Вера вышла во двор. На ее плечах лежал многопудовый груз, придавливающий к земле. Лизку завтра освободят, а счастья не было. Была тоска.

— Что, так плохо?

Голос Сергея звучал сочувственно, даже нежно.

— Что она тебе наговорила, эта стерва? Садись в машину, успокойся. Не знаю, как ты меня заставила оставить вас наедине. Затмение какое-то нашло! Слава богу, ты жива — остальное ерунда. Значит, все-таки она, да?

— Да. И она ненавидела Лизку лютой ненавистью. А больше я сказать не имею право — я дала ей слово. Прости, хорошо? Я же не могу!

— Разумеется. Я точно знаю, что есть на свете вещи, которые ты не можешь. Наверное, ты — единственная женщина, про которую я это точно знаю. Слушай, а давай подадим заявление!

— Какое заявление? — не поняла Вера. Ей почудилось, что она потеряла логическую связку в речи собеседника.

— Ну, это… как его? О браке — так оно называется, наверное? Я ни разу не подавал, поэтому точно не знаю.

— Погоди! Я что-то плохо соображаю. Зачем?

Сергей помрачнел, но ответил иронично:

— Чтобы нас зарегистрировали. Поставили такой штампик в паспорт.

Тяжкий груз вдруг свалился у Веры с плеч, стало легко и весело.

— Но зачем тебе это надо? — уточнила она. — Ты, по-моему, намеревался никогда не жениться.

— Нельзя верить обещаниям мужчин, — возразил тот. — К тому же ты из женщин, с которыми без штампика не выйдет.

— Впечатление обманчиво, — засмеялась Вера. — Это я ловко притворялась.

— И все равно со штампиком как-то спокойнее, — настаивал Сергей. — Буду твердо знать, что ты обязана жить со мной. И никакой погони, никакой игры — полная уверенность. Я не думал, что подобное возможно, поэтому, наверное, и ляпнул, что не женюсь. Забудь.

Вера напомнила:

— Но ведь привлекательность одной женщины вовсе не сделает для тебя непривлекательными остальных — кажется, твои слова?

Он слегка растерялся:

— Это да, но это ж еще не значит, что я стану со всеми ними спать…

— Да, возможно, хотя бы некоторые из них не согласятся? — предположила Вера. — Хоть и маловероятно. Я лично подобного монстра даже представить себе не в силах! Но если серьезно — тебе не надоест женщина, которая вместо положенного флирта будет стоять в халате у плиты и жарить котлеты?

— Я, может, и жениться-то собираюсь ради котлет! Ну, и частично ради халата. Почему-то при мне дамы предпочитают пеньюары, а это даже обидно.

— Кстати, а ты не забыл, что я работаю в школе? Иногда торчу там до позднего вечера и возвращаюсь, чуть живая.

— Ну, сварю тебе покупных пельменей. Ты ж их, слава богу, ешь!

Сергей вдруг бросил иронический тон и, как когда-то — словно давным-давно, а всего несколько часов назад, — поднял челку с Вериного лба.

— Вот теперь отвечай. Только без твоих дурацких шуточек. Да или нет?

— Да.

Казалось, он несколько испугался.

— Ты… ты любишь меня, Вера?

— Я боялась, это жутко заметно, — призналась она. — Наверное, я никогда и никого так не любила. Даже Павлика. Там все было иначе, мы знакомы с семи лет, а тебя я знаю неделю.

— Пять дней. Мы познакомились в воскресенье, а сегодня четверг.

— Сережа, ты уверен, что хочешь жениться? Что не раскаешься через месяц? Я ведь совершенно не настаиваю, и…

— Если тебе не повезло с первым мужем, это еще не повод постоянно оскорблять меня, — засмеялся Сергей. — К тому же у меня есть предрассудки — мои дети должны быть рождены в законном браке. Если б ты знала, как я люблю тебя, Верочка!

— А я знаю, — ответила она.