Внимательно изучив карту и поняв, что если мы не ускоримся и не прорвёмся к рассвету сквозь сужающееся кольцо облавы, то примерно через ещё двенадцать часов с небольшим, нас окружат и перебьют. Сам я в плен сдаваться не собирался и не этому учил своих людей, все они знали, что наш удел — бой до последнего.

Нужно было или выбрать хорошую позицию и занять круговую оборону, чтобы дорого спросить с врага за свои жизни, либо избавиться от тел и ускорившись уйти в отрыв. И то и другое противоречило кодексу, который я перенял от своего главного наставника — капитана Шубина и естественно, что требовалось найти третий путь. Я искал…. И не находил его. Неожиданно, решение пришло ко мне само собой: давно, ещё когда я служил в одной горной республике, нас прижали в горах. Патроны и вода были на исходе. Нас осталось шестеро, четверо, включая и меня самого были ранены, один мёртв и мы сменяясь поочерёдно несли тело, ставшее вдвое тяжелее. В тот раз причина не оборудовать могилу товарищу где-нибудь с видом на горные пики была более чем прозаична: духи выкопают покойника и надругавшись над телом, выкинут останки нашего товарища в пропасть или банально раскидают вокруг. По их законам, тело неверного следовало расчленить, а куски рассеять по округе, чтобы дух покойника не нашёл дороги в рай, став неприкаянным скитальцем. Но есть среди бандитов и те, кому просто скучно. А издевательства хоть над мёртвым, хоть над живым, это что-то вроде досужего развлечения, поскольку других аттракционов тут нет.

Мы тогда держали оборону в пастушьей хижине, где кроме дров, роль которых исполнял сушёный помёт скота, спрессованный в неровные брикеты. Было ещё с десяток разбитых на щепу снарядных ящиков, что вообще как подарок. Дерево в тех местах небывалая роскошь, сам сколько раз выменивал на старые оконные рамы и те же ящики из-под боекомплекта всякую всячину: отличные кроссовки, бытовую технику и прочее, что контрабандисты тянули с той стороны границы. Командир собрал нас всех и объяснил ситуацию: либо подыхаем, либо устраиваем Самсонову, так звали убитого радиста, похороны в стиле древних викингов. Костёр получился знатный, тело сгорело дотла, хотя воздух в горах особенный — всё жутко плохо горит. Дым рассеивался, теряясь в скальных расщелинах, восточный ветер, утягивал едкий дым, заставляя его стелиться низко по земле. Тело товарища духам на поругание не досталось….

Ситуация в которой мы оказались сейчас, лишь немногим отличалось от того случая в горах. Тела Даши и Охотника нельзя было просто зарыть в землю. Я чувствовал, что это будет неправильно по отношению к близким мне людям. В то же время необходимо было спасать тех, кто мне доверял и вывести группу без потерь. Чтобы не случилось, никогда нельзя подводить ни кого, вне зависимости от того, жив он или уже нет. Я не мог рисковать тем, чтобы зарыть Дашу и побратима в отравленную землю Зоны, чтобы после очередного выверта местной природы, оба они не превратились в нечто вроде тех неупокоенных, что нам довелось встретить тут во множестве. Более того, я чувствовал, что некто только и ждёт случая, побольнее ткнуть в ещё свежую рану. Враг обязательно будет искать тела.

С усилием я поднялся и пошёл к телам, лежавшим в стороне от костра. Даша как будто спала, а побратим…. Даже когда кровосос был жив, он мало чем походил на существо способное к внешним проявлениям эмоций, а сейчас, ощущение живого вообще улетучилось, тело казалось высеченным из цельной каменной глыбы, идолом забытой ныне религии. Я встал рядом с ними на колени. Силился припомнить слова какой-нибудь молитвы, но ничего кроме: «Господи будь с ними добр, они лучшее, что было в моей жизни»; мне в голову не приходило. На душе стало мерзко, а в груди поселился мертвенный холод, словно кто-то вогнал мне лошадиную дозу новокаина, а сверху присыпал всё доброй тонной льда. Снова накрыв тела, я было поднялся с колен, как ощутил знакомое присутствие. Тяжко и холодно — самое отвратительное сочетание. Подняв глаза от свёртков с останками, я увидел в пяти шагах перед собой Видящего Путь и троих Изменяющих из его свиты. Вождь племени сделал шаг вперёд и заговорил:

— В книге Пути сказано, что Ступающий потеряет семью. Но там не сказано, что он сам будет её хоронить.

— Я не смог уберечь ни любовь, ни дружбу, а значит, не заслуживаю и права на скорбь?

Слова сами вырывались из самой глубины души, но только закончив фразу, я понял, что не отдам тела. Сзади послышался нарочито громкий лязг, оглянувшись, увидел, что вся моя группа собралась позади, недвусмысленно поднимая оружие. Но исход боя был предопределён — кровососы были сильнее и не играло роли, что их четверо. Количество не всегда определяет качество….

— Мы лишь за соблюдение традиций, Антон. Никто не оспаривает твоего права на скорбь по близким. А что касается заслужил или нет…. Думаю, что скоро ты узнаешь это сам. Сейчас слишком сильна боль утраты и я не стану винить другого в том, что испытал и испытываю сам. Мы заберём тело брата с собой, ты, как Изменяющий будешь присутствовать на похоронах. В его смерти нет позора, он отмщён, убийцы мертвы, а бился он честно и славно, но твое семьи больше нет.

Видящий поднял руки, давая понять, что не ищет боя, его свита отступила в тень, так что виден теперь был только он.

— Значит, меня изгоняют, как когда-то вы хотели изгнать Охотника?

Нужно тянуть время, не хочется чтобы трупов стало ещё на пять штук больше, у кровососов было что-то на уме, раз они не напали тот час же, как услышали лязг оружия. Любой ценой следовало избежать конфликта.

— Ты всё узнаешь — Видящий путь послал импульс недовольства и изумления, поведя подбородком скрытым в пучках щупалец в сторону моих всё ещё напряжённых артельщиков — Пока же не время для ответов, у тебя есть чем заняться и…. Думаю, что ты делаешь правильно: здешняя земля непредсказуема не только для живых. Мёртвым она тоже не даёт покоя. Прощай, вскоре, пришлю весть.

Кровосос сделал знак сопровождающим, те без видимых усилий подняли тело Охотника и снова замерли, заняв свои места в двух шагах позади Видящего. Но тот не уходил, послав мне импульс, побуждавший к разговору наедине. Я махнул своим хлопцам в знак того, что вроде всё идёт нормально и ребята, с некоторым неудовольствием вернулись к костру. Их можно понять: зная могущество и силу кровососов, люди видимо не раз задавались вопросом, вроде того, почему же соплеменники не пришли нам на выручку своему родичу тогда на поляне. Трудно объяснить людям, почему иномиряне или, к примеру, люди другой культуры и традиций поступают в определённых случаях так, а не иначе. Я-то точно знал, что бой был пердрешён именно из-за того, что Изменяющие, чтут традиции семьи, когда любое вмешательство в схватку, без просьбы о помощи, считается бесчестием.

Видящий Путь, подошёл почти вплотную ко мне, так, что нас разделяло только бережно завёрнутое в брезент тело Даши. Вождь сделал незаметное движение кистью правой руки и в ладони его очутился артефакт, испускающий волны синего, почти невидимого сияния. Чуть помедлив, он протянул маленький, сантиметров десяти в диаметре шарик мне со словами:

— Возьми. Это мы используем, когда хороним павших…. Своих павших — Последнюю фразу кровосос выделил особо, видимо хотел показать, что и я и Даша не чужие для племени. Вообще, чувствовалось некое усилие, которое вождю чуждого людям племени, пришедшему из другого мира, приходилось прикладывать для того, чтобы не открутить непонятливому человечку голову.

— Что это такое?

— Мы зовём этот…. Артефакт — Слово с трудом давалось вождю — «Прощальный свет Маб». Есть предание, согласно которому наши предки принесли с собой осколки одного из последних Камней, погибшего в битве с Ткачами задолго до начала Исхода. Осколки Камня рассеялись здесь, по всей Зоне, не даваясь в руки никому кроме Изменяющих.

— Тогда есть риск, что я не смогу взять его.

— Книга Пути говорит, что именно это и определит дальнейшую твою судьбу. «Прощальный свет» либо признает тебя, либо отвергнет.