За прелестным плечиком Сэйбл француз увидел хмурое лицо Моргана и поспешно отпустил ее руку. Однако ничего не заметившая Сэйбл ответила ему обезоруживающей улыбкой:

– Благодарю вас, месье Иббер, с огромным удовольствием.

Угрожающий вид Моргана был тут же предан забвению, как только француз увидел на щеках улыбающейся девушки очаровательные ямочки. Жюль Иббер, весьма довольный собой, усадил красавицу в лиловом на подушки около себя.

– Вы француженка, миледи? – спросил он, жадно вглядываясь в ее личико.

– Мой дед был французом, но я считаю себя англичанкой.

– Какая жалость, какая потеря для моей страны! – вздохнул Пьер Дюваль, также очарованный зеленоглазой красавицей. «Вот это поистине редкая красота! – подумал он. – С такой юной леди не грех познакомиться и поближе». Но было совершенно очевидно, что красавица принадлежала здоровенному капитану, который относится к тому типу людей, с которыми лучше не связываться.

– А в какой части Англии находится ваш дом, леди Сен-Жермен? – полюбопытствовал Жюль Иббер.

Морган поджал губы, когда услышал, как Сэйбл описывает Корнуолл. Заметив тоску на ее лице, капитан впервые понял, как она скучает по дому, и поразился: почему он не замечал этого раньше? Побывав в Нортхэде и воочию наблюдая, с какой любовью относятся друг к другу члены семейства Сен-Жермен, Морган легко мог понять, почему она так тоскует. Тот факт, что в ее долгой разлуке с семьей был виновен именно он, бередил его душу. Он прекрасно знал, что можно было чуть-чуть задержаться и отправить девушку в Танжер в то самое утро, когда они подобрали ее. Просто он захотел оставить Сэйбл у себя на корабле. Ему не требовалось даже спрашивать свою совесть, чтобы получить ответ: он оставил ее на борту своего судна в эгоистических целях. Особенно очевидно это стало в тот день, когда он держал ее в своих объятиях и занимался с ней любовью. Его чресла напряглись, когда он вспомнил, какую страсть она возбудила в нем, и его одолело острое желание.

«Клянусь Богом, я больше не допущу повторения, – яростно говорил он себе. – Глупо помнить и опасно вспоминать о неодолимом желании, которое вынудило меня пойти на это».

Заметив, что Морган о чем-то задумался, Сэйбл бросила осторожный взгляд в его сторону. Направление его мыслей было ей неизвестно, но казалось, капитан весьма доволен приемом. Расположившись на удобных подушках, он чувствовал себя, как дома. Она завидовала его умиротворенности и мечтала о том, чтобы его близость не приводила ее в такое смятение. Это было несправедливо, в особенности потому, что он, казалось, не испытывает подобных чувств и, по существу, даже не замечает ее присутствия.

В эту минуту в павильон вошли двое слуг с подносами, на которых стояли золотые бокалы с таким вкусным коктейлем, какого ей еще не приходилось пробовать. Вскоре мужчины заговорили о корабле капитана Моргана, который все трое гостей видели в бухте Золотой Рог и которым восхищались.

Но Сэйбл почти не слушала; от роскоши, окружавшей ее, у нее захватило дыхание. Хотя дворцовые сады казались безлюдными, в большинстве зданий было заметно оживление. До нее доносилась нежная, убаюкивающая мелодия, наигрываемая на каком-то незнакомом инструменте, и листья платанов мелодично позванивали на ветру, как бы дополняя атмосферу ирреальности, царившую во дворце.

– Вы заинтригованы, миледи? – спросил Ахмун Саид, заметив ее блуждающий взгляд.

Девушка кивнула:

– Наверное, неприлично так озираться, но я даже не думала, что бывает такое великолепие!

Черноглазый турок был польщен:

– Сераль считается самым великолепным дворцом. Известно ли вам, что двор султана составляют более шести тысяч служащих и слуг? – Он хмыкнул, увидев, что Сэйбл ахнула, и на его смуглом лице появилась белозубая улыбка. – В эту цифру входят три тысячи поваров и почти четыреста лодочников. По последним данным, у его величества имеется шестьсот лошадей и почти столько же форейторов и грумов, обслуживающих их.

Ничего подобного Сэйбл даже представить себе не могла. Нечего удивляться, что все только и говорят об экстравагантности султана! Однако откровения Ахмуна заставляли задуматься и о другом. Если здесь шесть тысяч служащих и сотни всевозможных служб, то каковы шансы Моргана? Как спасти Сергея? Она сделала еще глоток из своего бокала, и у нее вдруг пересохло в горле. Искать русского офицера в этой ситуации – все равно что искать иголку в стоге сена. Дэниэл Хэйс говорил ей, что султан пользуется неограниченной властью, в его воле казнить и миловать. И если Моргана схватят…

– Вам холодно, леди Сен-Жермен? – спросил португалец, сидевший справа от нее и заметивший, как она вздрогнула.

Оказавшись внезапно в центре внимания, девушка улыбнулась португальцу:

– Нет-нет, все в порядке! – Вечер действительно был достаточно теплый, несмотря на бриз, шевеливший ветви деревьев.

– Значит, вы проголодались, – вмешался Ахмун Саид и хлопнул в ладоши.

Слуги тотчас же засуетились и минуту спустя вернулись с подносами, полными восточных сладостей и виноградных листьев, в которые был завернут рис. Ахмун Саид вручил мужчинам трубки, и вскоре воздух наполнился ароматом дорогого персидского табака.

– Вы собираетесь обсудить с султаном коммерческие вопросы, капитан Кэри? – осведомился Жюль Иббер, испытующе взглянув на широкоплечего англичанина.

– Коммерческие? – с любопытством переспросил Морган.

Месье Иббер всплеснул руками, явно взволнованный его тоном.

– Конечно! Мы прибыли сюда в надежде, что его величество любезно соизволит дать нам разрешение построить здесь филиал нашей фабрики. Наверное, вы тоже приехали с подобными намерениями?

– Капитан Морган находится здесь в качестве гостя правителя нашей империи, – пояснил Ахмун Саид. – Учитывая, что он пользуется огромным уважением у себя на родине, его величество султан пожелал принять его у себя.

Эти слова произвели сильное впечатление на троих коммерсантов, и это могло бы развеселить Сэйбл, если бы она не знала о подлинной цели визита Моргана в Стамбул. Было очевидно, что ни Ахмун Саид, ни султан даже не подозревают о намерениях капитана, но страх не оставлял ее. То, что задумал Морган, было безумием!

Когда Ахмун Саид любезно сообщил гостям, что султан готов к аудиенции, у Сэйбл перехватило дыхание. Вероятно, Морган заметил ее состояние, так как, помогая ей подняться, тихо шепнул на ухо:

– От вас требуется только улыбаться султану. Вам ничего не грозит, если вы завоюете его сердце.

Она старалась помнить об этом, когда они шли бок о бок по коридору, высокие мраморные своды которого были украшены росписями – шедеврами византийского искусства. Ахмун Саид остановился, подойдя к дверям с золочеными створками, и высоченные стражники поспешно отворили их. Сэйбл была признательна Моргану за то, что он поддержал ее за локоть, иначе она обязательно споткнулась бы на пороге.

Изумленная девушка не могла оторвать глаз от великолепного зрелища, открывшегося перед ними. Они находились в огромной галерее, в которой трижды разместились бы приемные залы Букингемского дворца. Стены были украшены фресками, сияющими зеркалами и бесценными гобеленами, а своды галереи подпирали изящные мраморные колонны.

По соседству красовался действующий фонтан, и журчание воды приятно гармонировало с непривычными для уха европейца мелодиями, исполнявшимися группок музыкантов.

Сэйбл, которую предыдущей зимой представили королеве Виктории в Виндзоре, была ошеломлена разницей между чопорностью и строгостью ритуала аудиенции в Англии и этой «гала-аудиенцией» у султана. По всему залу стояли люди в пестрых, непривычных глазу нарядах, и все смеялись и громко разговаривали на незнакомых языках. В ближнем углу, наряженная в куртку с бубенчиками, обезьянка играла с черноглазым мальчиком в красном парчовом костюме и туфельках, украшенных драгоценными камнями. Почти в самом центре зала группа красавиц исполняла танцы, изобиловавшие томными, чувственными позами. Их лица, кроме черных раскосых глаз, были закрыты вуалями.