– Да, развелся давно.

– И где же ваша бывшая жена с сыном?

– Она уехала в родной город – в Тюмень. Умерла два года назад. Рак.

– Соболезную. – Сочувственно произнес следователь. – А сын где?

– Он в Москве, учится в каком-то престижном вузе.

– Давно не виделись?

– Со дня похорон его матери.

– А с ним у вас какие отношения?

– Алексей Васильевич, а какая связь между моим сыном и этими самоубийствами? – Ушел от ответа Шестаков.

– Понятия не имею, но если мы с вами не нашли никаких деталей, то стоит расширить сферу поиска. Чем черт не шутит, вдруг обнаружится что-то существенное в неожиданном направлении?

8. Серпухов. 16 июля

Новости у Герцога оказались более чем интересными. На Землю прибыли Купцы. Откуда они прознали о захвате «обезьянок» осталось загадкой, но требование их было безаппеляционным – передать все сведения о ментоскопии и все отчеты об операции с коллайдером. Никакого ультиматума не выдвигалось, но отказать – означало противопоставить себя могущественной организации. Пришлось согласиться и предоставить требуемое. Поставщики улетели без всяких комментариев, пообещав лишь сообщить полезную информацию, если таковая у них появится.

С собой они для продажи ничего не привезли. Это свидетельствовало о том, что неожиданный визит имел только одну цель – расследование деятельности «обезьянок», а точнее их хозяев – Кукловодов.

– Однако, это вовсе не значит, что мы должны успокоиться и прекратить наше собственное расследование, Алый. – Вещал Герцог. – Поэтому мы упросили врачей выписать тебя пораньше. Ты мне нужен, Артем. Очень нужен.

– Алексей Дмитриевич, но для чего?

– Твои светлые мозги нужны, Алый.

– Вы опять что-то недоговариваете, господин Контролер. – Я решил пойти ва-банк и наконец получить ответ на свой самый серьезный вопрос. – У Контроля мощнейшие аналитические кадры, но вам понадобился именно я – недавний выпускник Колледжа. Объясните уже наконец, что во мне такого необычного, в чем вы крайне заинтересованы, Герцог?

Шеф Контроля внимательно посмотрел на меня.

– Ну ты талант!

– Не увиливайте, Алексей Дмитриевич. Дифирамбы – плохой способ скрыть фактический интерес в собеседнике.

– Видишь ли, Алый, пока ты не дал согласия на службу в Контроле, я физически не имею права рассказать тебе всю подоплеку.

– Это шатнаж?

– Да, если хочешь. Неприкрытый шантаж.

– В таком случае, вы своего добились, Алексей Дмитриевич Трауб… Я согласен.

– Ого! Даже фамилию мою сумел где-то раскопать? – Удивился Герцог.

– Это было несложно. Вы ведь сами мне открыли доступ ко всем архивам Контроля.

– Хорошо. В таком случае я позову Жука, чтобы он быстро оформил все бумаги. Подпишешь – так и быть, расскажу все, как на духу.

Адъютант и по совместительству телохранитель Герцога и впрямь сделал все очень быстро. Формы, хоть и типовые, но все-таки требуют времени на подготовку. А Жук, выслушав Контролера, вышел всего на пару минут и явился с уже готовыми документами. Не иначе, они были заготовлены заранее. «Впрочем, с них станется, – подумал я перед тем, как подписать договор и кучу разнообразных подписок, – если уж я им так нужен, то не могли же они не подготовиться к удобному моменту?»

Кроме подписания бумаг потребовалось еще и принести «кровавую клятву» – дать Жуку уколоть палец, чтобы взять капельку крови, и произнести вслух текст обязательство о неразглашении сведений, полученных в ходе работы в Контроле.

Отпустив Жука для окончательного оформления моего перехода в ведомство Герцога, последний улыбнулся и сказал:

– Открою тебе самую страшную тайну Контрольного управления. Руководит Контролем не директор, а заместитель директора, то есть я. А директор Контроля – это должность номинальная, прерогатива Генерального директора Таможни. Так что ты удостоен великой чести – вербовки самим шефом Контроля. – Герцог сиял как начищенный пятак.

– Я счастлив, Алексей Дмитриевич. – Мне удалось вложить в голос максимум сарказма. – Но теперь-то вы можете мне все рассказать?

– Что именно, Артем? – Герцог невозмутимо улыбнулся.

– Разумеется, господин «второе лицо Контроля», я спрашиваю Вас не обо всем в мире, а исключительно о том, каковы Ваши планы относительно моей скромной персоны.

Герцог в одно мгновение сменил выражение лица, подался вперед и очень жестко сказал: – Вот что, Алый, тебя, конечно, еще учить и учить, но запомни одно оч-чень важное правило Контроля. Задавай конкретные вопросы – будешь получать конкретные ответы. Попробуй сформулировать еще раз.

– У меня их очень даже не один… – Попытался парировать я.

– Мне плевать, сколько их у тебя. Будешь спрашивать по делу – получишь вразумительные ответы. Ферштейн?

Я внимательно следил за реакцией шефа. Подумал немного и поинтересовался:

– Алексей Дмитриевич, правильно ли я понимаю, что собственно Таможня – это просто отряд осведомителей, а настоящий боевой мозг организации – Контроль?

– Хороший вопрос. Отвечу отрицательно. – Герцог откинулся на стуле и продолжил. – Поскольку Таможня – это вся организация, а не исключительно следователи или, как ты только что выразился, осведомители. Разумеется, таможенники – интеллектуально и физически наиболее развитые боевые единицы всей структуры… элита, мать их… Они – предварительные аналитики и охрана интеллектуального периметра Земли. Успешны и в профилактической работе, и в форс-мажорных ситуациях. Контроль – это надстройка над известной тебе Таможней. Наша задача – креативная аналитика, то есть такой синтез опыта, знаний и прогностических возможностей, который позволяет просчитать и сделать правильные выводы на основании косвенных признаков, даже в отсутствие точных фактов, добытых функционерами Таможни. Андестенд?

– Это я уже понял и без дополнительных комментариев. Впрочем, все равно спасибо. Вы подтвердили мои догадки. А сейчас я бы хотел вернуться к предыдущему вопросу. Но, раз уж Вы настаиваете на более точных формулировках, то извольте… Однако, с начала о моих предварительных выводах. Согласны?

Герцог кивнул, внимательно глядя на меня.

– Хорошо. – Я снова задумался, вспоминая свои интуитивные и логические догадки. – Итак, начнем с того, что в Колледже есть «крыса». Если я не отключал опцию проверки цифровой подписи, то кто это сделал?

Шеф изобразил на лице что-то вроде «есть догадки, но я не уверен».

Я продолжил: