Служащий внимательно посмотрел на меня, потом расплылся в улыбке:

— Ах да! Вспоминаю, мистер! Комната номер сто семь, не так ли?

— Конечно! Со мной было два молодых человека.

— Не может быть!

— Точно!

И я описал внешность обоих студентов.

— Теперь вспоминаете?

— Конечно, помню! Очень даже хорошо помню! Он был в восторге. «Хорошо еще, — подумал я, — что нет необходимости расспрашивать его о временах предысторических. К примеру, об утреннем завтраке, который он ел».

— А не можете ли вы, часом, сказать мне, кто были эти два молодых человека?

Администратор прямо-таки расцвел:

— Ну, разумеется, же! Я не знаю, правда, как их зовут, но последнее время они часто бывают в нашем отеле. Это друзья или, скорее, агенты мистера Хартли.

Он мне сделал просто-таки новогодний подарок.

— Мистер Хартли? Боюсь, не знаю такого, — заявил я, сделав удивленное лицо.

— Чувствуется, что вы не занимаетесь гостиничным бизнесом, мистер! Во всяком случае, в Монктон-Сити. Мистер Хартли занимается в нашем городе организацией всякого рода конгрессов. Промышленников, торговцев, политических деятелей, особенно республиканской партии.

— Понятно. А эти молодые люди, они что, работают у мистера Хартли?

— Да, насколько мне известно, дело обстоит именно так. Видите ли, в задачу мистера Хартли при проведении любого конгресса входит организация, так сказать, соответствующей обстановки, надлежащей атмосферы. И все служащие у него такие приятные люди, такие славные, что просто трудно сказать, друзья ли они или просто агенты.

— Он, видимо, потрясающий тип, этот мистер Хартли! — убежденно сказал я. Счастливого Нового года! Он, конечно, ничего не понял: на дворе был июль.

Я поймал такси и решил вернуться домой в Парксайд Тауэр Это в центральной части города, квартирная плата здесь умопомрачительна. Отчасти потому, что тут всегда тишина и спокойствие. Но в этот вечер наш мирный пейзаж нарушила полицейская автомашина, которую я обнаружил в нескольких метрах от своего дома. Войдя к себе, увидел полицейского, развалившегося в моем лучшем кресле. У него были широкие плечи и грудь бочонком, кресло под ним казалось детской игрушкой.

— Решили вас тут подождать, Престон, — заявил он, увидев меня. — Надеюсь, не имеете ничего против, а?

— Вы же меня знаете, Рэндалл. Чего только не сделаешь для наших мужественных ребят в синей форме!

Это замечание отнюдь не отличалось точностью. В действительности же Джил Рэндалл, сержант уголовной полиции, всегда ходил только в штатском. Было бы преувеличением сказать, что его вид доставил мне удовольствие. Рэндалл опасный человек. Если он занимался каким-либо делом, это означало, что сильно пахнет жареным. Мне бы не хотелось в том быть замешанным.

— Ну, что нового? — спросил я его.

Рэндалл слегка привстал и посмотрел на меня сверху вниз.

— Скучаю без вас, Престон! Полгода, наверное, уже как не виделись! Вот мне и пришла в голову мысль зайти мимоходом, поболтать немного. Догадываетесь, думаю, что я хочу сказать.

— Еще бы! Последний раз мы с вами так болтали часов шесть! У меня после этого полмесяца мозги всмятку были!

— Подумаешь! — сказал он, пожимая плечами. — Работа такая. Чтобы жить надо трудиться. А сегодня по дружбе заскочил. Только так. Маленький дружеский визит.

— Я весь внимание. Начнем нашу маленькую дружескую беседу.

Рэндалл смежил веки, потом рассмеялся.

— Прекрасно! Как вы поживаете? И откуда прибыли?

— Сейчас?

— Сейчас. Это меня очень интересует.

— А Рурке знает, чем вы интересуетесь?

— Мы старые друзья, лейтенант Рурке и я, — заметил Рэндалл любезным тоном. — Он знает чем я интересуюсь. И я буду с вами откровенен, Престон. Его это тоже интересует. Так что отвечайте. Откуда вы прибыли? Где были?

— Подождите, дайте подумать. Сегодня утром я встал довольно рано…

Начал подробно описывать, что ел за завтраком, что пил, но Рэндалл меня перебил:

— Может быть, дело пойдет быстрей, если я буду задавать наводящие вопросы.

— Еще лучше, если вы объясните причину вашего присутствия в моем доме!

— А разве не догадываетесь? Неужели никогда не слышали о некоем Греге Хадсоне?

— Уадсоне?

Я сделал вид, будто пытаюсь вспомнить, доводилось ли мне когда-либо слышать о некоем Греге Хадсоне.

— Да, Хадсоне. Произношу по слогам: Хад-со-не.

— Что-то это имя мне напоминает. Но черт меня побери, если помню, что именно!

— Престон, старина, а вы деградируете! Если так будет продолжаться дальше, придется вам искать себе другую работу! Вы заявляете, будто не знаете Хадсона, а между тем виделись с ним сегодня после полудня!

— Правда?

— Около трех часов пополудни, Престон! Вахтер внизу вас прекрасно помнит! Кроме того, вы оставили у Хадсона свою визитку! Так-то!

— Послушайте, сержант, просветите меня! Какая важность, знаю я Хадсона или нет? И почему вы у него самого не спросите об этом, а?

Рэндалл выпрямился в кресле, лицо его приняло суровое выражение.

— Хадсон вряд ли сможет рассказать! Прежде всего потому, что кто-то воткнул ему промеж лопаток кухонный нож!

Что-то в этом роде я и ожидал услышать. Центральное полицейское управление Монктон-Сити не станет посылать Джила Рэндалла, чтобы просто поболтать о плохой и хорошей погоде.

— Понятно.

В качестве комментария это было, конечно, не очень блестяще, но ничего лучшего на ум не пришло. Убийство Хадсона застало врасплох, удар оказался чересчур сильным. Я взялся найти исчезнувшую девушку. Самое что ни на есть классическое дело. Мне повезло, я разыскал эту девушку и за несколько часов покончил с расследованием. И вот вдруг Хадсон позволил кому-то себя пришить. Он не представлял для меня уже никакого интереса, а я рисковал утратой лицензии и тюремным заключением за содействие мексиканцам, тайком пробравшимся на территорию Соединенных Штатов. Одним словом, повезло, как утопленнику!

— А вас что-то это известие не очень удивило, — заметил Рэндалл.

— Не очень удивило? Нет, что вы! Я, конечно, удивлен, но не больше, чем это необходимо. В конце концов речь идет о малознакомом для меня человеке. Повторяю, я его ранее не знал.

— Но вы были у него сегодня после полудня!

— Согласен. Я был у него сегодня после полудня. Вошел к нему и беседовал с ним минут пять. А раньше никогда его не встречал. Ничем не могу вам быть полезным!

Рэндалл погрозил мне толстым, словно бейсбольная бита, пальцем.

— Скромность — это прекрасно, Престон, но вы ею злоупотребляете! Откуда вам знать, можете вы быть мне полезным или нет? Отвечайте лучше на вопросы! О чем говорили с Хадсоном?

— Что вам даст, если я отвечу: это была обычная болтовня! Мне пришлось его посетить, дабы попытаться узнать некоторые подробности по делу, которым я занимаюсь. Это дело не имеет никакого отношения к кухонному ножу или убийству! Рэндалл покачал головой.

— Да, это мне явно ничего не даст!

— Прекрасно! Я отправился к Хадсону по делу совершенно ординарному. Совершенно ординарному, но конфиденциальному. И закон не обязывает меня разглашать существо моего расследования или имя клиента, поручившего это расследование, без его предварительного согласия.

— Не ваша забота просвещать меня, что предписывает закон, — проворчал Рэндалл. — Закон — это моя забота! Но есть и другая статья закона, которую вы, наверное, знаете. Статья об учинении препон полиции при проведении расследования и отказе от дачи свидетельских показаний.

— Вы не совсем точны в формулировке, сержант! Эта статья подчеркивает: если свидетельские показания могут быть полезными при проведении расследования!

Когда ему противоречат, Рэндалл никогда не злится. Наоборот, он демонстрирует олимпийское спокойствие. И это отнюдь не добрый признак для собеседника. Для меня в данном случае.

— Направляясь к вам, Престон, я не думал, что встречу с вашей стороны непонимание. Теперь вижу, что ошибался. Вы доставите мне несказанное удовольствие, если позвоните вашему конфиденциальному клиенту и спросите у него разрешение сообщить мне, как его зовут. В противном случае придется поставить вопрос, можете ли вы и дальше пользоваться доверием полиции. Я говорю серьезно, Престон!