"В правление этого императора были установлены "заместители имени" (минасиро) императрицы Иванохимэ и образованы Кацураги-бэ; затем были установлены "заместители имени" принца Идзахо вакэ и образованы Мибубэ; затем были установлены "заместители имени" принца Мидзухо-вакэ и образованы Тадзихибэ; затем были установлены "заместители имени" принца Окусака и образованы Окусакабэ; затем были установлены "заместители имени" принца Вакакусака и образованы Вакакусакабэ, были установлены "заместители имени" принцессы Ята-но вакаира-цухимэ и образованы Ятабэ".

Микосиро и минасиро – названия групп несвободных, обслуживавших царский род. Названием таких же групп, бывших во владении старейшин других родов, служило слово какибэ. В указе о реформе Тайка, приведенном в Нихонги, об этой принадлежности какибэ старейшинам говорится прямо: "Какибэ, находящиеся во владении Оми, Мурадзи, Томо-но мияцуко, Куни-но мияцуко и Суруги…" Это не значит, конечно, что какибэ в подобном же смысле не встречаются раньше. О какибэ упоминается, например, в хронике Юряку и Нихонги. Иногда вместо слова "какибэ" с тем же значением (о чем говорят подставленные иероглифы) употребляется слово "каки-но тами" и даже "утияцуко".

Таким образом, в корне изменилось значение понятия бэ. Если раньше "бэ" – "томобэ" были обычными родами, только платящими царскому роду дань, то теперь "бэ" – "томобэ", какибэ, микосиро, минасиро это уже особые группы несвободных, находившиеся во владении членов царского рода и родовых старейшин.

Эти группы несвободных являлись в первую очередь "табэ", т.е. земледельцами. Это – безусловно факт, так как главное, для чего был нужен труд несвободных в то время – это для обработки "мита" и "тадокоро", в большинстве случаев – новых полей. Однако, этим роль "бэ" не исчерпывалась В известной мере они же поставляли и изделия ремесла. Об этом говорят названия многих "бэ": Ябэ (от "я" – стрелы), Кадзибэ (от "Кадзи" – кузнец, Татибэ (от "тати" – меч), Кагамидзукурибэ ("мастера зеркал"), Тамадзукурибэ ("мастера украшений") и т.д.

Некоторые японские историки в связи с этим считают возможным даже говорить об образовании "ремесленных объединений". Так, например, Мацуока полагает, что такие "бэ" уже "не являлись кровными объединениями в древнем обществе, а составляли профессиональные объединения в нем". (Ук. соч., стр. 1119). С этим, однако, согласиться никак нельзя. Признать существование особых "профессиональных" (т.е. ремесленных в данном случае) объединений, это значит допустить существование в те времена чего-то вроде цехов. Но нам хорошо известно время, когда появились цехи (два): это период Камакура; иначе говоря, цехи формировались не раньше конца XII века. И это вполне понятно, так как никаких условий для появления цехов в эту древнюю эпоху не было. Еще не произошло отделение ремесленного труда от земледельческого. Если в Японии VI-VII веков и были кто-либо, похожие на ремесленников, то это – только иноземцы, корейцы и китайцы. Они действительно могли выступать и выступали как ремесленники, так как в Корее и в Китае эти ремесленники уже существовали. О том, что такие группы были, свидетельствуют рассказы Кодзики и Нихонги о тех стараниях, которые прилагали японские правители той эпохи к получению ремесленников из-за границы. Для захвата ремесленников предпринимались набеги на Корею, в виде ремесленников взималась с побежденных "дань". Достаточно вспомнить, как обрисовываются результаты похода Дзинго. Ремесленники привлекались и более мирным путем. Достаточно вспомнить о деятельности Юряку. Но этим дело и ограничивалось. Среди основного населения Японии самостоятельных ремесленников еще не было. Несомненно, наличие китайцев и корейцев способствовало развитию ремесел и среди японцев, но это не приводило еще к отделению ремесленного труда от земледельческого. Но, с другой стороны, совершенно несомненно, что в земледельческих общинах Японии ремесло существовало, причем в одной местности, в одной общине, в силу разных причин, развивалось одно какое-нибудь ремесло, в другой местности, в другой общине – другое. И вполне вероятно, что дань, которую вначале взимали цари со своих данников, состояла не из продуктов земледелия, а из изделий ремесла. В сельскохозяйственных продуктах царский род не нуждался, в ремесленных же изделиях нуждался и старался получить то, что не изготовлялось в его собственном роде. В известной мере этот порядок сохранился и в дальнейшем – в эпоху новых "бэ", "бэ" – несвободных. Вполне возможно, что от некоторых групп брали изделиями ремесла, почему либо развитого в этих группах. Но это не значит, во-первых, что подобные "ремесленные бэ" только ремеслом и занимались: они занимались, в первую очередь, земледелием, которое давало им пропитание. Это не значит, во-первых, что именно такие "бэ" составляли основную массу несвободных: процесс интенсивного роста мита свидетельствует о том, что правящему классу были нужны в еще большой степени "земледельческие бэ" – "табэ", "работники мотыги" – кува-боро. Упомянутый уже мною Ито Дзохэй считает, что "если Тамадзукурибэ представляли дань именно "тама" (украшения из камня), а не чем-нибудь другим, то это потому, что у них было развито выделывание этих "тама". Но это не означает, что данные "бэ" занимались выделыванием "тама" как особой специальной профессией. Также и Имубэ: "они служили при жертвоприношениях, но это не значит, что они не занимались другим производительным трудом. Как раз наоборот. Занятием всех этих "бэ" было прежде всего земледелие и только в виде добавочного труда они выделывали "тама" или служили при жертвоприношениях". (Ук. Соч., стр. 130). О том же говорит и Цуда Сокити в своей работе "Изучение древней Истории Японии". (Ниппон дзёдайси Кэнкю): "слово "бэ" употреблялось, по-видимому, в двух значениях: словом, "бэ" назывались группы, находящиеся под управлением томо-но мияцуко и исполняющие непосредственно для императорского двора какую-нибудь работу или что-нибудь для него изготовляющие, а также группы, принадлежащие самим томо-но мияцуко, т.е. земледельцы, вносящие им налоги. Пример образования "бэ" во втором значении, то есть бэ-земледельцев, можно легко усмотреть в подворных налоговых книгах" (Ук. соч., стр. 485). Таким образом, ясно, что основную массу "бэ" составляли табэ-земледепашцы.

Само слово "табэ" впервые встречается в Кодзики в описании царствования Кэйко, но само явление возникло безусловно раньше. Как я уже упомянул, в царствование Суйнин впервые появляется слово "миякэ". Но если в это время появляется "контора-амбар", куда свозится зерно с "царских полей" (мита), то значит эти поля уже существуют, существуют и те, кто на них работает. Правда, это положение может быть принято с некоторыми оговорками, о которых я скажу дальше: но во всяком случае существование "миякэ" прежде всего связано с существованием табэ.

Свидетельства Кодзики и Нихонги дают возможность представить себе положение "бэ" довольно скудно. Что мы можем вычитать о "бэ" в этих древних памятниках. Во-первых, то, что эти "бэ", по-видимому, были неотрывны от земли. В этом духе очевидно нужно понять то место Кодзики, где говорится о "поднесении" царю Юряку старейшиной "миякэ" в пяти местах. Что значило отдать (или быть вынужденным отдать) кому-либо свой амбар? Это значило, несомненно, отдать его вместе теми полями, с которых собиралось зерно, и с теми людьми, которые это зерно добывали. Во-вторых, из хроники Юряку в Нихонги как будто следует, что в "бэ", т.е. в несвободных превращали за провинности: в этой хронике говорится, как Юряку превратил в "бэ" весь род одного из "провинившихся" старейшин. В другом случае Юряку, разгневавшись на то, что собака, принадлежащая чужой родовой группе, загрызла птиц, принадлежащих царю, в наказание обратил весь виновный род в "торикаибэ" ("птичников"); и в них же превратил "бэ", принадлежащих куни-но мияцуко областей Синано и Мусаси, причем последние были виноваты только в том, что они возмутились жестокостью этого поступка царя. Кстати сказать, положение торикаибэ было, по-видимому, самым низким среди прочих: им на лицах даже ставились клейма. В третьих, из той же хроники Юряку явствует, что бывали случаи отнятия "бэ" у одних и передача их другим. Так, Юряку, будто бы разгневавшись на одного из старейшин, отнял принадлежавших этому последнему "инабэ" и передал их другому (Мононобэ). Это свидетельство интересно в том отношении, что характеризует положение "бэ" еще с одной стороны: они рассматривались как род имущества и могли, следовательно, быть объектом передачи другому, подарка и т.п. Иначе говоря, с ними можно было совершать те же действия, что и с "миякэ", т.е. дарить, подносить и пр.