За искреннее неуменье объяснять
Зовут безумными поэтому адептов.
Язык рождает мысли ложные, а истинные
Он высиживает долго.
Использование вещи, нам известной,
Нас побудило дать ей имя. В старину
Уподобляли люди разум ветру; дураки
Считают имена вещами и впустую
Кичатся духами и призраками.
Религия идет за слов игрою!
И мы, кто знает Господа,
Безрезультатно
Отыскиваем способ это прояснить.
ОЛИМП:
Отчаяние для людей!
МАРСИЙ:
Человек есть семя
Невообразимого цветка.
Соединив в единстве мысль и деяние,
Он может расцвести тотчас!
ОЛИМП:
Коль в безопасности душа, то истинно ль видение,
Что возникает в ней?
МАРСИЙ:
Хоть кажется она спокойной, вероятно
Иная мысль прокралась в мозг адепта,
Чтоб помешать ему.
Довольно ожидания успеха,
Чтобы рассеять напряженье этой мысли.
Какая разница тогда? — АГА!
«Виденье человека умирает, в божественное канув» или
«Наследному избраннику Небес
Господней милостью дан Свет»?
Все суть пустые тезисы, иссохшие сосцы
Коровы теологии. Но дело это дело.
Единственное, что доподлинно мы знаем —
Что боги требуют достойного зерцала.
Поэтому очисти свою душу!
Пусть будет строг твой волевой контроль,
А остального — жди!
Коль небеса очистились, рассвет
Явиться не замедлит!
ОЛИМП:
Довольно! Это будет сделано.
МАРСИЙ:
Остерегись! Легко сказать «отважиться».
Ведь каждый человек — это Эдип,
Решивший, что имеет силы Сфинкса:
Отвагу, Волю, Мудрость и Молчанье.
Адепты даже, сын мой, с превеликим
Трудом его одолевают!
Подобно сгнившим фруктам, упадают мысли,
Но уничтожить то, что их творит — свое же Я?
Ведь это значит, что свою же душу
Тебе придется выдрать с корнем!
О мальчик, это миф о мандрагоре!
ОЛИМП:
Ты говорил, что Путь был радостью.
МАРСИЙ:
Ложь, чтобы тебя дурачить!
ОЛИМП:
Учитель!
МАРСИЙ:
Боль с радостью — игрушки-близнецы ума.
И даже первые виденья выше их.
ОЛИМП:
Запутанные руны, что зубрил я,
И то мне правды столь понятной не открыли.
О простота непостижимая, я вижу!
Слепой червяк, раздавленный пятою
Всего, чем я являюсь, понимаю,
Что истина моя была ничтожной болью,
Меня, ликующего, ранившей случайно.
МАРСИЙ:
Сперва отмечено жестокостью
Отсутствие ума.
Мученья и восторг терзают душу.
Так происходит разрушение контроля.
Спокойным ястребом парит адепт, и бык
По гладкой тверди не ступает столь спокойно!
Проходят экстатические боли и
Наступает равновесие.
ОЛИМП:
Великолепные, высокие дороги истины!
МАРСИЙ:
Так тенью-заблуждением сперва
Приходит вспышка ужаса и света.
Потом приходит свет как свет; и чем он ярче,
Тем равномернее горит спокойствие. Та страсть,
Что слила душу с Богом, под контроль
Строжайший взята.
Малейшее блаженство на земле —
Последний отзвук этих поцелуев.
Спокойствие, а не экстаз, чистейшее спокойствие!
И от Великой Матери роса,
Сошедшая, листву покрыть стремится
Нежно. В конце — АГА!
Виденье превысит все виденье!
Красоты эти — лишь подмостки
Перед Дворцом Закрытым Короля.
ОЛИМП:
Но ты сказал, однако, что пред тем,
Как даст росток побег зеленый,
Из земли
Должна быть с корнем выдрана душа.
МАРСИЙ:
Теперь мы подошли к вещам секретным,
Известным — сколь немногим!
Цепляться человек привык
За мир материальный. Но отбросив
Покровы эти внутренние, видит
Снаружи их. Открой же изумительные грани
Бутона розового! Свежий лепесток
Показывается, стоит только новому
Чему-то появиться. Что их связывает Желанием? Болезнь,
Ужаснейшая из ужасных Судеб!
ОЛИМП:
Я отказался от всего, дабы ступить
На путь небесный!
МАРСИЙ:
Легко сказать. Чтоб отказаться от всего,
Сперва все полюби и все присвой.
Ни ты, ни я не выбрались из рабства.
И все, когда я, скептик, половину
Шутя, пообещал, отняли у меня.
И не без боли! ОНИ убили моего ребенка,
Мою жену в бесчестье увлекли
Страшнее смерти, довели до исступленья
Мое измученное тело и лишили
Меня здоровья, красоты, богатства, силы,
Любви и пыла.
Ты отказался от всего? Так откажись
И от соринки в оке!
ОЛИМП:
Но то другое!
МАРСИЙ:
Жизнь едина.
Магия есть жизнь. И дом земной,
(как его люди называют)
Необходим наследнику светила!
Громи его! Он дырами зияет.
Адепт уходит прочь и за спиною
Руины оставляет!
ОЛИМП:
Что соответствует
Руинам разума?
МАРСИЙ:
Да!
Услышь же Испытание Завесы,
Второй Завесы!..
Но избавьте
Меня от этой памяти!
Я в ужасе
Бледнею, раскрывая
Завесу Бездны!..
Но да будет полной исповедь.
ОЛИМП:
Учитель, припадаю к твоим стопам! Отчего
Они покрыты потом с кровью?
МАРСИЙ:
От ужаса слепого у меня
Дыхание перехватило. Бездны путь
Идет сквозь ужасы темней и жутче смерти.
Что их поддерживает, мужество и волю?
Встает рассудок на дыбы,
Подобно лошади испуганной!.. На ад
Бездонный этот никакой
Не хватит памяти!
Где даже возникающие тени
Кошмарны слишком, чтобы описать!
И в урожае ужаса Судьбы
Нет гибели подобной. Речи ключ
Подавлен у истока. Знай,
Что мудрый духом держит курс туда,
По мыслей связям следственным. АГА!
Их уничтожь, и разум уничтожь!
О жуткая, бездонная, слепая
Безумья пропасть! Должен проложить
К тебе адепт свой путь. Где наша боль находит
Свой конец, где умирает разум!
Смотри — поскольку не добьют сюда мортиры;
Стал дом крошиться градом кирпичей!
Заглушен смысл всего, что слышу я.
Отдельный звук — тук, тук,
Стучит, колотится, трещит, но не имеет
Значенья боле ничего.
Сквозь занавес души несутся
Видения бессмысленные.
Любая рябь воды — безумье грез Помешанного! Пусть
В тебе крошатся цепи памяти, и рвутся
Причинности жгуты!
«Я» уничтожено! Безумные, свободные
От бытия и от законов, Эго со Вселенной
Несутся в черное проклятье хаоса!
ОЛИМП:
Здесь завершаются исканья философские.
Нет выше знания, чем ничего не знать.
МАРСИЙ:
Да, но не достает
Воздействия реальной жизни тезису.
Это виденье — боевой топор,
Раскалывающий череп.
О, я прошу прощения!
Мое слабеет мужество,
Мой увядает дух!
О. пропусти!
ОЛИМП:
Я пью
Отравленный напиток Сфинкса.
О, горькое лекарство!
МАРСИЙ:
Ловушка мрачная, в которую я пойман.
Как выбраться — не знаю. Никогда,
Возможно, время не разрушит этот путь,
Невыносимо, нестерпимо мрачный!
О, проходи, столетий призрак, проходи!
Бери, что за спиною я оставил.
Меж мыслию и мыслью сквозь столетья
Постиг я тайну связи. Через жизни,
Во многих формах, наконец сведен
Я в эту точку, мрачный план созданья.
Я знал секрет свой. Из всего, чем был,
Я зажигательное смастерил стекло
Испепелив им все, чем я являюсь.
И руны станут полны, в миг, когда
Все, чем я буду,
Мелькнет как тень на небе.
Потом я рассуждения оставил. Пустая, проклятая вещь!
И, волею свой отбросив прочь,
Оковы метафизики, я смело
Шагнул в тот лабиринт, где старый змей
