– А я запомню...

И он ей поверил... А зря!.. Доверять журналистам «при исполнении служебных обязанностей» – значит обдурить самого себя!.. Андрей-то думал, что они просто поболтают и она никогда не запомнит весь этот треп... И ошибся в самой сути!.. Инга «запомнила» абсолютно все! Потому что втихаря от Филина включила диктофон...

Правда, и Андрей не стал вываливать ей всю правду, раскрывать секреты и выворачивать душу наизнанку – незачем было, да и не доверял он ей все же до конца... О Легионе Инга так и не узнала ни слова, а про службу в Отряде всего лишь полуправду...

И, как потом увидел Андрей в газете, получилась не статья с мнением «на тему», а какая-то абсолютная самореклама, которая ему была совершенно не нужна! Но... Тогда, когда этот номер газеты увидел свет, ему было уже абсолютно все равно, что и как будет, – он улетал в Марсель...

«У Андрея Проценко нет фотографий „афганского“ периода. Им, бойцам элитного спецподразделения, где Андрей был командиром оперативно-тактической разведгруппы, просто не разрешалось фотографироваться. Через три месяца после начала службы в Афганистане Андрей не успел вовремя „нырнуть“ в траншею, был „снят“ вражеским снайпером, и на этом его „афганский“ период закончился. Раненого офицера отправили лечиться на родину. Потом были еще антитеррористические спецоперации в Ферганской долине, Абхазии, Нагорном Карабахе, еще ранения... В 23 года после тяжелой контузии Андрей был комиссован и стал пенсионером Советской армии. Его родители в Одессе до сих пор получают за него эту военную пенсию.

В Израиле Андрей живет в Нетании и работает водителем микроавтобуса, занимается перевозками людей. Его рабочий день начинается в шесть утра и заканчивается далеко за полночь. Иногда случаются «окна» – перерывы в час-полтора между очередными ходками. Мне повезло попасть в одно из них. Я села на переднее сиденье его видавшего виды транспорта, он завел машину, я включила диктофон, и мы поехали... Нет, я не сразу начала задавать вопросы – отвлеклась на несколько минут, рассматривая фотографии: вот он в компании Вовчика и Левчика, вот – в обществе Арканова, Оганезова и других известных юмористов, а вот – с «Лесоповалом». На обратной стороне последней фотографии – дарственная надпись: «С благодарностью – настоящему бультерьеру».

«Это они мне написали, когда после концерта я дал им от толпы уйти», – комментирует Андрей.

– Так что и в Израиле тебе нашлась работа «по специальности» – охраняешь звезд от проявления «публичной любви»? А мне казалось, что у нас в Израиле народ интеллигентный, одежду кумиров на сувениры не рвет.

Вот она, обратная сторона славы.

– Абсолютно обратная.

– Но с Вовчиком и Левчиком подобных происшествий не было?

– С Вовчиком и Левчиком, в общем-то, особых проблем не было. Их очень любят и относятся уважительно. Их я в основном возил по Израилю. Хорошие мужики. Простые и очень свойские...

– Ты учился на телохранителя в Израиле?

– Ну... Прошел здесь местную специализацию... Учились и личной охране, и охране объектов... Работал сапером, сопровождал грузы на территорию Палестинской автономии. Последняя моя работа – сопровождал «кока-колу» в район Шхема...

– А охранять артистов еще будешь?

– Почему нет? Если пригласят – буду.

– Почему тебя приглашают? Твое имя, как специалиста, известно в этом кругу?

– Те, кому нужна серьезная охрана, и при этом чтобы «телки» не выделялись из толпы (на профессиональном сленге «телок» – это телохранитель. А двухметровые мальчики с необъятными шеями – это все только показуха), те приглашают меня. Кто-то меня знает, кто-то кому-то советует, и меня зовут работать.

– Это хорошо оплачивается?

– Я работал в личной охране у одного «нового израильского русского», и он, когда приглашал меня, сказал: «Ты будешь моим доктором. Ты будешь заботиться о моем здоровье». А свое здоровье они – люди, у которых есть деньги, – ценят.

– Не так давно был проведен первый чемпионат мира среди телохранителей. Кстати, российская команда на нем заняла первое место. Ты бы хотел принять участие в таком чемпионате?

– Я не видел этого сюжета, у меня не было времени. Хотя было бы интересно посмотреть. Насчет того, что русские – лучшие в мире, так об этом никто никогда и не спорил. У нас совсем другая школа... Но чемпионат мира среди телохранителей?! Телохранитель – он на то и телохранитель, чтобы быть готовым к нападению и не выделяться из толпы в виде мишени. Не зря же в последнее время все современные спецслужбы России – ОМОНы, СОБРы и другие – все работают в масках. «Светить» свое лицо неэтично и очень непрофессионально.

– И, может быть, опасно для жизни.

– Именно! Поэтому я этот чемпионат изначально, по определению, считаю глупостью!

Университеты

– Вернемся в детство. Разве мальчик Андрюша мечтал стать офицером и специалистом по борьбе с террором?

– Мальчик Андрюша учился в музыкальной школе по классу гитары и изучал довольно редкий и забытый испанский стиль «фарука», и преподаватель прочил ему большое будущее – карьеру великого гитариста.

Но, когда родители попытались помочь Андрюше поступить в музыкальное училище, он из чувства юношеского протеста поступил не в музыкальное училище, а в военное... Я поступил в Одесское артиллерийское училище. Кто из Одессы, тот знает это учебное заведение.

Как раз там и пригодилось умение играть на гитаре! Гитара – это всегда в душе. Это как первая любовь...

– Но как ты понял, что военная служба – это твое, что это – на всю жизнь?

– Я всегда любил читать военные мемуары, любил военную историю. Мне это нравилось. Мальчик Андрюша в свое время был не очень здоровым, много болел, сейчас уже и не помню, чем, но иногда по три четверти пропускал. Я сидел дома и читал книги.

– У тебя не было проблем из-за того, что ты болел и пропускал контрольные?

– Я окончил школу с золотой медалью, училище – с красным дипломом.

– Образцово-показательный ребенок.

– Ну, нет. Я не был образцово-показательным отличником – я всегда был хулиганом. Помню по поводу меня специально собирался педсовет – решали, что со мной делать, переводить ли вообще в девятый класс. Потому, что по всем предметам у меня были пятерки, а по поведению – двойка... И в училище меня тоже держали только потому, что я был единственный на всю батарею отличник. Из шести человек нашей компании в училище до конца, до выпуска продержался один я, наверное, только лишь благодаря тому, что хотел учиться и учился. А что касается дисциплины, то хулиганил наравне с другими.

– Самую «яркую» свою выходку помнишь?

– Да... В соседнем военном училище, «объединенке», учились выходцы из всех стран, с которыми Советский Союз в то время дружил. Сцепились с какими-то «арабчуками». Потом оказалось, что подрались с племянником министра обороны Йемена... За это двоих из нашей компании выкинули из училища. Меня ласково пожурили – на десять суток отправили на гауптвахту, но оставили.

– Когда определилась твоя специализация?

– Практически с первого курса. Я – поклонник всего восточного. Очень люблю Конфуция, уважаю буддизм. Я – человек верующий, но... Глубоко в душе считаю себя буддистом. Занимался восточными единоборствами у лучшего в то время тренера на Украине. Когда поступал в училище, это и повлияло на мою судьбу. Ведь при поступлении недостаточно сдать экзамены, даже на все пятерки. Надо еще пройти, как его здесь называли, психотест и сдать физподготовку.