В расщелине, прорезавшей тело скалы, словно удар огромного топора, было сумрачно, прохладно и сыро. Вотша прошел в глубь этого разлома и вдруг увидел у себя под ногами несколько странных камней черного цвета. Они настолько выделялись среди светло-серого нагромождения, что вначале он подумал, будто это некие странные растения, а может быть, и животные. Однако, наклонившись, он убедился, что это просто камни, правда, когда он взял один из этих камней в руку, он снова удивился – камень был необычно тяжел.

Вотша подбросил камень несколько раз на ладони, ему почему-то было приятно ощущать его тяжесть, его… основательность! Затем он еще раз, уже гораздо внимательнее оглядел расщелину. Создавалось впечатление, что дальний ее угол размыло снеговой водой и именно этот размыв вскрыл гнездо странных черных камней – в глубине расщелины, в самой узкой ее части, они лежали очень часто и довольно крупные, а чем дальше, тем они становились реже и мельче. Вотша хотел было набрать полную сумку таких камней, но затем передумал, надо было сначала выяснить, что это такое.

Он вышел из расщелины. Сафат, по-прежнему стоя на коленях, собирал свои камни в мешок, а многоликого не было видно. Вотша спустился вниз и, присев рядом со своим другом, спросил:

– Ты такое когда-нибудь видел?

Тот взглянул на протянутую Вотшей ладонь, осторожно дотронулся до находки приятеля пальцем, взглянул на Вотшу и достал свой нож. Взяв из Вотшиной руки черный камешек, он осторожно поскреб его поверхность лезвием, черная корка, оказавшаяся очень тонкой, отпала и в соскобе блеснуло матово-белым!

– Это не камень! – неожиданно заявил Сафат.

– А что?! – удивился Вотша.

– Тебе лучше знать, – усмехнулся Сафат. – Ты же у нас… кузнец!

Вотша забрал из рук друга свою находку, потер пальцем место соскоба и взглянул на Сафата:

– Ты думаешь – это металл?

– Я же сказал – тебе лучше знать, – пожал плечами маленький изверг, поднимаясь с колен. – Давай-ка делом займемся, а то придется возвращаться домой с пустыми мешками.

Изверги снова начали обшаривать осыпь, но Вотша был слишком рассеян. Он постоянно доставал из мешка черную находку и подолгу ее рассматривал, тер соскоб, подбрасывал «камешек» на руке.

Когда солнце опустилось к вершинам окружающих гор, изверги пустились в обратный путь, но вернуться в айл им удалось только в сумерках. Вотша успел к ужину. Вагат, уже сидевший за столом, увидев тощий мешок подручного, улыбнулся:

– Да, Бамбарак, невелика твоя добыча!

– Зато есть одна штука… – начал было Вотша, возвращая улыбку и развязывая мешок, но кузнец остановил его:

– Давай сначала поужинаем, а уж потом ты будешь хвастаться своими находками.

После ужина, когда жена Вагата освободила стол от посуды, кузнец хлопнул рукой по столешнице и предложил:

– Ну, Бамбарак, показывай свое богатство!

Вотша развязал мешок и сначала выложил на стол четыре небольших куска найденной им ферузы. Вагат повертел каждый обломок в почерневших от въевшейся окалины пальцах и вздохнул:

– Да, такая добыча тебя не обогатит. Вот если бы ты нашел пару лалов или сросток прозрачной зелени, тогда – да!

– Зато я нашел вот что! – улыбнулся Вотша и протянул Вагату свой черный камень.

Тот осторожно взял его в руку, покачал, словно определяя вес, и, положив на стол, посмотрел на Вотшу долгим взглядом:

– И где ты его откопал? – в голосе кузнеца чувствовалась легкая насмешка, и ее сразу же уловил Вотша.

– Так… в расщелине, на той же россыпи, где мы ферузу собирали.

– Ясно… – медленно протянул Вагат и, прежде чем продолжить разговор, долго смотрел на Вотшину находку. – У нас этот камень называют… – Он откровенно усмехнулся. – Се-брось!

– Как-как?! – не понял Вотша.

– Это было сказано давно… Очень давно. Сейчас сказали бы – брось это. Не бери, – пояснил Вагат. – Понимаешь, это – металл, довольно мягкий и ни к чему не пригодный. Хотя из него можно было бы делать посуду, украшения, но он никому не нужен. Обменщики его не берут.

– Почему?! – удивился Вотша.

– Кто его знает, – пожал плечами кузнец. – Так сложилось. Сложилось настолько давно, что в причинах этого никто не думает разбираться. Одно я знаю совершенно точно: для обмена этот металл даже предлагать не стоит, могут прибить!

– Даже так?! – еще больше удивился Вотша.

– Именно! Так что выбрось ты этот свой… «камень» и дорогу к той расщелине забудь! – завершил разговор Вагат.

– Но ты сам-то пробовал с этим металлом работать?! – спросил Вотша. – Что он собой представляет?!

– Да я же тебе говорю, ничего он собой не представляет. – Вагат явно начал раздражаться. – Сам я с ним не занимался, мой учитель мне показал его и предупредил, что не стоит с ним связываться. И тебе я могу повторить то же самое!

Вотша взял со столешницы свою находку, долго смотрел на нее, а потом поднял глаза на поднявшегося из-за стола кузнеца и тихо спросил:

– Мастер, можно я попробую поработать с этим металлом?

– Да работай, – махнул рукой Вагат. – Все равно у тебя ничего не выйдет.

Дня четыре Вотша не вспоминал о найденном им камне. Кузнец уже подумал, что подручный решил последовать его совету и не связываться с никчемным металлом. Однако оказалось, что Вотша просто обдумывал, с чего начать свои исследования. Неделю спустя после памятного разговора, вечером, когда Вагат объявил об окончании работы, он вдруг попросил разрешения задержаться в кузнице. Кузнец недовольно покачал головой, но разрешение дал. Вотша пробыл в кузнице часа три и пришел в дом как раз к самому ужину. С этого дня так и повелось – какая бы трудная работа ни выдавалась в течение дня, светловолосый изверг задерживался в кузне часа на три-четыре, но больше всего Вагата злило то, что Вотша не рассказывал о своих опытах. Только месяца три спустя он вдруг остановил кузнеца как раз в тот момент, когда тот собирался идти домой. С немного смущенной улыбкой Вотша проговорил:

– Мастер, ты не посмотришь, что у меня получилось с тем камнем, что я нашел?

Вагат недовольно крякнул и спросил:

– Так ты не бросил это бесполезное занятие?! Ну, показывай, настырный ты парень, что ты там слепил из се-броси?!

– Я его назвал… серебро, – проговорил Вотша с небольшой запинкой, словно извиняясь за собственную смелость.

– Почему – серебро? – удивленно переспросил Вагат.

– Похоже на твое название, но больше подходит к этому металлу! – не слишком уверенно пояснил Вотша.

– А может быть, такое название просто лучше звучит на… твоем родном языке? – спросил кузнец с лукавой улыбкой.

Вотша удивленно взглянул на мастера, а потом улыбнулся в ответ и согласно кивнул:

– Может быть!..

Затем он вытащил из-за стоявшего около стены ящика с инструментами какую-то старую тряпку и, положив ее на верстак, принялся разматывать. Вскоре на свет появился кинжал в черных кожаных ножнах, со светлой витой рукояткой, обтянутой по спирали тонкой полоской черной кожи. Головка рукоятки и ограничитель были украшены пластинками ферузы так же, как обоймица и наконечник ножен, выполненные из светлого металла. Вагат взял в руки оружие, медленно поворачивая, внимательно его осмотрел и вдруг довольно цокнул языком:

– А ты, Бамбарак, действительно многому у меня научился!

Затем он медленно извлек кинжал из ножен и поднял его к глазам. Длиной клинок был сантиметров сорок, обоюдоострый, резко сужающийся к острию. Обе грани были выведены идеально, а голомени отполированы до идеального блеска. И по этим зеркальным поверхностям нанесен тонкий матово-белый узор.

Несколько минут кузнец рассматривал работу ученика, а затем, чуть приподняв бровь, спросил:

– И им можно колоть… резать?..

– Можно… – не слишком уверенно ответил Вотша. – Хотя, конечно, серебро значительно уступает стали.

– Короче, это не оружие, это игрушка! – насмешливо подытожил кузнец.

– Наверное, – согласился Вотша. Но… красивая!

– Я и говорю – игрушка! – упрямо повторил Вагат, вложил клинок в ножны и положил его на верстак. – Но самое главное, что и эту игрушку нельзя сбыть обменщикам. Не веришь – предложи свой кинжал Орку, посмотришь, что он тебе ответит!