Наиболее типичную и фатальную ловушку, угрожающую человеку, начавшему расширять свою Вселенную вне мира восприятия смысла, называют Смешением планов. Тому, кто проявляет Единое и знает, что различие между какой-либо одной вещью и другой в своей сущности ошибочно, должно казаться естественным и даже истинным осуществление того, что можно назвать Актом Любви между несовместимыми идеями. У него — Ключ к Языкам: почему же тогда он не англичанин, пытающийся говорить на иврите, предварительно не выучив его? Подобная проблема возникает повседневно в несметных количествах тонких форм. "Преврати эти камни в хлеб". "Сбросься с вершины Храма, ибо сказано: "Он наделит своих ангелов властью над вами, дабы вы не свернули со всех своих путей"". В последних словах проливается свет сквозь туман Хоронзона[9] — да будет он скован именем Бабалон! Для "его путей" есть пути Природы, которые проходят между тесно связанными планами; искажение такого устройства не должно стать "твоим путём". Подобный Акт Любви — это ложное действие, такая любовь — не "любовь, подчинённая воле".

Пусть ты много знаешь и стремишься достичь мастерства, делая нечто «сверхестественное», но истинный Мастер всегда отличается тем, что у него и его последователей должны быть одинаковые стремления. Он превосходит их всех, делая совершеннее. Он делает это не подавляя (всё Сущее — свято), не извращая (любая Форма — истинный символ Содержания) и не смущая их (Смешение — это ненависть, Единство — Любовь). Инициация означает продвижение внутрь — туда, где ничего не меняется и не может быть изменено, но с каждым шагом всё становится более понятным. И даже Маг Богов со своим единственным Словом, который, как может показаться, превратил колесницу человечества в руины, на самом деле ничего не разрушает и не изменяет, он лишь предоставляет новый способ применения энергии к установленным Формам.

Изобретение электрических машин не столкнулось с Материей или Движением, а только помогло избежать нам некоторых аспектов действия Иллюзии Пространства и Времени. По этой причине самые великие умы встают на порог Магической или Мистической Доктрины, для них оказывается необходимым допустить возможность восприятия вселенной такой, какая она есть, свободной от условий. Это означает, что им оказалось доступно на мгновение понимание природы Достижения Мастерства. Но знатокам естественных наук, математикам необходимо сделать ещё один маленький шаг к их Звезде — они должны понять необходимость Великого Делания и приложить все усилия для Достижения.

Здесь возникают большие препятствия, которые вызваны неправильным пониманием Себя и конфликтом разума со своими собственными заключениями. Люди должны избавиться от этих ограничений, им необходимо начать сознавать, что Самость спрятана позади и независима от ментального и материального инструмента, посредством которого люди предчувствуют свою Точку Зрения. Выходит так, что людям необходимо искать другой инструмент, отличный от того, который настойчиво (с каждым новым опытом) внушает им понятие дуальности, что является лишь наиболее отвратительным пороком и ошибкой самого инструмента.

Но Эон Гора здесь! Его первым цветком вполне может быть свободный от пределов разума и одержимости судьбой смертного Эго человек! Лучший человек, глаза которого полны страстного желания, который вновь становится на путь Мудрости — горную тропу козла, устремляющуюся к заброшенному горному Хребту, ведущему к ледяным вершинам Мастерства.

Слово Транс означает выход за пределы, а именно — условия, которые притесняют. Полная и единственная цель любой истинной Магической и Мистической подготовки — стать свободным от всех ограничений. Таким образом, тело и разум, в самом широком смысле, есть препятствия на Пути Мудрости: парадокс, кажущийся достаточно трагичным, состоит в том, что они также и средства прогресса. Как от них освободиться, выйти за или превзойти их — это проблема, и она такая же строго практическая и научная, как отделение примесей от газа или искусное использование законов механики. Существуют неизбежные логические изъяны в соритах Адепта, он ограничен самими принципами, которые для него есть объект преодоления: когда Адепт произвольно стремится их отвергнуть, они спешат ему ужасно отомстить!

На практике, не в теории, эта трудность вдруг исчезает, ибо мы принимаем рациональные шаги для предупреждения действий рационального ума. Такой запрет заканчивается не хаосом, а постижением Вселенной посредством дара, к которому законы Причинности неприменимы. И когда, возвратившись в нормальное состояние, мы пытаемся проанализировать наш опыт, то находим, что описание изобилует рациональными нелепостями.

Однако, при дальнейшем рассмотрении становится ясно — постепенно должно быть выработано привыкание к Трансу перед тем, как его гремящие впечатления будут по-настоящему разумными. Не существует двух разновидностей Мысли или Природы, но только одна. Законы Разума — единственная субстанция Вселенной, как и единственное средство, которым мы её постигаем. Таким образом, нет истинной антитезы между условиями Транса и умозаключениями с восприятием; факт в том, что неподдающийся правилам аргументации Транс неуместен. Мы говорим, что в шахматах конь пересекает диагональ прямоугольника, измеряемого двумя и тремя квадратами, пренебрегая его движением как материального тела в пространстве. Мы описали ограниченное и определённое отношение в терминах специального значения, которое имеет смысл в произвольной системе символизма: когда мы анализируем любой пример наших обычных умственных процессов, мы ищем идентичный случай. В итоге то, что мы «видим», "слышим" и т. д. зависит от нашего склада ума с одной стороны и от традиционного объяснения с другой. Таким образом, мы соглашаемся называть траву зелёной, чтобы избежать перехода по краю пропасти, без какой-либо попытки убедиться, что любые два разума имеют точно одинаковое понимание того, что эти вещи могут означать; и так мы соглашаемся с движениями фигур в шахматах. Тогда мы должны мыслить и действовать правилами игры, или мы рискуем всеми видами ошибок. Тем не менее, мы можем быть отлично осведомлены, что правила произвольны и, в конце концов, это всего лишь игра. В постоянной глупости традиционный мистик должен быть настолько горд собой за открытие великой тайны, что Вселенная — это не более чем игрушка, изобретённая им для забавы; он спешит показать свои силы преднамеренным недопониманием и злоупотреблением этой игрушки. Он не улавливает факт, что это не более, чем проекция его собственной Точки Зрения, оскорбляя которую, он оскорбляет Себя!

Здесь лежит ошибка такого Пантеизма, как и у Мансура эль-Халладжа (Мугхит аль-Хуссейн бин Мансур бин аль-Байдауи аль Халладж (858–922 e. v.) — исламский мистик, казнённый за ересь и богохульство в результате фракционной политики на суде Халифа, на том основании, что он провозгласил "An' el Haqq" ("Я есть Истина") и добавил: "и в моем тюрбане не обернуто ничего, кроме Бога". Возможно, это более позднее приукрашивание. Историю о том, что он был до смерти одурманен наркотиками, популяризировал Бертон в произведении «Kasidah», что, вероятно, является следствием неверного прочтения ранних агиографических отчётов, исторически неточных. Сведения о его жизни и учении можно найти в "Истории Ислама" Роберта Пэйна и у Питера Ламборна Вайлсона (в труде "Скандал: Эссе о Исламской Ереси" — прим.), кого сэр Ричард Бартон так восхитительно упрекает в бессилии:

Бог был в камнях не в меньшей степени, чем в его свёрнутом тюрбане; и когда произошло столкновение, одна из точек зрения на явление помрачилась, ибо в ней не было мудрости его замысла!