— Пожалуйста, — улыбнулась Марина. — Юрский перестраховщик, правильно? Трус и перестраховщик. Я скажу ему, что видела, как он подлил в свою стопку яд, а для убедительности напомню, как он сперва по ошибке сел не на то место. Он испугается и решит меня убить, вы схватите его с поличным, и ему будет не отвертеться. Годится?
— Вы смотрите этот американский сериал… «Она написала убийство», кажется? — осуждающе заметил майор. — Там это у героини основной метод.
— Ну и что? — немного смутилась собеседница. — Я и не утверждаю, что додумалась самостоятельно. Главное, чтобы подействовало.
— Ну, в кино-то, конечно, действует, причем на протяжении сотни серий. А в реальности героиню, полагаю, прикончили бы еще в первой. Возможно, полиция и арестовала бы убийцу, но над ее трупом.
— А вы постарайтесь быть порасторопнее, — предложила Марина.
— Лучше я постараюсь найти более разумный метод, — парировал майор.
— Ладно, — с удивительной кротостью согласилась Марина. — Мне, пожалуй, пора. Я еще не завтракала.
И она попыталась выйти из машины, но Алферов ловко схватил ее за руку.
— Я запрещаю тебе делать глупости, — раздраженно сообщил он. — Думаешь, я тебя плохо знаю? Да у тебя на лице все написано.
— А по какому такому праву ты можешь запретить мне делать глупости? — холодно произнесла она. — Я пока не под арестом.
Он крепко прижал Марину к себе. Это оказалось еще приятнее, чем он предполагал. Что-то запредельно нежное, теплое, мягкое… страшно было представить, что, опомнившись, это нежное существо превратится в самостоятельную строгую даму и, вырвавшись, уйдет навсегда.
Но она не вырывалась, а лишь прошептала:
— Тогда ты придумаешь другой выход, да?
— О господи! — возмутился Алферов. — Где твоя женственность, Мариша? Мужчина ей о любви, а она ему об убийстве. Мне просто страшно на тебе жениться. Ты небось собираешься каждый вечер ставить мне будильник на шесть утра, дабы я вовремя прибывал на работу.
— А мне, думаешь, не страшно? — почти с обидой спросила Марина, отстранившись и посмотрев собеседнику в глаза. — Я была уверена, что второй раз в жизни полюбить не смогу. Я не понимаю, как это случилось! Какое-то помрачение ума. Да я тебя и не знаю совсем…
— Не помрачение ума, а профессиональная проницательность опытного педагога. Ты же сама говорила, что развиваешь в себе это качество, вот и навострилась оценивать людей быстро и безошибочно.
— Вообще-то я была убеждена, что ты, как полагается, влюбился в Майю.
— В Майю? — искренне удивился Алферов. — Я что, дурак? Она обаятельная женщина и твоя лучшая подруга, но чтобы влюбиться…
— Саша, — жалобно сказала Марина, глянув на часы, — если ты меня не отвезешь, я опоздаю на экзамен, а студенты и без того в предынфарктном состоянии. Где моя женственность, да?
— Чего нет, того нет. Впрочем, студенты должны выразить мне благодарность — с распущенными волосами ты выглядишь гораздо безобиднее. Так ты обещаешь ничего не предпринимать, не посоветовавшись со мной? Как-то печально, проскочив этап женитьбы, сразу стать вдовцом.
— Обещаю. Ты мне вечером позвонишь?
— Нет, исчезну, оставив тебя навеки безутешной. Ну, а ты как думаешь? Конечно, позвоню.
Алферов высадил Марину у университета, и, отойдя немного, она вдруг обернулась и посмотрела радостно, но неуверенно, словно сомневаясь в реальности происходящего. В этот миг он до глубины души понял верность Майиных слов о беззащитности Марины перед жизнью, и у него защемило сердце, но боль эта была перемешана с радостью. А еще он понял, где искать неопровержимые улики. Ему это стало ясно, как божий день.
— Пашка, помнишь, я по ошибке стер на компьютере отчет? — без предисловий обратился он, позвонив подчиненному на мобильный.
— Да. А что?
— А как ты мне его нашел обратно?
— Из корзины вытащил. Вы никогда не чистите корзину, Александр Владимирович.
— Для дураков желательно попонятнее.
— Вы зря не любите компьютер, это классная штука! Когда вы удаляете файл, он помещается в корзину, на всякий случай. Ну, вдруг вы передумаете и захотите его восстановить. И он хранится там либо до очистки, либо до переполнения корзины. А что?
— Я, например, корзину не чищу, поскольку даже не задумываюсь о ее существовании. Юрский, полагаю, тоже. Все говорят, что компьютером он владеет слабо. Вот что! Я сейчас еду к Юрскому и выманю его из офиса. Ты дуешь туда же и, как только мы уедем, заходишь, берешь программиста по имени Иван и еще одного понятого… Тихонова Николая Семеновича, к примеру… и, ссылаясь на мой приказ, вы изучаете информацию в компьютере Юрского. Если там пароль, Иван тебе поможет. Прежде всего пошарь в корзине. У нас два письма, отпечатанные на принтере… значит, кто-то набирал их на компьютере, так? Я не думаю, что Юрский делал это дома, скорее в офисе. Потом стер, конечно, но корзину очистил вряд ли. И еще! Поглядите-ка файл с тем самым контрактом, который он вчера правил. Вдруг что обнаружите? И сразу звоните мне.
Юрский встретил гостя неприветливо, заявив, что весьма занят.
— Простите, — вежливо извинился майор. — У нас проблема с вашей женой. Она упорно отрицает свою вину. Настолько упорно, что, боюсь, мы вынуждены будем начать разрабатывать другие версии.
— Какие еще версии? — нахмурился адвокат.
— О том, что Петухова убил кто-то другой. Конечно, не хочется тратить на это время, хотелось бы закрыть дело побыстрей, но выхода нет. Раз подозреваемый не сознается, мы должны продолжать работу. Вот я и надеялся, вам удастся на нее повлиять. Но, если у вас не времени…
— У меня его нет, но ради справедливости я готов на жертвы. Хорошо, я поговорю со Светой. Но при одном условии — без свидетелей. Даже и тогда мне нелегко будет ее убедить, но при посторонних…
— Разумеется, Владимир Борисович! Мы очень вам благодарны.
Вообще-то Алферов не имел права приводить никого к задержанной, но решил, что семь бед — один ответ. Вообще его охватила какая-то бесшабашность. Казалось, все на свете легко и просто, а жизнь прекрасна.
Пашка позвонил, пока Юрский беседовал с женой — без свидетелей, но через стеклянную перегородку. А то с этого типа станется ее прикончить, а уверять, что она от раскаяния наложила на себя руки! Пусть Света послушает своего муженька, авось ее это хоть немного отрезвит.
— Александр Владимирович, вы супер! — захлебываясь, доложил Пашка. — Оба письма у Юрского в корзине. И то, где Юрскую вызывают на Гороховую 42, и то, которое нашли в ведре у Петухова. Да, и на компьютере у Юрского пароль, так что никто, кроме него, влезть туда не мог! Да, и еще!
— Что-то еще? — изумился майор. — И так вполне достаточно.
— Контракт… ну, который он якобы исправлял… помните?
— Конечно.
— Этот чайник… ну, Юрский… он не знает, что по файлу можно определить дату последней правки. Вы меня понимаете?
— Пока да.
— Ну, вот. Так знаете, какая там дата на первой части контракта? Пятница. Он исправлял файл в пятницу, а не в понедельник, понимаете? — с восторгом кричал Пашка.
— Теперь не очень понимаю. Тихонов уверял, что закончил текст только в воскресенье. Как Юрский мог править его в пятницу?
— Очень просто. Он его вообще не правил! Николай Семенович догадался. Юрский дал ему задание, заранее зная, что забракует результат. А сам составил другой вариант, правильный. Но контракт-то один и тот же, любой опытный юрист составит его примерно одинаково. Ну, с минимальными отличиями. Юрский взял у Тихонова файл с воскресной датой, а подменил его своим, датированным пятницей. Тексты ведь очень похожи, понимаете? Сделал вид, что исправляет, а сам подменил. Здорово, да?
— Шикарно. От подобных улик не отбрехаться даже Юрскому. Мариша будет счастлива.
— Что?
— Говорю, что завтра же сяду изучать компьютер, а то, оказывается, можно здорово влипнуть. До встречи!
Но думал Алферов совсем о другой встрече. Обещая вечером позвонить, он вообще-то успел посмотреть у входа в корпус расписание. Телефон — хорошее изобретение, но в определенных случаях непосредственный контакт существенно приятнее.
