Еще никогда ей не было так страшно. Дерево, под которым она пряталась, росло посреди кустарников, в дальнем углу внешнего двора сераля. Лишь несколько минут назад Сэйбл спряталась там, перебравшись через внешнюю стену, за которой чуть раньше скрылись Морган Кэри и четверо его людей. Дрожа и задыхаясь от волнения, она следила за огромными воротами, отделявшими Кафес от наружного двора. На страже у ворот стояли двое евнухов, и Сэйбл лихорадочно соображала, как Морган собирается пройти в ворота.

«У него ничего не выйдет, – содрогаясь, говорила она себе и вглядывалась в темноту, где Морган и его люди скрылись за фонтанами. – Где же они?!» – в панике спрашивала она себя. Было очень темно и очень тихо, а возвышавшиеся вокруг строения – государственные учреждения, о которых говорил ей Никко Триманос, – были совершенно безлюдны.

Сэйбл понимала: идти за Морганом в сераль – чистое безрассудство. Она старалась не думать об опасности, которой подвергалась: ведь она пришла помочь ему, чем может. Разве он не говорил ей, что она – источник его везения? В таком случае разве можно оставлять где-то талисман удачи, идя на такое рискованное дело?

Она тихонько следовала за маленьким отрядом Моргана по длинной мраморной лестнице, ведущей от пристани к мощным стенам дворца. Из-за темноты она не раз спотыкалась, и всякий раз у нее перехватывало дыхание, так как она до смерти боялась, что Морган заметит ее. Но он был слишком занят своим делом, и ей удалось перелезть за ними через стену, оставшись незамеченной. К ее полному отчаянию, он сразу же растворился со своими людьми в темноте, и Сэйбл нашла убежище среди ветвей и кустарников, не зная, что же предпринять теперь.

Девушку точило сомнение, что она поступает крайне безрассудно и даже, возможно, подвергает риску жизнь Моргана. Но она выбросила эти тревожные мысли из головы, успокаивая себя тем, что у нее просто расшатались нервы. На всякий случай она прихватила один из пистолетов Моргана, который сунула за пояс, и прикосновение холодного металла придавало ей мужества. Отец научил ее стрелять, когда она еще была маленькой девочкой, и Сэйбл полагала, что, не колеблясь, воспользуется оружием, если возникнет необходимость помочь Моргану.

Становилось все прохладнее, и Сэйбл все больше дрожала от резких порывов ветра. Над ее головой зловеще постукивали друг о друга ветки деревьев, и она облизнула пересохшие губы, говоря себе, что следует поторопиться с принятием решения, пока ее совсем не покинуло мужество. Поднявшись с земли, она выскользнула из убежища, но не успела сделать и шага, как неведомая рука зажала ей рот и ее грубо бросили обратно на землю.

– Куда это вы собрались, леди Сен-Жермен? – шепнул ей на ухо бархатный голос. – Надеюсь, не в Кафес, чтобы помочь нашему храбрецу сэру Моргану? Даже в такой одежде у вас ничего не выйдет, и единственное, чего вы добьетесь, так это смерти, а это было бы ужасно!

Сэйбл повернула голову, и у нее упало сердце, когда она встретила неулыбчивый взгляд темных глаз Никко Триманоса. Если при первой встрече он показался ей приятным человеком, то теперь она видела холодную, безжалостную маску злодея, не знающего пощады.

– Не пытайтесь сопротивляться, – предупредил он. – Может быть, я не так могуч, как ваш капитан Кэри, но поверьте – я достаточно силен, чтобы свернуть эту прелестную шейку. А теперь я освобождаю вам рот, но помните: если вы издадите хоть малейший звук, то я постараюсь, чтобы Морган Кэри и его люди перед казнью подверглись долгим, мучительным пыткам, а не были бы умерщвлены быстро и внезапно, как я намереваюсь это сделать теперь. Вы меня поняли?

Он ухмыльнулся, взглянув на ее побледневшее лицо.

– В этих прекрасных глазах таится такая ненависть! – Он покачал головой, и его пальцы больно впились в се шею. – Вы меня поняли, Сэйбл Сен-Жермен?

Она едва кивнула и тут же упала на спину, хватая ртом воздух, когда он отпустил ее. Потирая шею, она с ненавистью смотрела на него, и ее голос дрожал от гнева:

– Что вы здесь делаете? Как вы узнали, что Морган собирался прийти сюда этой ночью?

Распорядитель пожал плечами, но его голос прозвучал спокойно, когда он холодно ответил:

– Может быть, капитан Кэри умен и поднаторел в подобных вылазках, но меня ему не перехитрить. Хотя его величество султан может ничего не подозревать, но у меня-то во дворце тоже есть глаза и уши. Мне ничего не стоило узнать, что здесь Моргану Кэри нужно на самом деле.

– И поэтому вы ждали этой ночи, ничего не предпринимая? – прошептала Сэйбл. – Но почему вы не рассказали султану о своей догадке?

– Чтобы все испортить? – обиделся Никко. – Тогда его величество просто приказал бы арестовать сэра Моргана, конфисковать его судно – и вас! – Его зубы хищно блеснули в темноте. – А так, если мы предотвратим побег и прольем при этом кровь англичан, мой престиж в глазах султана укрепится. Кроме того, я получу приличное вознаграждение, когда выдам ему человека, которому достало глупости попытаться прорваться в Кафес, и, смею вас заверить, султану будет абсолютно все равно, доставлен ли ему Морган Кэри живым или мертвым.

Сэйбл задрожала, онемев от сознания того, что Морган прямиком попал в ловушку, расставленную кровожадным безумцем, устроившим ему засаду ради чисто спортивного интереса.

– И кого же вы еще посвятили в свою интригу? – горько спросила она.

– Только мы с великим визирем знаем об этом, – спокойно продолжал грек, – хотя я и утаил от него имя человека, о котором шла речь, – сэра Моргана. Он знает лишь, что участвует группа иностранцев, – больше ему и не надо знать. – Грек осклабился, наслаждаясь возможностью похвастаться своими подвигами перед этой прелестной юной леди, которая оказалась для него дополнительным и заранее не предусмотренным трофеем. «Да, добыча в эту ночь будет отменная!» – весело сказал он себе. – Естественно, это станет катастрофой для отношений с Россией, если царь узнает, что целых десять лет мы держим у себя в плену двух русских офицеров.

Махмуд Недим паша – единственный придворный, ратующий за примирение с Россией, уговаривал султана казнить Сергея Вилюйского, чтобы избежать возможных осложнений с нашим соседом. Но султан, этот мягкотелый фигляр, увлеченный демонстрацией своего величия и богатства, не в состоянии думать о последствиях. А великий визирь сразу же понял, чем грозит вызволение Сергея из тюрьмы, когда он вернется домой. Вот почему он полностью одобрил мой план помешать попытке освобождения нашего пленника. Если Сергей будет сегодня убит, с его плеч свалится тяжелое бремя.

– Но почему именно теперь? – смятенно спросила Сэйбл. – К чему было ждать десять лет, чтобы избавиться от русского офицера? Наверняка за эти годы было немало возможностей покончить с ним даже без согласия султана!

– До последнего времени Сергей не представлял угрозы, – охотно ответил грек. – С самого первого дня пленения Сергея и майора Петра молодой лейтенант страдал от раны. Он был ранен шрапнелью в голову и полностью потерял память. Целых десять лет он давал Махмуду необходимую информацию, и лишь заболев в прошлом году лихорадкой, эпидемия которой разразилась в Кафесе и унесла с собой жизнь бедного майора, он сумел восстановить память. И конечно, он поклялся, что поведает свою грустную историю русскому правительству, что лишило бы великого визиря последней надежды на улучшение отношений с нашим вековым врагом. Смерть, которая его ждет сегодня, – удовлетворенно добавил Никко, – будет для всех нас великим облегчением. Никто и никогда даже не заподозрит, что Сергей Вилюйский находился в турецкой тюрьме.

– Но Морган-то будет знать! – вибрирующим от возмущения голосом возразила Сэйбл. – Он расскажет королеве Виктории, и она…

– Мертвые не говорят, – довольно изрек Никко Триманос и, когда она ахнула, добавил: – Уверен, что ее величество поверит сообщению султана Турции о том, что с капитаном Морганом Кэри здесь, в Стамбуле, произошел несчастный случай и он погиб, – а этот несчастный случай я устрою этой ночью. И можете мне поверить, ваша милость, что мое алиби будет безукоризненным, так что даже собственная мать Моргана Кэри ничего бы не заподозрила.