В 1956 году Т.Д. Лысенко был отправлен в отставку с поста президента ВАСХНИЛ. Его заменил академик П.П. Лобанов, председательствовавший на сессии ВАСХНИЛ 1948 года.

Без энтузиазма относился Т.Д. Лысенко и к «борьбе за кукурузу» — повсеместному насаждению этой культуры по личному («волюнтаристскому») решению Хрущёва.

Зато противники Т.Д. Лысенко охотно пользовались пристрастиями и капризами «нашего дорогого Никиты Сергеевича», чтобы войти к нему в фавор и повысить свой общественно-политический статус. Целинная, как и кукурузная кампании поддерживались, в основном, вейсманистами. Например, директор ВИРа П. Жуковский пропагандировал кукурузу ещё в 1955 году, напечатав хвалебную оду ей в журнале «Нева».[15]

В начале 1960-х гг. цифры развития сельского хозяйства показали его заметное снижение. Видимо, это послужило основной причиной решения Хрущёва вернуть Т.Д. Лысенко в 1961 году на пост президента ВАСХНИЛ. Хотя снова, и уже окончательно, он ушел в отставку в следующем году, однако до конца своего пребывания у власти Н. Хрущёв всё же ценил Т.Д. Лысенко и общее направление работ его соратников.

Политическими изменениями после смещения Хрущева сумели воспользоваться противники Лысенко. В 1965 г. он был снят с последнего важного поста — директора Института Генетики АН СССР. Сам институт был реорганизован в Институт Общей Генетики. Его директором стал Н.П. Дубинин[16] . Оставшуюся часть жизни Т.Д. Лысенко работал руководителем опытного хозяйства АН СССР «Горки Ленинские».

Отстранив от привычных кормушек многих бездельников, помешав беззаботной и бесполезной жизни за государственный счёт многих «чисто академических учёных», Т.Д. Лысенко нажил себе многих личных врагов. Занимаясь развитием сельского хозяйства, разрабатывая и внедряя методы повышения урожайности, он нажил ещё больше врагов уже не только личных, но и общественных. Наконец, встав на сторону сталинского руководства в его борьбе против фашизма, троцкизма и евгеники — близких, даже родственных явлений — Т.Д. Лысенко нажил ещё больше врагов, притом куда более опасных и злопамятных. Нетрудно заметить, что в том множестве клеветнических «антилысенковских» измышлений, которые появлялись в мутной воде очередной «перестройки», доминировали троцкисты и близкие к ним «представители «творческой интеллигенции». Клевета на Лысенко распространялась одновременно с клеветой на Сталина и из примерно сходных кругов.

Что касается объективных исследователей, то даже научные противники Трофима Денисовича Лысенко отмечали пользу от его деятельности. Так, директор Института Общей Генетики академик Н.П. Дубинин писал:

«Введение яровизации в агротехнику — бесспорная заслуга Лысенко «…»

В чём правы лысенковцы в своей критике генетики? Первое — искусственная связь генетики с евгеникой, ставшей в 1930-х гг. прислужницей расовых теорий — одной из основ гитлеровского национал-социализма. Второе — распространенный среди генетиков в 20-30-х гг. автогенез, по которому из источников наследственной изменчивости исключалось влияние естественных внешних факторов. Третье — наличие определённого отрыва в развитии генетики от непосредственных задач сельского хозяйства».[17]

Хотя за этими признаниями Н. Дубинина следовали многочисленные критические замечания теоретических воззрений Т.Д. Лысенко, до грубой клеветы, характерной для «демократических историков», он не опускался.

Что касается друзей и коллег, то они отзывались об академике Т.Д. Лысенко с неизменным уважением.

«Вся жизнь академика Т.Д. Лысенко — ученого биолога — была посвящена познанию и раскрытию закономерностей взаимоотношения живой природы, в том числе культурных растений, с условиями среды… Потомственный крестьянин, он хорошо знал и любил землю. Ни одна из его рекомендаций не принесла вреда или была бесполезна, наоборот, способствовала улучшению экологической обстановки».[18]

«Талант Трофима Денисовича Лысенко вызывал зависть к нему со стороны ординарных учёных, а так как серые, бесталанные, но остепенённые быстро группируются в «стаи», то они зачастую и побеждают в этой борьбе. То же случилось и с Трофимом Денисовичем, которого по сей день бездарные чиновники от науки, которые не дали ничего серьёзного ни для науки, ни для практики, обливают грязью… И вызывает просто изумление, что находятся люди, не внесшие и сотой доли процента от вклада Т.Д. Лысенко, которые пытаются очернить имя Трофима Денисовича».[19]

Н. ОВЧИННИКОВ

19 августа 1991 года российская история подошла к логической развилке. Этого следовало ожидать и это должно было произойти. Над страной нависла смертельная опасность. Небольшая, но очень активная группа авантюристов во главе с Ельциным, расшатывая устои социализма, рвалась к власти, не встречая при этом никакого противодействия со стороны Горбачева. В это судьбоносное для России время, отдав авантюристам поле деятельности, Горбачев демонстративно покидает Москву, чтобы переждать тревожные дни в Крыму, в Форосе. После трусливого бегства президента группа патриотов, возглавляемая вице-президентом СССР Янаевым, первым заместителем председателя Совета Обороны СССР Баклановым, премьер-министром СССР Павловым и министром внутренних дел СССР Пуго, пытаясь остановить сползание страны в преисподнюю, устраивает дворцовый переворот. Образованный этой группой Государственный комитет по чрезвычайному положению /ГКЧП/ выступил с воззванием “ОБРАЩЕНИЕ К СОВЕТСКОМУ НАРОДУ”. Вот выдержка из воззвания: “Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность! Начатая по инициативе Горбачева политика реформ… в силу ряда причин зашла в тупик. …Страна по существу стала неуправляемой… возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, развал государства и захват власти любой ценой”. Так каким же образом великая держава оказалась над пропастью?

Тоталитарному режиму, решившему провести экономические и политические реформы, смертельно опасно резко отпускать бразды правления, наивно полагая, что рыночные отношения возникнут, стоит только предоставить предприятиям самостоятельность, а демократия — это множество партий со своими печатными изданиями. И это смертельно опасно не только для правящего режима, но и народа, который тысячелетие жил в покорности и с сознанием, что нужно только повиноваться, а о тебе позаботиться царь, коммунистическая партия. Народ в подобных случаях не готов принимать самостоятельные решения, и этим ловко пользуются различного рода проходимцы. Учитывая психологию нашего народа, необходим был переходный период, наподобие китайского, который мягко ввел бы нашу страну в рыночные отношения и привил бы народу азы демократии. Переходный период в любой формации это альфа и омега прочного основания, на котором строится новая система ценностей. В этом случае, чтобы не навредить, уместен принцип Маури: “Если не уверен, не делай, если уверен — подумай”.

Горбачев, запустивший на орбиту благозвучные и манящие воображение нашего народа слова “гласность” и “перестройка”, пребывал к этому времени в растерянности. Усердствуя и лизоблюдствуя перед высшим партийным руководством, чтобы скрыть свою гнилую сущность, он медленно и уверенно поднимался по иерархической партийной лестнице, но, достигнув ее вершины, Горбачев потерял ориентиры, по которым двигался всю жизнь. Начиная перестройку, он даже не представлял грандиозности задач, которые ему предстояло решить. Головка его жены в этом деле оказалась малоэффективной, а сам слишком заурядным. Горбачев брел в темноте, наугад. Советы стареющих членов Политбюро о необходимости стабильного переходного периода под руководством ЦК КПСС его раздражали. По его меркам, они живут вчерашним днем, а впереди перестройка и новые горизонты. Отправив многих из них в отставку и идя на поводу у Яковлева с Шеварднадзе, он бросился в омут с головой. Результат оказался плачевным — уже через несколько лет страну раздирали межнациональные столкновения — Таджикистан, Карабах, Осетия, Абхазия, и как результат — более полумиллиона беженцев. Народное хозяйство без привычного жесткого управления, предоставленное самому себе, стало разваливаться, преступность, словно сорняк на заброшенном поле, расцвела бурным цветом. В это же время за два миллиарда рублей двум грузинам был продан знаменитый Уралмаш, гордость СССР! Один из них— это Каха Бендукидзе. И никто у него не спросил — откуда такие денежки, Каха, и уплатил ли ты с них налог? Именно в годы правления Горбачева начала складываться криминальная элита. Под ее давлением уже был принят закон, по которому происхождение любого богатства не должно было интересовать компетентные органы. К этому времени Горбачев без всяких условий сдает Западу Варшавский блок и выводит оттуда мощную группировку войск. В конце восьмидесятых СССР с Варшавским блоком был все еще грозной силой. Тысяча танков, стоящих на восточных рубежах, в час Х, с поддержкой огромной армады самолетов могли, словно нож в масле, пройти всю Западную Европу и выйти к берегам Ламанша. Таковы были реалии того времени. Чтобы избежать взаимного истребления, необходимо было покончить с холодной войной и начать разоружаться. Это понимали обе стороны. Запад, при определенном компромиссе, готов был пойти на значительные уступки, как в материальном, так и в политическом плане. И тут на авансцене социалистического лагеря появляется собственной персоной Михаил Горбачев. Политический желторотик против таких асов в политике, как Тэтчер, Миттеран, Буш, Гельмут Коль, которые не без труда поняли, что под его оболочкой спрятано очень ранимое и весьма чувствительное к похвалам и лести создание с заурядным интеллектом. Он принимал за чистую монету их обаятельные улыбки, комплементы в свой адрес и панибратское похлопывание по плечу. Ему льстило, что они приняли его как равного. Горбачеву было и невдомек, что за его спиной существовал заговор, и душой его была Тэтчер, к которой Горбачев питал определенную слабость. Целью заговора было добиться от него односторонних уступок по всем вопросам. И они добились всего, чего пожелали. А ведь будь Горбачев умнее и тверже, будь у него в советниках не во всем поддакивающий ему Шеварднадзе и такая темная личность, как Александр Яковлев, а зубр в политике, как Громыко, можно было добиться равноценного разоружения, роспуска НАТО. Но взаимных уступок не было, Запад получил все, Россия — ничего. Правда, Горбачев все-таки чего-то добился, но только для себя. По просьбе Западных глав государств ему была присвоена Нобелевская премия, а Германия его признала “лучшим немцем”, в то время, как россияне его ненавидят и презирают, как человека, совершившего предательство по отношению к своему народу. Именно с Горбачева в России началась эра “политических ублюдков”.