Склонившись над обоими, я понял, что потерял семью. Неожиданно, Даша моргнула и открыла глаза. Тут же я оказался рядом, чтобы расслышать то, что она шептала глотая выступающие на губах кровавые пузыри. Голос был таким родным и таким тихим, мне приходилось слышать такой прежде — девушка скоро умрёт.
— Мы… Встретились, я же говорила.
— Я убью их всех. Обещаю тебе — слова зло и глухо вырывались из самой глубины почерневшей в раз души — Никто не уйдёт…
— Кровь, у тебя кровь на лице…
Даша подняла правую руку и с видимым усилием прижала свои, тоже окровавленные, пальцы к моим губам…
Вы когда-нибудь ощущали кровь любимого человека на своих губах? Видели, как угасает жизнь, живые краски медленно сбегают с дорогого лица?… А вот мне довелось. Ощущения эти разрывали душу на части и каждый кусочек вопил от боли. Меня учили неплохо справляться с телесной болью, раны почти не беспокоили, но то, как умирала моя семья… Словами эту боль не передать. Даша последний раз подалась навстречу, наша кровь смешалась и я услышал последнюю фразу, что она буквально вытолкнула из себя, стараясь донести всю глубину того, что переживала сейчас, чем в последний момент хотела поделиться:
— Ни о чём не жалею. Я счастлива с тобой, Антон. Ты моё счастье… Навсегда.
— Я…
— Молчи. Обещай, что тоже не будешь жалеть. Обещай!
Голос подруги стал требовательным. Это было важно, я сам чувствовал это и только кивнул, подтверждая.
— Да. Обещаю тебе — Голос был мой, но я не верил в то, что говорю и смогу ли выполнить обещание. Такое было в первый раз.
— Хорошо… До встречи, я люблю тебя — Улыбка, такая светлая и полная жизни, осветила лицо девушки — Счастье… Ты моё единственное счастье.
— Не уходи!.. — Я сжал Дашину руку, ослабевшую и начавшую холодеть, всю перепачканную в нашей с ней крови. Так хотелось удержать, не отпускать её, словно объятия могут остановить смерть.
Ответом был только тихий, но прогремевший артиллерийской канонадой последний в жизни моей любимой, глубокий вздох. Она ушла. Улыбка тоже пропала, лицо заострилось и побледнело. Счастье, бывшее таким полным и всеобъемлющим, растворилось в равнодушных лучах солнца, а голубое, почти белое небо только подчёркивало ту малость, которую человек и его проблемы, кажущиеся такими огромными лично для него, представляют для мира в целом. Одним человеком больше, одним меньше: замершее вращение земной оси и угасший смысл жизни — это проблемы только этого конкретного малюсенького существа. Родилось или умерло, исчезло или появилось, человеческие масштабы слишком ничтожны для Вселенной, хоть для каждого из нас потеря близкого человека, это и есть конец света, один абсолютный ноль, когда вакуум, образовавшийся в душе, разрывает её на части…
Охотник умер мгновенно, фиолетовая кожа покрытая шрамами почернела, глаза ввалились. Он в последний раз прикрыл мою спину, его долг был уплачен. А вот мой, перед ним и Дашей, подскочил до заоблачных высот. Пророчество сбылось, как я не старался. Моя семья была мертва, брат и любимая ушли, я не смог их защитить.
Месть… Может она успокоит мою совесть, но уж точно не возместит потерь. Поднявшись с колен и удалив ставшую запекаться коркой кровь с глаз, я посмотрел вокруг. Мои бойцы рассредоточились по поляне. Норд исчез, видимо искал след или какой-нибудь намёк на то, как такая огромная туша вроде Ждущего-в-Темноте, могла просочится в полностью просматриваемый сектор. Группа жила и работала, хоть что-то мне удаётся в этой жизни. Но теперь было не время искать следы и мстить, сначала нужно было отдать дань мёртвым.
— Группа внимание — Голос мой хрипел и был почти неузнаваем, но все разом обернулись — Новая вводная. Операция провалена, скоро тут может быть ещё опасней. Построение походное, тела берём с собой, своих не бросаем… Ноль Второй — Я вызвал Юриса на командной частоте — Возвращайся.
Юрис почти сразу откликнулся и вскоре я увидел его, рысью выбегающего в той стороны леса, куда скрылись уголовники. Он было подошёл ко мне, чтобы объяснить что-то, но я жестом остановил друга.
— Надо уходить. Подставу было не просчитать, в идеале никто из нас не должен был отсюда уйти. Быстро сворачиваемся. Для всего есть своё время и место, сейчас время уходить. Вперёд, старший сержант!
Юрис подобрался и только кивнул, это снова был внимательный и собранный боец, каким я всегда его помнил. Тела мы завернули в найденные в одном из сараев деревни отрез брезента и, распределив ношу, двинулись к базе. Дашу я нёс сам, почти не чувствуя тяжести, крепко прижав хрупкое тело к себе. Теперь уже в последний раз…
Солнце скрылось также неожиданно, как и появилось. Набежали тучи, небо снова стало таким, каким уже привык видеть его здесь: пасмурным, с приглушёнными полутонами серого. Свет ненавистного мне светила, перестал резать глаза и я снова и снова вглядывался в заострившиеся черты, бледного Дашиного лица. Капельки дождя смыли почти все пятна крови, черты разгладились, боль их уже не искажала. Утерев влагу с мёртвого лица и поправив волосы девушки, я запахнул кусок брезента, в который было завёрнуто тело, чтобы дождь больше не беспокоил мою любимую….
Идти пришлось на северо-восток, огибая Тёмную долину по дуге, чтобы миновав зону ответственности бандитских патрулей, выйти к третьему аванпосту «Долга», уже на рассвете в воскресенье. Мой комбез пришёл в абсолютную негодность после схватки с пауком: нити ловчей сети местами прорезали защитный слой до теплоизолирующей прокладки. А местами дошли до тела, оставив небольшие, саднящие порезы. Но хуже всего было то обстоятельство, что теперь у меня был только один магазин к автомату, шестьдесят четыре патрона россыпью в гранатном подсумке и нож, который, по счастью не пострадал. Пистолет просто разрубило пополам, а ПДА — вышел из строя, но накопитель данных коммуникатора остался невредим, пострадал только экран и устройство ввода. Какое-то время связь ещё работала, но стоило мне пройти пару метров, как коммуникатор окончательно издох, я остался без связи. Сам костюм потерял часть своих мимикрирующих свойств и теперь не так быстро меня цвет. Случись какая стычка с преследователями и группе с тяжёлым грузом и со мной, почти безоружным и без связи, придётся очень кисло. Норд отправил Андрона с Михаем в головной дозор, а сам подхватил концы импровизированных носилок, на которых лежали останки Охотника. Менялись все по очереди, но тело Даши нёс я сам, не выпуская его из рук. Так прошло около двенадцати часов, мы двигались в полтора раза медленнее, чем должны, однако темп был приличным, хоть и пришлось два раза останавливаться, чтобы перевести дух и свериться с текущей обстановкой.
Картина, получаемая на ставший «командирским», ПДА Норда, была ожидаемо тревожной: шесть групп сталкеров, чью принадлежность к какой-либо из известных группировок определить с уверенностью было нельзя, крутились возле места схватки. Ещё три, численностью, примерно, от пяти до двенадцати человек каждая, по спирали прочёсывали окрестности в направлениях северо-северо восток и юго-запад. Кодированный характер переговоров не позволял достоверно определить, кто это и с какой целью они прочёсывают местность, но стойкое ощущение, что загонщики эти пришли по нашу душу, не покидало меня ни на секунду. Спустя ещё два часа, когда окончательно стемнело, мы сменили направление и очутились в роще, состоявшей едва-едва из десятка деревьев, видимо, тут когда-то был небольшой парк. Сквозь пожухлую траву, то там, то здесь виднелись куски асфальта, а в центре рощи, обнаружилась чаша небольшого фонтана. По идее, ни что не указывало на наличие дорог в таком месте как это. Создавалось впечатление, будто мы снова оказались на территории пространственной аномалии, однако, признаков говорящих об этом не было. Хотя кто может быть уверенным в постоянстве любой мелочи в таком странном месте как Зона отчуждения. Зыбкость всего и вся, даже казалось бы таких незыблемых вещей, как топография давно изученного района, была тут чем-то совершенно обычным. Поэтому не стоило расслабляться и сверять с шестым чувством каждый свой шаг и поступок, иначе человека может постичь участь куда как хуже чем просто смерть.
