наглядное представление о фрактальной вселенной — карты внутри карт внутри карт и т. д., пока хватает вычислительной мощности. Зачем она, эта карта, которая, по сути, стремится к однозначному соответствию фрактальному измерению? Что с ней делать, если не восхищаться ее психоделической элегантностью?
Если мы вообразим карту информации — картографическую проекцию Сети во всей ее целостности, нам придется включить в нее все свойства хаоса, который уже стал проявляться, например, в параллельной обработке данных, телекоммуникациях, системах электронных платежей, вирусах, хакерских атаках и т. д.
Топографическое представление каждой из этих «областей» хаоса напоминает множество Мандельброта — те же «полуострова», внедренные в карту, спрятанные в карте вплоть до иллюзии «исчезновения». Эти «письмена», часть которых пропущена, часть — написана поверх других таких же, демонстрируют сам процесс компрометации Сети самой себя. Она уже не целостна в самой себе, совершенно не-контролируема. Другими словами, множество Мандельброта или что-то похожее на него, может оказаться полезным в «построении» (во всех смыслах этого слова) контр-Сети, в хаотическом процессе, в процессе «творческой эволюции», как его называл Пригожий. Каждая «катастрофа» в Сети — это силовой узел Паутины, контр-Сети. Сеть разрушается от хаоса, в то время как Паутина процветает благодаря нему.
