— Пожалуй, замучаешься отмывать корабль, если налетишь на такую штуку, командир, — скорбным голосом заметила Петерсон.

— Да уж, — усмехнулся Кэнби, глядя как огромные баржи проплывают мимо. — Пока с этим удовольствием повременим.

Когда вокруг стало чисто, он оглядел рубку — казалось, все были готовы — и начал выходить из бухты. К тому времени, когда они достигли фарватера и повернули на север, против ветра, дождь прекратился. Кэнби постоянно придерживал гравитационные тормоза. Наконец он их ослабил, и корабль двинулся вперед с высоко поднятым носом, пока Кэнби снова не взялся за регуляторы и судно не улеглось на воду. Он сразу заметил, что один из двигателей не вернулся к холостому ходу.

— Что с регуляторами?

Петерсон установила верньеры, и пульсирующие двигатели опять перешли на работу вхолостую.

— Прошу прощения, — извинилась Петерсон.

— Ничего, — пробормотал Кэнби, сосредоточившись на считывающих устройствах.

Его первая экскурсия по заливу на самом деле представляла собой четыре коротких пробега, во время которых он набирал скорость примерно до шестидесяти узлов, сбрасывал ее, проверяя рулевое управление, а затем снова двигался на высоких скоростях. Совершая второй бросок по ветру, Кэнби улыбнулся — корабль слушался управления, реагируя на рули так же быстро, как и тренажер.

Правая рука еще раз передвинула регуляторы тяги, пока левая легко скользила по пульту ориентации. Два больших двигателя в первый раз загрохотали на полной стартовой мощности, корабль устремился вперед, набирая шестьдесят узлов, затем ускоряясь до семидесяти… восьмидесяти… девяноста узлов. Корпус несся уже по самым верхушкам волн, и корабль устремился было в воздух, но Кэнби оставил его в прежнем положении. После нескольких километров он с удовлетворением прибрал регуляторы тяги. Пробег удался. Когда корабль снова развернулся в направлении ветра, Кэнби почувствовал, как кто-то тронул его за руку.

— Ну и? — спросила Петерсон невнятным из-за шлема голосом. — Как он тебе?

— Недурно, — сообщил Кэнби. — И даже очень.

— Значит, полетишь?

— Да что ж такое! — выругался Кэнби. — Вот достала!.. Нет. Поднимать корабль сегодня я не собираюсь. Сначала я хочу взглянуть на данные испытаний. Идет?

— Молчу-молчу.

Кэнби посмотрел на системную станцию — Петерсон сидела, застыв, как глыба льда. Он покачал головой. Даже не глядя ей в лицо, он понимал, что Петерсон злится. Как, наверное, и остальные. И Кэнби никак не мог винить их за это — ведь, по сути, корабль готов к полету.

Он глубоко вздохнул. Только его упрямство удерживало корабль на земле, и этим ранним утром с расположенного поблизости Норфолкского Управления их заверили в том, что образовался лишний отрезок времени для старта. Итак… Не говоря ни слова, Кэнби перевел связь в положение «УПРАВЛЕНИЕ С ЗЕМЛИ».

— ММ-семь-четыре-восемь, просим старт в космос Солнечной системы, произнес он, не глядя по сторонам.

На экране появились голова и плечи молодой женщины из Норфолкского Управления.

— ММ-семь-четыре-восемь, — ответила она. — Старт разрешаю. Ваш стартовый вектор четыре и восемь.

— Четыре и восемь, — повторил Кэнби, увеличивая скорость пробега и поворачивая в заданном направлении.

— Хорошо. Подъемные усилители подходят к двадцати, — сообщил О'Коннор, словно ожидая, что они все-таки полетят. Впрочем, Кэнби не сомневался в том, что так оно и есть. — Готовность… два — точка — два.

— Установить, — приказал Кэнби.

— Установлено, — отозвался О'Коннор.

— Степень повышения давления и ошибки скорости полета… один и девяносто один.

— Установлено.

-..а также один и тридцать три.

— Один и девяносто один, один и тридцать три — проверено.

— Повторить проверку.

— Один и двадцать пять и синхронизация… теперь один и тридцать и синхронизация.

— Летные приборы?

— В норме.

— Автомат расторможения?

— Зафиксирован.

— Контрольная проверка ориентации, — приказал Кэнби, О'Коннор передвигал рычаги во всех направлениях, пока Кэнби смотрел на индикаторы предельных величин.

— Все свободно, — наконец сообщил он.

— Пневматические поперечные подачи в порядке, параметрический усилитель снижается, ретрансляторы и внутренний индикатор включены, предстартовая проверка закончена, — сказал Кэнби, глядя на Петерсон, сквозь щиток который сияла счастливая улыбка.

— Молодец, — одними губами произнесла Петерсон Подмигнув, Кэнби отвернулся от нее и начал сосредоточенно выводить корабль из воды — Доложи готовность, Чанг, — обратился он к О'Коннору.

— Я готов, — отозвался тот.

— Норфолкскому Управлению: ММ-семь-четыре-восемь занял стартовое положение на векторе четыре-восемь, — объявил Кэнби.

— ММ-семь-четыре-восемь, разрешен старт в Солнечную систему, — вскоре ответило Норфолкское Управление.

— Спасибо, Норфолк.

Изображение на экране растворилось. Кэнби осторожно отпустил гравитационные тормоза, затем перевел регуляторы тяги вперед до отметки «СТАРТ МАКС.». Двигатели взревели.

— Понеслись! — воскликнул Кэнби, когда корабль снова помчался над волнами.

Вода за кормой в полукилометре от корабля образовывала два желоба двигатели выплескивали мощные потоки гравитонов. Корабль еще раз легко приподнялся над водой, причем гребни волн гулкой дробью ударились о его днище Кэнби наполнил трепет — чувство, которого ему не хватало добрых десять лет.

— Энергия в норме, — доложил О'Коннор — Девяносто… сто…

Кэнби слегка приподнял нос корабля, борясь с волнением.

— Отрываемся.

Прозвучал последний глухой звук удара, и внезапно шум волн затих.

— Летим — взревел Кэнби, когда ожили приборы ориентации.

Как все ее норовистые сестры, «Смерть» начала уходить влево, однако Кэнби немедленно взял ее под контроль с помощью левого двигателя. За считанные секунды корабль прогрохотал сквозь тяжелые тучи, а затем резко вырвался к яркому солнечному свету и чистому голубому небу. Внизу, казалось, повсюду тянулось грязно-серое море, a «DH98» покидал владения шторма и врезался в стратосферу. Небо быстро почернело, горизонт с каждой секундой вырисовывался во все более четкую кривую. Кэнби переключил дисплей на индикатор скорости света, который показывал ноль четыре.

— Чанг, — распорядился Кэнби, — назови световые скорости.

— С удовольствием, — ответил О'Коннор. — Скорость света — четыре и пять… пять… пять и пять…

Уголком глаза Кэнби заметил появившуюся на горизонте луну, которая стала почти полукругом. Кэнби передвинул оба рычага до отметки «ОТКРЫТЫЙ».

— Шесть… шесть и пять…

— Два зеленых горят, пусковые переключатели открыты, — сообщил Кэнби. — Лейла, зажигай пуск.

Тотчас же на его считывающей панели появились две рамки — обе темные.

— Энергия на номер первый, — сказала Петерсон. В правой рамке Кэнби зажегся красный индикатор.

— Зажигание номера первого.

Пока огоньки положения на дисплее правого пуска медленно переходили у Кэнби с красного на зеленый, с низким рокотом ожил большой «Роллс-Ройс Кудесник», сотрясая своей мощью весь корпус.

— На зажигании передача номер один, — радостно выкрикнула Петерсон.

Ее слова подтвердили зеленовато-синее сияние на корме и ряд зеленых огоньков на дисплее положения правой передачи. Как только корабль достиг скорости света, впереди все слилось в красную беспорядочную массу, поскольку фотоны начали достигать гиперэкранов неупорядоченными группками эффект Джинкенса, названный в честь выдающегося алабамского ученого двадцатого столетия, который первым предсказал это явление. Тотчас же гиперэкраны попытались приступить к перемещению, но поскольку настоящая скорость света-1 достигнута не была, их действия оказались неэффективными. Кэнби сосредоточил внимание на приборах.

— Скорость света ноль восемь, — сообщил О'Коннор.

— Энергия — на номере втором, — предупредила Петерсон.

Кэнби увидел, как на дисплее левой передачи появился красный огонек.