Поэтому и оказались главари бригады в джипе, на краю парка. Бригадир собрал пацанов и отправился выслеживать неприятеля. Вычислили, что войти в коллектор можно двумя путями – через люк и по трубе, из которой речка на улицу вытекает. Исходя из этого, разработали план…

– Пора! – решительно сказал Хасан. – Звони пацанам! Пусть со стороны речки заходят, а мы через люк пойдем!

Бригадир натянул сапоги, поправил «макаров» за поясом и закрыл машину. Жмых нес фонарь и на ходу разговаривал по телефону.

Они сошли с дороги, пробираясь в малолюдную часть парка, где начинался заброшенный пустырь. Обычные люди там не гуляли, только собак иногда выводили, да и то с палками – беспризорные псы часто нападали на домашних, не позволяя заходить на свою территорию.

Братки приняли сигнал и ринулись на штурм бетонной крепости. Экипировка соответствовала обстоятельствам – сапоги, фонари и оружие, спрятанное под куртками. Автоматы не взяли – решили, что с ними под землей тесновато разворачиваться.

Стрелок с Бродягой бежали по берегу вдоль русла речушки. По обрывистому склону спустились вниз и спрыгнули на плиту. Сверху на площадку лилась вода, образуя шумный водопад. Парни подтянулись на руках и, обдавшись снопом ледяных брызг, забрались в чернеющее горло плененной речки.

Хлюпающие шаги уходили под землю, но с улицы были не слышны. Впереди – непроницаемый мрак и сырость, позади – густо-синий круг слабого света, тускнеющий, как небо за тучей. Через десяток-другой шагов уличный свет совсем угас. Только блуждающий луч фонаря.

Братки старались идти тихо, разговаривали вполголоса и ногами по воде не бултыхали. Они не знали, что страшна не темнота, а то, что за ней.

Стрелок первым увидел отражение шарящего света.

– Бли-ин! – выругался он и погасил фонарь. – Не успели дойти!

Стрелок вытащил пистолет, остановился, замер. Железо оттягивало руку.

– Будем тут гадов мочить! – шепнул он.

Но в трубе с гладкими стенками и скользким дном не спрячешься. Покрытые отвратительной слизью, стены дышали могильным холодом, а темные тени чеченцев приближались, как привидения.

– Может, назад? – тихо предложил Бродяга. Из распахнутой куртки выпирал немалый для его возраста мамон – живот то есть!

– Засекут и в спину вмажут! – шепнул Стрелок, но сориентировался быстрее напарника. – Ложимся!

– Куда? В воду, что ли?! – засомневался Бродяга. Но ненадолго – чеченцы совсем близко, – их голоса заполняли пространство, острыми иглами втыкаясь в уши.

Взглянув на подельника, без понтов упавшего в скользкую жижу, Бродяга хихикнул и брезгливо лег рядом. Сразу же стало холодно – ледяная вода затекла в сапоги, смочила брюки, обдала холодом живот. В нос ударил запах болотины.

С бодуна неплохо освежает!

Аслан замедлил движение. Впереди что-то послышалось. Звуки непонятные. Чеченец поднял фонарь и провел лучом вдоль трубы. Метрах в тридцати свет уперся в темную горку – там что-то лежало.

– Чего это? – спросил Нияз. Фонари вопросительно уставились на препятствие.

Аслан не успел ответить, потому что в следующее мгновение темная горка шевельнулась. Антрацитовая темнота разверзлась и громыхнула с пламенем. По барабанным перепонкам со всей дури вклеили резкие звуки выстрелов.

Братки открыли огонь из положения «лежа». Пули отправились на свет, как рой диких пчел на цветочную пыльцу. Вкрадчивый шелест воды утонул в оглушительной стрельбе. В руках Нияза от пули взорвался и погас фонарь. Обломки упали в воду. Чеченец не услышал предназначенного ему кусочка металла. Говорят – «свою» пулю никогда не слышно. Только почувствовал удар и резкую боль в ноге. Боевик громко выругался. Нога подогнулась и безвольно расслабилась. Нияз увидел, как труба перевернулась, а вода поднялась до самого лица.

Он повалился.

Чеченцы не поняли, кто в них стреляет, но выхватили оружие. Аслан погасил фонарь и ответил огнем. На время забыл о боли и Нияз. Не отвлекаясь на ранение, боевик схватил пистолет, сдвинул затвор. Металлический лязг заряженного оружия был коротким. Оно начало стрелять. Ствол нервно подпрыгивал в руке, а кровь вытекала из раны…

Бродяга бил наугад. Он остервенело давил на спуск, перемежая выстрелы с отборным матом.

– За пацанов! – орал Бродяга.

Хлоп!

– На, волчары!!!

Бабах!

– За ресторан! – припомнил браток и нажал на спуск. «Баба-ах-х-х! – подхватило и понесло эхо.

– Поняли-и?!!! – орал Бродяга, отсылая пули вслед за словами.

То же самое делал и Стрелок. Точно так же – стреляя и матерясь – он пятился, но ноги уперлись в бетонный нарост на стыке труб. Движение задним ходом остановилось.

Готовя капкан на чеченцев, братки сами оказались в западне, а беспорядочная стрельба стала естественным откликом их организмов на бушующий страх.

Плохая стрельба выдала непрофессионалов, и Аслан догадался, что перед ним не ФСБ и не милиция, а простые уголовники.

Для него это имело значение.

Вода волновалась, взрываясь фонтанами. У самого лица что-то лопнуло. Расплющенный металл булькнул в воду. Пронзительно звенели об арматуру рикошеты, разбегаясь эхом. Крошился выбитый цемент…

Пистолет Стрелка цокнул и не откликнулся на следующее нажатие крючка. Чертыхаясь, братан повернулся на бок и полез за новой обоймой. Рука судорожно шарила в мокром кармане. Джинса сопротивлялась, а магазин зацепился – никак не удавалось вытащить. Запах нитропороха щекотал нос… а времени уже не оставалось.

Удар в правое плечо был сильным и внезапным. Стрелок подумал, что его задел упавший сверху камень. Секунду спустя он понял, что ранен. Теплые струйки крови текли по руке, смываясь холодной водой. Рука раззуделась, словно ее сверлили бормашиной, и одеревенела. Выроненный «макаров» стукнулся о бетон.

И… новый ошеломляющий удар!

Второй удар болезненной иглой пронзил тело насквозь. Сердце оторвалось и упало вниз.

Третья пуля пробила Стрелку грудь. Дыхание сбилось и застопорилось. Вспышки выстрелов исчезли вместе с вонючей трубой и чеченцами. Стрелок уронил голову и упал в воду. Страх сменился вечным покоем.

– Ты чо, братан? – безумно закричал Бродяга. – Ты чего, в натуре, разлегся, братуха!

Вспышки прекратились – чеченцы перезаряжали оружие. Раздались чавкающие шаги. Бродяга решил, что враги испугались и повернули назад.

Браток вскочил. Испытывая усугубленный неведением чистейший злобный страх, Бродяга включил прожигающий мглу фонарь и ринулся в атаку. Нервно пляшущий свет плавил тени и стал целеуказателем… Бродяга совершил непростительную ошибку и должен был за это заплатить. Он хотел ударить врагам в спину, но его пистолет захлебнулся и застрял на затворной задержке. Бродяга оказался как на ладони, но не догадался погасить свет. Оплошностью тут же воспользовались.

Их разделяли два десятка шагов. Аслан вскинул оружие и быстро выстрелил. Железный удар в грудь сбил Бродягу с ног. Несколько мгновений боли и… все провалилось. Ощущения затихли.

Мутноватая вода омывала еще одно безжизненное тело.

В подземном командном пункте было светло. Электрический свет давал ощущение пространства. Сватко сказал, что у него все готово и он может проверить стартовую готовность. Это значит, что он включит все приборы и системы управления в режим предпусковой готовности. Такое сообщение обрадовало Вольского. Да и Обухов со Сватко пребывали в приподнятом настроении, насвистывая под нос песенку.

Они спустились в подвал стройки, «турецким тоннелем» попали в шахту, а из нее – на командный пункт. Удивительно, но, находясь рядом с килотоннами ядерного заряда, все трое чувствовали себя вполне комфортно и безопасно. Вольский опасался не ракету, а людей. Сегодняшнее включение покажет, насколько близко они подошли к запуску и окончанию акции «Кара Аллаха». Если что-то не заработает – потребуется дополнительное время, которого Вольскому и так катастрофически не хватало.