У некоторых представителей контркультуры были причины более политического характера, чтобы приветствовать компьютеры. В 1970 году тусовка компьютерщиков и радикальных программистов из Беркли осознала, что компьютеры представляют собой потенциальную альтернативу иерархическому информационному контролю, характерному для технократических институтов и масс-медиа. Эти популистски настроенные чудаки воображали общество, управляемое «хакерской этикой», истоки которой писатель Стивен Леви возводил к обстановке ночных экспериментов в лабораториях Массачусетского технологического института: анархическая смесь общественного контроля, децентрализованных сетей и яростной защиты свободного доступа к информации. В начале 1970-х кучка этих фэнов из Беркли установила свободный доступ к мейнфрейму, подаренному IBM. Кстати, этот мейнфрейм назывался Resource One.[45] Другая группа создала Community Memory,[46] сеть терминалов, расставленных в библиотеках и магазинах звукозаписи, работавших в качестве примитивных BBS, которая вскоре обросла всеми знакомыми сегодня атрибутами, такими как обмен данными, продажа программного обеспечения, алфавитно-цифровые граффити и легендарные личности.

Ни Resource One, ни Community Memory не смогли просуществовать достаточно долго, и контркультурной мечте о компьютерах, доступных людям, пришлось подождать несколько лет, пока нечесаные радиотехники-любители из «Клуба домашних компьютеров» [Homebrew Computer Club], расположенного рядом со Стэнфордским университетом, не приступили к сборке своей собственной микромашины. Клуб был тем самым местом, где такие талантливые неряхи, как Стивен Возняк, действительно чувствовали себя как дома, хвастаясь своими хитро сработанными штуковинами. Это место привлекло и буддийствующего любителя «кислоты» по имени Стивен Джобс. Его приверженность фруктовой диете, вероятно, повлияла на выбор имени для компьютера, который он начал продавать в гараже вместе с «Возом». Компьютер назвали Apple. Названный в честь библейского плода познания (и продававшийся по начальной цене в 666 долларов), Apple воплощал прометеевскую мечту о передаче в руки людей божественной силы. Покупатели не просто откусили от этого яблока, а заглотили его целиком. Когда это обнаружилось, Джобе оказался не единственным бывшим психоделическим бездельником, сделавшим состояние на начинающейся компьютерной революции. Митч Капор, автор невероятно успешной программы электронных таблиц Lotus 1-2-3, некогда учил трансцендентальной медитации и относил свой финансовый успех на счет «рекреационных препаратов».

С наступлением 1980-х годов контркультурные мечты обрели свое новое пристанище в виртуальных коммунах, созданных соединением отдельных компьютеров при помощи медных кабелей и реле телефонных станций. И раньше многие годы BBS-системы позволяли администраторам мейнфреймов на ОС UNIX обмениваться техническими приемами, но только тогда, когда люди стали входить в эти системы с домашних компьютеров, неторопливые беседы на узкотехнические темы превратились в «виртуальные сообщества» и «низовые групповые мозги», описанные Говардом Рейнгольдом. Рейнгольд знал, о чем говорил. Он был редактором и постоянным автором Whole Earth Catalog, а эти коммунальные BBS вели свой род именно от проекта «Каталога». В 1985 году Стюард Брэнд, бывший участник хиппист-ской коммуны на Лягушачей ферме Уэйви Грейви, основал WELL — Whole Earth 'Lectronic Link.[47] Подписывая на нее некоторых ветеранов фермы, самой долгоживущей коммуны 60-х, Брэнд надеялся придать WELL такую структуру, которая действительно смогла бы породить сообщество. Система должна была быть «открытым универсумом», самоуправляющимся и саморазвивающимся кибернетическим симбиозом разумов. Для образованных белых либерально настроенных обитателей побережья, которые сразу же принялись писать в разные конференции WELL, эксперимент оказался настоящим философским камнем. Создав место, где обмен ценной информацией превратился в то, что Рейнгольд называл источником «социального капитала», WELL сыграла роль «хорошего начальника», описанного в гексаграмме И-цзин под названием «Источник»: «хороший начальник направляет людей в их работе и побуждает их помогать друг другу».

В начале своей истории WELL, помимо всего прочего, стала прибежищем махровых фанатов группы Grateful Dead, одного из древнейших фриковых племен Побережья. К середине 1980-х Dead'ы были единственной живой связью с вакханалией 1960-х. Их феерические джемы и талантливо сконструированные звуковые системы живо напоминали об эпохе «Проказников». И хотя они не вписывались в десятилетие, ассоциируемое с яппи, кока-колой и гладкими прическами Новой Волны, популярность их неожиданно выросла взрывными темпами в начале 1980-х. Одним из их величайших творений было кочевое сообщество, пространство для которого поклонники Grateful Dead выгрызали прямо из брюха общества потребления. Одетые в рубища землистого цвета, в машинах, обклеенных приветственными лозунгами, ночующие в палатках, исполненные энтузиазма и склонные к ритуализованному экстазу, эти фанаты представляли собой, наверное, нечто уже почти похожее на массовую психоделическую религию. Несмотря на приверженность спонтанным переживаниям и живому представлению, многие поклонники группы были заядлыми коллекционерами и импульсивными информационными маньяками. Во время шоу многие из них могли сделать паузу прямо в середине экстатического трансового танца, для того чтобы записать на бумаге концертный лист. Другие собирались в палатке звукорежиссера, чтобы получить запись концерта, сделанную на первоклассном оборудовании. Пленки собирались и обменивались, словно бейсбольные карточки, а некоторые наиболее фанатичные представители компоновали горы композиционного материала в объемистые «Dead-базы».

Достигнув своего апогея и приобретя в итоге довольно виртуальный характер, эта мания сделала приход фанатов Dead в информационное пространство еще более плодотворным. Вскоре они стали для WELL единственным крупным источником дохода и средой для вербовки новых членов. Они создали сообщество достаточно шумное, для того чтобы привлечь внимание Джона Перри Барлоу, школьного друга гитариста Grateful Dead Боба Уэйра, автора текстов для многих песен группы. Из прошлой главы мы уже знаем, что Барлоу стал одним из первых и самых ярких популяризаторов информационного общества, который будет писать статьи про хакеров, водить дружбу с ведущими дигерати[48] и вместе с Митчем Капором профинансирует создание EFF, организации, деятельность которой по защите цифровых прав во многом восходит к первой волне контркультуры 1960-х годов.

Благородные бывшие хиппи, последние из могикан, первыми открывшие для себя WELL, были не единственными диссидентами сознания, оставившими отпечатки своих пальцев на цветущей компьютерной культуре конца 1980-х — начала 1990-х годов. Во главе этой оживленной тусовки постгуманистов стояли бывший йиппи Р. У. Сириус, похожий на тролля, и некая особа, обладательница богатого наследства, известная как Королева Мю. Они издавали журнал Mondo 2000, на глянцевых, обработанных в Photoshop страницах которого новая андеграундная культура пропагандировалась уже совершенно сознательно. Смешав шестидесятническую психоделию в духе «Проказников» со слоновьими дозами развязной иронии и безапелляционным т. ехно-прометейством, Mondo 2000 создал ту полусветскую среду, о которой сам и писал. Это был безмолвный рейв на бумаге.

Рубя под корень сад «силы цветов», торжествующие киберпанки из Mondo, исполненные «здоровой агрессии», тем не менее увековечивали чисто фриковскую мечту о переводе погони за гедонизмом на уровень непосредственной технической реализации (отсюда их увлечение виртуальным сексом). Как отмечает Марк Дери, журнал стоял «одной ногой в эре Водолея, а другой — в Дивном Новом Мире»¹³⁸. Журнал хоть и предлагал глубокий, совсем не в духе нью-эйдж, анализ и оценку расширяющих сознание препаратов и устройств, все же его «шведский стол», состоящий из приставок к мозгу, усилителей нервной активности и светозвуковых примочек, казалось, одиноко стоял в пустой и темной комнате. Властью редакторов Mondo техники, изменяющие сознание, были отделены от более широкого контекста, как социального, так и духовного. Все подавалось на уровне кнопок и рычагов на контрольной панели центральной нервной системы. Если сравнивать содержание журнала с чудесной риторикой утопистов 1960-х годов, то в этой прямоте подачи материала можно обнаружить освежающую откровенность, но лишь в том, что касается технического аспекта наших удовольствий, видений и экстазов. В то же время подключенные и разогнанные сиятельные особы со страниц Mondo были всего лишь плоскими инструменталистами, «юзерами» в самом унизительном смысле этого слова. Возможно, самым забавным свойством этого цифрового «электропрохладительного теста» была глубокая укорененность его приверженцев в богатой почве Силиконовой Долины. Р. У. Сириус говорил, что львиная доля читателей Mondo состоит из успешных людей, имеющих бизнес в области информационной индустрии, а брошюра, изданная для потенциального рекламодателя, хвастливо сообщала, что 80 % читателей журнала являются компьютерщиками со средним годовым доходом 65.000 долларов. Милленаристская трескотня Mondo и его содержание в конечном счете проложили путь к гораздо более мейнстримному сан-францисскому журналу Wired (основы которого частично заложил Кевин Келли, еще один член банды WELL). Хотя Wired избавился от самых волосатых ребят из Mondo и заменил анархизм корпоративным либертарианством, став своего рода «Rolling Stone информационной эпохи», фрактальная волна киберделии, на которой произошло вторжение, тех-нофетишизм и искренняя приверженность безоглядному творчеству цифрового сообщества, были напрямую унаследованы от Mondo.