— На ваш выбор, — ответил тот, приятно удивленный тем, что канцлер казначейства намерен пить такой плебейский напиток, как пиво, — тем более угощать им незнакомца.

Кэнби наблюдал, как Квинн подошел к стойке, пошутил с барменом, пока тот наполнял новые стаканы, и с улыбкой вернулся в кабинку.

— Прошу, — произнес Квинн и через весь стол ловко толкнул стакан прямо к Кэнби. — За „DH98“!

Подняв стакан, Кэнби коснулся им стакана Квинна.

— За „DH98“, — повторил Кэнби, глядя ему в глаза, — и за воскрешение. Тот улыбнулся.

— Итак, Кэнби, — начал он, — что ты собираешься делать с четверкой „DH98“? Наверное, посадишь в них толпу своих бывших астронавтов, которые именуют себя „Легионом Кэнби“?

Кэнби почувствовал, как его сердце дрогнуло.

— Не понимаю, о чем вы говорите, канцлер Квинн, — солгал он, старательно хмурясь.

— Зови меня, как и все друзья, Немилом, — предложил Квинн. — И давай начистоту. Я знаю о тебе почти все. — Он засмеялся. — И для справки — я почерпнул эти сведения не от нашей толстозадой подружки Петерсон. Как канцлер я имею такие источники информации, которые тебе и не снились. Так что или доверься мне, или давай допьем пиво и не станем зря отнимать друг у друга время.

Ошеломленный, Кэнби некоторое время молчал, пытаясь собраться с мыслями. Наконец он кивнул и взглянул Квинну в глаза.

— Хорошо… Немил, я вам верю, — сказал Кэнби и улыбнулся. — Похоже, у меня не очень-то богатый выбор.

— Что правда, то правда, — согласился Квинн, тоже улыбаясь. — А теперь поделись своими видами на эти корабли. Я знаю, что все, кого ты завербовал, из бывших военных.

Кэнби нахмурился.

— Честно говоря, я почти не строил планов дальше получения пенсионных выплат и вытаскивания кораблей из парка, пока они не пошли на слом. — Он задумчиво приник к стакану. — Если вы серьезно говорили Петерсон о старых корабельных мастерских, тогда вы разрешите мою самую крупную на сегодня проблему — где их пристроить. Потом я, конечно, начну беспокоиться о том, где раздобыть несколько дисрапторов.

— Не все сразу, — с усмешкой вставил Квинн. — И еще мне хотелось бы знать, для чего ты собираешься использовать корабли. Ты так и не обмолвился об этом.

— То есть после того, как я доведу их до ума?

— Да.

— Ну, пожалуй, мы предложим обычные услуги по найму: будем выполнять грязную работу для тех, у кого нет своих кораблей. Именно это я обещал экипажам.

— А как насчет незаконных операций? — спросил Квинн, пристально глядя собеседнику в глаза.

— Смотря что вы считаете законным, — парировал Кэнби.

— Тогда что, по-твоему, законно? — не унимался Квинн. Немного поразмыслив, Кэнби улыбнулся.

— Все, что вы от нас пожелаете, Немил Квинн, автоматически является законным. То есть легально все, из чего мы можем выйти сухими из воды. Такое подойдет?

— Именно это мне и хотелось услышать, Кэнби, — заметил Квинн. — А о дисрапторах не беспокойся. Их не так уж трудно найти, если знаешь, где искать. Нам всегда нужны хорошие, верные наемники — разумеется, неофициально, — признался он и, взглянув на тусклый закопченный потолок, процитировал:

— Узнаешь? — спросил Квинн.

— Нет, — сказал Кэнби. — Я не большой любитель поэзии.

Улыбнувшись, Квинн продолжал, не сводя глаз с потолка — как будто считывая строки с него:

— Неужели никогда не слышал?

— Никогда.

— Написано почти семьсот лет назад, — пояснил Квинн, — поэтом по имени А.Е. Хаусман. Он назвал это „Эпитафией армии наемников“. — Квинн посуровел. — Насколько ты знаком с делом, которым собираешься заняться?

— Если я не забыл, как вести военный корабль и людей, мистер Квинн, начал Кэнби, внезапно тоже посерьезнев, — по-моему, я достаточно компетентен, чтобы справиться. И, — добавил он, прищуриваясь, — многие мертвые кирскианцы подтвердили бы это, если бы могли. Плюс очень немногие, которые еще живы.

— Извини. Я имел в виду историю дела. Людей, которые занимались тем же самым в прошлом. Я дам тебе четкое представление того, что ожидаю получить от нашего сотрудничества.

Кэнби набрал побольше воздуха.

— Кроме настоящих знаменитостей вроде Клера Чено и Норгарда Тимбера, я знаю только то, что мог услышать в Академии.

— Как насчет Карла фон Роузена? — поинтересовался Квинн. — Кто это?

— Вы о графе Карле Густаве фон Роузене? — уточнил Кэнби.

— О нем самом, — подтвердил Квинн, — одном из величайших главарей наемников двадцатого столетия. Судя по всему, самое основное тебе известно.

— Если только это имело отношение к политике, особенно в мирное время.

— Имело и не раз, — заметил Квинн. — Не раз спасалось „все, что имело цену“ для нанявших наемников властей, когда вмешательство внутренних военных организаций оскорбило бы закон между доминионами или мораль» Или когда слабое, запуганное правительство не могло позволить себе воспользоваться собственными военными силами.

Кэнби кивнул.

— Если мне не изменяет память, случалось и такое, когда наемники действовали, чтобы опрокинуть власть — как во время революций, — добавил он, наблюдая за реакцией Квинна.

— Конечно, — согласился тот, и глазом не моргнув. — Наемники — это наследники каждого когда-то жившего солдата удачи, ими движут те же мотивы. Летают ли они, скачут ли на коне или шагают пешком — в конечном итоге большинство сражается ради денег, а их преданность длится до тех пор, пока платят клиенты. Вот почему, — подчеркнул Квинн, — цена так высока. Обычно наемники обходятся без долгосрочных контрактов.

— Мало найдется наемников, для которых плата — не главное, — заявил Кэнби. — Те испанские республиканцы двадцатого века, которые летали во время гражданской войны, были настоящими идеалистами. Они шли в битву ради нее самой.

— К тому же этим идеалистам хорошо платили, — напомнил Квинн.

— Верно, — уступил Кэнби. — Однако людьми, которых я завербовал, похоже, движет не это. Между прочим, многие из них вкладывают собственные деньги. Тех, кто заикнулся о барыше, по пальцам перечесть. Просто эти люди — профессиональные космические воины. Я знаю, я сражался бок о бок с ними против лучших кирскианцев.

— Я тоже их знаю, — проговорил Квинн. — Они больше, чем просто воины. Эти люди не могут жить без космоса. Это авантюристы, которые охотно возьмутся за любую работу, которая требует дерзости и невероятного искусства за штурвалом. Наверное, и ты, Кэнби, из их числа?

— Наверное, — согласился Кэнби. — Но среди нас есть и неудачники, негодяи, лентяи, королевские отпрыски, романтики, мошенники, гении и даже парочка психопатов. — Он рассмеялся. — Некоторые подходят под несколько категорий сразу. Включая и вашего покорного слугу.

— Очень надеюсь, — ответил Квинн, допивая пиво и стирая с верхней губы пену. — Твоя очередь покупать. Я пью «Фостер».

— Минутку, — попросил Кэнби, опустошая стакан. — Возможно, у канцлера казначейства уйма денег, но я всего лишь бывший солдат и живу на пенсию. Прежде чем вкладывать деньги во что-то дорогое, вроде «Фостера», я хочу знать: смогу ли я воспользоваться той ремонтной базой в Чесапике?

На минуту смутившись, Квинн поднял брови, а затем усмехнулся.

— С твоим определением законности ты пригодишься не одному имперскому агентству — разумеется, втихаря. А если ты все-таки ввяжешься в то, что мы не одобрим, мы дадим тебе по рукам прежде, чем ты успеешь доставить нам неприятности. Да, Кэнби, — прогоготал Квинн, — считай, что база твоя.