— И что будет, если отвергнет?
Слова словно выскакивали сами собой, былая чувствительность и живой интерес к происходящему притупился, приключения закончились. Осталась только тупая боль в груди, да удивительно ясное, незамутнённое чувство окружающей обстановки, когда слышен каждый шорох, а решения как бы сами приходят на ум и оказываются верными. Стресс, наверное. Но мне теперь всё едино, лишь бы вывести ребят и…. Больше ничего не хотелось, в душе царила звенящая пустота, а на губах до сих пор стоял привкус Дашиной крови.
— Ну…. Тогда ты просто наберёшь дров в парке. А мы все окажемся перед непростым выбором: бежать дальше, чтобы спастись от Ткачей, либо принять последний бой на этой земле, так ненадолго заменившей племени родной дом. Ты готов принять «прощальный свет»?
Ощущения опасности не было, по большому счёту, мне вообще сейчас всё равно: сбудутся какие-то пророчества или нет. Мир сузился до размеров этой рощи, где кроме тела любимой девушки ещё было четверо моих бойцов, жизни которых зависели от того, смогу я превозмочь личное горе и вернуть их на базу в целости, или мы все ляжем здесь. Поэтому без колебаний протянул руку к мерцающему колобку артефакта:
— Давай попробуем. Раз опять ставки запредельны, лучше узнать результат побыстрее.
Вождь согласно кивнул и шарик плавно начал опускаться в мою перебинтованную грязную ладонь, всю в пятнах засохшей крови. Медленно, словно законы гравитации более не существовали вовсе, артефакт завис в воздухе, между моей ладонью и вдвое большей клешнёй Видящего. Шар менял цвет с тёмно-синего до голубого, казалось, что вечность прошла с того момента, как вождь разжал пальцы. Совершив ровно восемь оборотов вокруг своей оси, артефакт опустился ко мне на ладонь. Не было ничего: ни боли, ни холода, а когда я сжал пальцы, то по телу пробежала судорога, как при слабом разряде тока. В голове помутилось, но спустя мгновение всё пришло в норму и я отступил на шаг назад, взглянув на Изменяющего вопросительно. Волна эмоций исходящая от кровососа не поддавалась чёткому описанию. Целый ворох ощущений, от облегчения, до…. сожаления? Да именно это я почувствовал острее всего, этот воин жалел, что не ему выпала ноша, доставшаяся мне. Помолчав, Видящий произнёс с расстановкой, чеканя каждое слово;
— Свершилось. В Книге Пути сказано о том, что луч прощального света Маб, падёт на ту, кто света не узрит. А прольёт свет Изменяющий, который лишившись семьи, создаст новый узор линий Вероятности. Да будет так!
Посох вождя грянул оземь, по траве прошла волна голубоватого свечения. В воздухе запахло озоном, но артефакт вёл себя спокойно, даже порезы перестали саднить как раньше. Хотя, наверное, это чисто субъективное ощущение, вызванное необычностью момента.
— Что теперь?
Голос не дрожал, никаких особенных перемен в себе я не ощущал, всё было как раньше, за мгновение до случившегося.
— Свет Маб сам заговорит с тобой. Ты поймёшь всё и прочувствуешь, что необходимо будет сделать, как если бы делал это много раз. Теперь же прощай…. — Видящий Путь снова отступил было в открывшуюся воронку портала, вслед за свитой, но снова оглянулся в мою сторону — Знаешь, Ступающий, я охочусь уже больше десяти сотен лет по вашему счислению лет, но в первый раз довелось быть свидетелем столь быстрой смены событий и стольких чудес разом. Ради этого стоило жить, за такое не жаль умереть. Прощай, брат племени Изменяющих.
Кровососы исчезли в туманной дымке, пространство с тихим хлопком сомкнулось за ними, тугая волна воздуха сбила редкую сухую листву с нижних ветвей искорёженных деревьев и смахнула мусор с травы метра на три вокруг поляны, стало заметно темнее. Зажав артефакт в кулак, я снова подоткнул брезент у тела девушки и вернулся к костру, который мы развели в ямке, возле трёхметровой чаши фонтана. Сел чуть в стороне, так чтобы свет пламени не освещал меня даже мельком, прислонившись к стволу большого, обхвата в три дерева, я поднял взгляд к небу и как в детстве. Внимательно стал разглядывать плывущие по небу тучи, причудливо складывавшиеся в образы зверей, птиц. Северо-западный ветер гнал стада небесных странников прочь, их движение немного притупило боль терзающую душу вот уже кажется целую вечность….
Голову не занимали мысли о значимости момента, всё, чего я хотел, это похоронить любимую девушку и вывести своих людей в безопасное место. Артефакт так и остался зажатым в кулаке, вроде ничего странного не происходило. Время…. Человек всегда стремился ухватить, обуздать любое явление превосходящее его понимание, подчинить, поставить себе на службу. Лишь только время так и осталось то рекой, то оборачивалось струйками убегающего сквозь пальцы песка, отказываясь покориться. Тогда люди придумали себе отмазку, по которой время — субъективный фактор, вроде как и совершенно надуманная величина. Но нет-нет да и проскользнёт сожаление, даже злоба по поводу того, что время так и не желает покориться, ускользает от понимания.
Сейчас я не хотел повернуть эту реку вспять, и не было желания собрать убежавший песок. Произошедшее, менее десяти часов назад, просто случилось и я более чем уверен, произошло бы вновь. Пусть на короткий миг, но счастье во всей его полноте появилось в моей жизни, осветив закостенелую, израненную душу, заставляя подспудно задавать себе один и тот же вопрос: чем я заслужил такое. Про любовь, не просто животную страсть, превращающую человека в некое подобие скотины лишённой разума, а именно про любовь, написано и сказано ровно столько же сколько и про её противоположность — ненависть. Много раз мне приходилось читать, о том, как страдают разлучённые души, как соединяются в едином порыве сами сущности людей, а не только их тела. Всё это тогда было выше понимания. Даже самым талантливым творцам редко удавалось описать даже треть той радости и той боли, которую испытал я, теперь уже на собственной шкуре. Вершины взлёта души, сравнимы только с глубиной пропасти в которую теперь низверглось казалось всё моё существо. Тьма и опустошение, пепел и горечь — вот всё, что осталось. Но нет, в глубине на самом донышке изъеденной горем души, занимался свет: память возвращала улыбку любимой. Звук её смеха, запах волос и кожи, снова окутали меня с головой, отгоняя прочь темноту и жгучую боль. Норд и остальные обернулись в мою сторону как один: сквозь плотно сжатые пальцы артефакт мерно пульсируя, распространял метра на два вокруг меня волны синего света. Через мгновение пришло осознание того, что нужно сделать. Поднявшись с земли, хриплым голосом я отдал приказ собираться, а Андрона с Денисом попросил расчистить чашу фонтана от палой листвы и прочего наносного мусора. Никто не спросил «зачем», все просто молча принялись собираться, доверие ко мне, несмотря на случившееся, было всё так же велико.
Зажав «Свет Маб» в кулаке, я чётким шагом снова пошёл к тому месту, де лежало тело девушки. Ничего не изменилось, свёрток лежал на том же месте, как и в прошлый раз. Вновь взяв тело на руки, я пошёл к чаше фонтана. Трёхметровая чаша была пуста, в центре раньше была какая-то фигура, но теперь торчали только какие-то обрезки труб и всё. Положив тело в центр чаши, развернул брезент и снова стал вглядываться в заострившиеся черты родного лица. Затем сложив руки, уже начавшего коченеть тела, под грудью, вложил в белые и холодные пальцы артефакт. В последний раз поправил сбившиеся волосы, падавшие девушке на глаза, поцеловал в губы и поднявшись с колен вылез из фонтана, не в силах отвести взгляда от той, которая так многое отдала ради такой ничтожной малости, как моя жизнь.
Тем временем, воздух над телом начал дрожать, а спустя пару мгновений. Артефакт в Дашиных руках засиял мягким, синим, а потом фиолетово-зелёным светом и тело девушки объяли всполохи прозрачного, чистого пламени. Как я ни старался, но взгляда отвести не мог, однако огонь не уродовал девушку: тело её, словно растворялось в чистом, почти прозрачном пламени, очертания фигуры и лица словно оплывали, сливаясь со струями огня. Свет становился всё ярче, пока на него не стало больно смотреть. Спустя какое-то мгновение к небу устремился ярчайший столб света, раздался мощный хлопок и всё снова поглотила темнота. Костёр наш потух и я не мог разглядеть того, что было в чаше фонтана. Метнувшись через бортик, я зажёг маленький фонарик одолженный у Норда. Чаша была абсолютно пуста: ни следов горения, ни горстки пепла. Словно девушка просто истаяла в пламени…. Или вознеслась на луче света к серому, хмурому небу, набрякшему дождевыми облаками и огрызающегося зарницами молний. Подняв взгляд вверх, я только и мог прошептать:
