Мир живет надеждой, и это не лирика! Напрасно физиологи не рассматривают такое свойство как одну из важнейших составляющих видового прогресса, подменяя ее чистым инстинктом. Не только для людей…
Есть надежда для мелких рыб, что сегодня хищник насытится другой добычей. Надежда для хищника, что корма хватит. А соперник за обладание территорией окажется слабее. Даже в бабочке-однодневке живет надежда: а вдруг и ей доведется увидеть рассвет дважды?
Это свойство для всех! Мир живет надеждой, а мы – лишь часть этого мира…
Снова появились гравилёты. Теперь их задача упростилась, потому что линкор вынужден был отбиваться от ракетных атак, используя все возможности, в том числе и гравитационное оружие. Два летательных аппарата, которым удалось пройти невредимыми сквозь периметр, контролируемый станциями ПВО десантного транспорта, уже близко! Легли на крыло. Сбросили груз. Выровняли полет. Ушли.
Рядом с транспортом разбух и схлопнулся воздух. Действие вакуумных зарядов таково, что два опорных устройства переломились, будто спички. И без того неуклюжий транспорт осел на левый бок. Еще пара-тройка попаданий, и процедура взлета окажется проблематичной. А если долбануть сверху, прямо по навигационным устройствам, – и вовсе невозможна.
Инженерную станцию пока не трогали. Хотя автоматика и готова выставить над ней гравитационный щит при первой опасности. И при второй бы выставила, при третьей… Но все равно, рано или поздно, закончатся запасы активных квазеров. Тогда – ни защиты, ни возможности взлететь…
Одновременно с гравилётами появились «Трепанги». Они выползали со всех сторон из-за оснований зданий и сразу же начинали обстрел. Теперь операторам «Трепангов» не приходилось тратить время на оценку ситуации и выбор цели. Точно так же, как штурмовики КС получили подробное целеуказание, «Трепанги» заранее, до появления на площади, знали месторасположение совершивших посадку звездолетов и нахождение каждого «Шарка».
Штурмовому танку лазерное оружие не страшно. При сохранении целостности броневых и отражающих покрытий «Шарк» выдерживал несколько серий попаданий боевого лазера. Плазмой его тоже невозможно прошибить. Электромагнитная защита заставляла плазму обтекать вдоль бортов, как магнитное поле Земли преграждает дорогу солнечной плазме. Но, как известно, выигрывая в одном, обязательно проиграешь в чем-то другом…
«Трепанги» использовали гравитационное оружие. Далеко не такой мощности, как у самой слабой гравитационной турели звездолета, но для наземного боя хватало и этого.
Один из «Шарков», потеряв форму, превратился в уродливую скошенную пирамиду. Вскоре и другой неподвижно застыл после попадания в блок антигравов. Танкисты второй машины успели катапультироваться, поняв, что находиться внутри им не стоит. Орудия штурмового танка произвели несколько выстрелов в автоматическом режиме, вырвав пару броневых сегментов из ближайшего «Трепанга», но сразу после этого двадцатитонная машина совершила гротескный кульбит в воздухе, упав на башню. Отстреливаемые стаканы с танкистами успешно приземлились возле десантного транспорта, недалеко от штурм-трапа. Но взойти на трап экипажу не удалось – другой «Трепанг» полоснул лазером, рассекая фигурки в легких скафандрах напополам.
Неожиданно простучало противометеоритное курсовое орудие одного из «Зигзагов», удачно сориентированное в сторону врага. Барон, как всегда, оказался на высоте. Он убедил операторов инженерной станции снять гравитационный захват с носовой части. Его «Зигзаг» стал частично уязвим для оружия «Трепангов», но взамен получил возможность вести стрельбу, превратившись в неподвижную огневую точку.
Любой экраноплан, пересекающий воображаемый курс истребителя, попадал под обстрел. Вскоре то же самое проделали и остальные пять «Зигзагов». Теперь площадь оказалась разделена на секторы. Пока враг маневрировал, пытаясь разобраться с новой угрозой, «Шарки» расстреляли сразу двенадцать «Трепангов».
Маленькие победы, думал Джокт, это всего лишь маленькие победы, из которых сможет вырасти разве что одно большое поражение…
Место посадки «Августа» давно окуталось плотными облаками. Бессмертные и там применили вакуумные заряды. Сейчас в воздухе вокруг корпуса линкора, накрывая его доверху, кружились серые смерчи. Пыль, расплавленные частицы полимерного материала… Снова пришли гравилёты, и десантный транспорт, что называется, «лег на живот». С инженерной станции к нему тут же отправили группу ремонтных аппаратов для восстановления стартово-посадочных опор. А рядом с транспортом закувыркался еще один «Шарк».
– Сволочи! – сцепив зубы, прокомментировал это зрелище Смоки.
– А что ты хотел? Чтобы нас встречали с цветами и оркестром? – ответил Спенсер. – Странно, как мы вообще до сих пор целы…
Из сталактитового города обратно к месту посадки вернулась часть десантников, узнавших, какая опасность грозит танковым экипажам. Штурмовыми гранатами им удалось уничтожить два «Трепанга». Остальные тотчас же покинули площадь. Но «Леборейторы» десантников молчали. Видимо, кончился боезапас. У некоторых не тянули антигравы, и они бежали, используя последние капли энергии экзоскелетов СВЗ. Бежали к штурм-трапам.
– Как там? – поинтересовались со станции, и Джокт с удивлением отметил, что прозевал выход штурмовиков на открытую волну.
Ответа на станции не дождались. Вернее, ответом было только тяжелое сосредоточенное дыхание пехотинцев. Время для вопросов оказалось неудачным.
– Потеряли треть… Нужно сменить снаряжение… – все-таки нашел силы один из штурмовиков. – А как там… на орбите?
– Не знаю, – соврал офицер со станции.
Правильно. Ни к чему знать этому потрепанному пехотинцу, опустошившему в схватке с врагом весь боезапас, что совсем скоро его старания окажутся напрасными.
Разделавшись с группой звездолетов, флот врага примется за них. В сложившихся условиях Бессмертные вполне могли пожертвовать частью зданий, лишь бы уничтожить землян. Более сотни орбитальных бомб вбили в планету крейсеры Солнечной. Теперь одной больше, одной меньше – без разницы. Не поможет даже защита инженерной станции, потому что в эпицентре разрыва орбитального заряда не спасется ничто. Сначала все вокруг сотрясает невероятной силы удар, от которого образуется едва ли не километровый провал, а во все стороны побегут каньоны-трещины. Электромагнитный импульс выведет из строя всю управляющую электронику за миллисекунду до того, как образовавшиеся пустоты затопят озера кипящей плазмы… А может быть, все окажется намного проще. Если линкоры Бессмертных умеют входить в атмосферу, то что мешает одному из них опуститься к самой поверхности и тремя гравитационными ударами бортовой артиллерии стереть, расплющить о полировку площади все три звездолета землян? Оставшиеся пехотинцы, даже если они успеют рассредоточиться и укроются в городе, продержатся недолго…
– Что, потеряли связь с орбитой?
Уловив недоверие в голосе штурмовика и используя замешательство офицера станции, Джокт спросил:
– Балу… Майор Балу – с вами?
– Не знаю, – вернул ложь десантник.
Джокту уже был известен этот странный, на его взгляд, обычай штурмовиков. Во время боя они не обращались друг к другу по именам. Только в исключительных случаях. Номер «пятнадцатый». Номер «двести восьмой»… Их тактические проекторы выводили на внутреннюю поверхность шлема и дублирующий экран-прицел всю информацию только с таким, числовым, содержанием. Считалось, до окончания боя не нужно называть имена вслух. Только номер. А как угадать, под каким номером мог скрываться Балу? Ферзей, как называли в пехоте КС майоров, уходящих на штурмовку, вряд ли могло быть больше девяти – по числу рот, прибывших на транспорте. Значит, десантник, вступивший в разговор, не скрывал правду. Он просто не вышел еще из боя, не смог поверить, что поднялся по штурм-трапу и находится в относительной безопасности. И ничего не скажет по поводу Балу. А про номер – какой-нибудь три-три шесть или один-одиннадцать – его не спрашивали. Разбираться же в запутанной нумерации штурмовиков, меняющейся к тому же на каждом задании, Джокт так и не научился.
